Кошмар на Полынной улице - Дарья Буданцева

Вместо ответа девчонка пожала плечами:

– Пошли танцевать?

И, не дождавшись ответа, она юркнула в толпу.

Йорн не понимал, откуда льется музыка. У голоиспускателя в клане был свой динамик, но обычно, конечно, слушали живую музыку. Друг Леи играл на пузатом струнном инструменте, который он без особой уверенности называл скрипкой. Были и мелкие дудочки, и древние, еще из старых трофеев, покрытые зеленоватым налетом металлические диски – звуки они производили резкие и немелодичные, но инструментами все равно считались. То, что Йорн слышал сейчас на этой шумной, набитой людьми и угощениями площади, звучало отовсюду и одновременно казалось чем-то нереальным. Так чисто музыка звучать просто не могла.

– Ну же!

Девчонка вынырнула из толпы и потянула Йорна за рукав.

– Чего задумался?

– А может, он с тобой танцевать не хочет.

Рядом, будто из ниоткуда, появилась другая девушка – высокая, с бледными, словно выцветшими глазами. На шее у нее красовались крупные алые бусы, а на запястье – браслет в тон. Таких вещиц Охотники в клан не приносили, и Йорн невольно залюбовался. А по этой девчонке сразу видно: городская. Каких здесь, наверное, только не находят трофеев!

– А ну-ка, прыснули обе отсюда. Гость мой.

Йорн обернулся. У третьей девушки были томные, почти черные глаза – как у матери клана! – но взгляд такой бесстыдно-самоуверенный, что Йорн невольно содрогнулся.

Она или не заметила его замешательство, или не захотела, только взяла Йорна под руку и властно утянула за собой.

– Сейчас уже разожгут костер. Смотри.

Пробравшись сквозь толпу, она вывела его к центру площади. Там, посреди обложенного камнями круга, был выложен костер. Столько топлива в одном месте Йорн уже давно не видел: куски дерева, ветви, ножки стульев, дверцы шкафов, целые ящики… Неужели в городе еще осталось столько древесины, которую можно так щедро жечь?

С трех сторон к горе дров поднесли огни, и пламя взметнулось в серебристое небо высоко и бодро. Йорн даже отступил: жар полыхнул ему в лицо. Девушка с черными глазами смеялась.

Потом он почувствовал, как его подхватили за руки – и справа, и слева. Вокруг костра потянулась древняя странная пляска, и к звону потусторонней музыки примешался гул голосов. Людское кольцо сжималось вокруг огня все крепче и крепче, и совсем близко мелькали лица. Йорн снова их не различал, разве что светлое тонкое лицо черноглазой девушки, что не выпускала его правую руку. Она прижималась так тесно, что внутри все ныло. Жар огня, запахи разгоряченных тел, музыка, песнь – все это невольно распалило Йорна донельзя.

И тут черноглазая потянула его прочь из кольца. Они проскользнули между пляшущих и, протиснувшись меж столов, завернули в тихую прохладу проулка. Свет электрических огней сюда едва долетал, только костер играл отблесками на осколке в слепом окне.

Йорн даже осмотреться толком не успел, как черноглазая прижала его спиной к стене и впилась губами в губы. Под ногами захрустел битый кирпич, в позвоночник впилось что-то острое, и Йорн только с облегчением выдохнул, когда черноглазая отстранилась.

– Я тебе совсем не нравлюсь, да? – капризно протянула она, скользнув рукой по его животу и нырнув ниже.

Йорн задохнулся.

– Может, все же нравлюсь? – лукаво и горячо шепнула она прямо в ухо.

Йорн сжал руки в кулаки. Можно было представить, что на месте черноглазой – мать клана. Она ведь даже была немного похожа. Только совсем девчонка, конечно, и целуется яростно, неумело…

Зарычав от раздражения, Йорн ухватил ее за плечи и, развернув, сам вжал ее в стену. Он был бы последним дураком, если бы упустил такую красивую, в сущности, девчонку. Да еще и на все готовую.

Но стоило ему впиться в ее шею, как на языке появился привкус крови. Йорн отстранился, чтобы облизать губы, а девчонка зашипела:

– Ну что же ты…

Йорн как завороженный смотрел на ее шею. Кожа распадалась на глазах, обнажая вены и сухожилия. Ворот платья побурел от крови.

– Что же ты!

Черноглазая уже не шипела – она хрипела.

Когда Йорн попятился, девчонка протянула к нему руки. Ее плоть тлела, будто в огне, сворачиваясь и обнажая белые кости. Платье, пропитанное старой, давно уже запекшейся кровью, повисло на плечах уродливой тряпкой. Темные глаза, на которые так засмотрелся Йорн, провалились, обратившись в пустые черные дыры.

Он не помнил, как бросился бежать. Вообще не помнил, куда метнулся, потому что проулок оказался куда длиннее, чем показалось раньше. До площади ведь всего один поворот – вот же отблески костра! Но проход петлял, зажатый стенами, будто Йорн внезапно оказался в сердце лабиринта.

«Музыка… Идти на музыку», – вспомнил Йорн и, замерев на секунду у заколоченной двери, прислушался.

Город дышал надрывно, с хрипами, как подбитая тварь. Ни следа музыки, ни даже отголосков с Пустоши… В конце проулка что-то захрустело, и Йорн бросился в другую сторону.

Все ясно: он изначально побежал не туда. Кинулся как ошалелый в глубину города вместо того, чтобы в два шага вернуться на теплую светлую площадь, заполненную людьми.

Людьми ли?..

Когда Йорн выскочил на темную пустую площадку, сомнений у него не осталось: это то самое место. Луна очерчивала ряды знакомых столов, засыпанных прошлогодними листьями, высвечивала над головой нитки потухших гирлянд, а в центре пространства вырисовывала темное пятно пепелища. Холодного. Йорн специально переступил через камни, встал на колени и запустил пальцы в сажу.

– Нет-нет-нет, – прошептал он, встав над кострищем, и принялся озираться.

Площадь подслеповато щурилась на него провалами окон, ухмылялась битыми клыками арок и тянула костлявые сучья над руинами.

– Наконец-то я тебя нашла, – зазвучал позади знакомый голос.

Йорн резко развернулся, и сердце его радостно заколотилось.

– Я уж подумала, храбрый парень отправился исследовать город в одиночку.

Луна вывела контур знакомой высокой фигуры. Мать клана…

– Площадь, – выдохнул Йорн. – Вы же всё видели? Людей, огни…

Она шагнула к нему и заглянула в лицо, а потом коснулась прохладной ладонью его лба.

– Людей? В городе?

Кожа матери клана – совершенно чистая, человеческая – бледно светилась в полумраке. На губах играла такая знакомая задумчивая улыбка, что у Йорна от чувства безопасности закружилась голова.

Все это было наваждением, мороком мертвого города. Чего только не могло привидеться в ночь Раскола… А если ткань между миров сегодня и правда настолько истончилась, что мертвые могли выйти к живым, разве способны они были причинить вред по-настоящему? И еще теплилась надежда, что все это – просто игра воображения…

– Знаешь, Йорн…

Мать клана огладила его по скуле, царапнула ногтем кожу, и у Йорна