Волчье Семя - Виктор Гвор

Резкая пани! С места в карьер! Лихо! Пожалуй, стоит сразу поставить ее на место.

— А кто тебя заставляет за мной гоняться, крошка, — лениво протянул он. — Только время зря тратишь. Я не сплю с детьми! И не воюю с ними!

— Пан слишком высокого мнения о себе, — девчонка залпом выпила молоко и затребовала еще кружку. — Я не собираюсь с тобой спать. Староват, как по мне. Еще рассыпешься. А воевать… С ними? — она кивнула на дюжего сержанта, подпирающего столб с правой стороны.

Арнольд окинул взглядом здоровяка, оценил выбранную позицию, «расслабленную» стойку, кивнул и сдернул рубаху с плеча, приоткрыв татуировку. Откинулся на спинку кресла, злорадно наблюдая, как при виде побледневшего сержанта, лицо девочки принимает недоуменное выражение.

— Итак, — он ласково улыбнулся, — что тебе надобно, дочка?

— Тебя, папочка! — оскалилась девчонка. — Да будет тебе известно, что неделю назад твой непутевый братец Лех Качиньский, коронный шляхтич, почти магнат и без пяти минут радный пан, по пьяному делу отправился в полет и крайне неудачно приземлился башкою о прибрежные скалы. Такого жеребца угробил, скотина! Можно сказать, новую породу загубил! — она добавила пару слов, весьма нелестно характеризующих покойного Леха.

— Пани разбирается в коневодстве! — восхищенно прокомментировал Арнольд. — И в ненормативной лексике! А вот полеты и бедный Лех вызывают у нее негативные эмоции…

— Пани много в чем разбирается! — отрезала мелкая. — Перестать выпендриваться и говори по-поленски. А то твоя образованность вгоняет меня в когнитивный диссонанс!

— Во что? — прищурился Хюбнер.

Вот ведь везет на учёных сопляков! Мало ему пропавшего Когтя со товарищи!

— Во что слышал! — девчонка с видимым удовольствием фехтовала словами. — Так вот, продолжим. Поскольку наш отважный покоритель атмосферы пораскинул мозгами на значительно большей площади, нежели совместимо с сохранением их основных функций…

Девочка не попаданец из 21 века. Просто салеву знает, и образование получила неплохое.

— Стоп! — хлопнул рукой по столу Арнольд. — Признаю поражение. Давай по-поленски. Пан Лех слетел с обрыва…

— Прыгнул, — уточнила девчонка. — Исключительно по собственному желанию! Я бы посоветовала ему сделать это на полгода позже.

— И что бы изменилось за полгода?

Разговор начал забавлять Хюбнера. Не самое плохое развлечение в подобной глуши.

— Через полгода я получу право самостоятельно управлять маетком, а не гоняться по этой грязи за всякими… — последнее слово она всё же проглотила.

— Значит, ты — единственная наследница несчастного пана Леха, желающая избежать общения с опекунами? — сообразил, наконец, Хюбнер. — А мне ты племяшка, значится? Так?

— Не так! Ты, папочка, — издевательски протянула мелкая, — мой папочка!

Хюбнер усилием воли заставил себя не упасть со стула. Проклятый Мариуш, чтоб ему еще раз брюхо распороли, ничего не говорил про наличие детей. Особенно таких!

— Мне для полного счастья как раз не хватало почти совершеннолетней дочки, нахалки, стервы и оторвы, — капитан постарался выдержать тон «дочки». — Знатока коневодства и поленской брани!

— Спасибо за комплименты, папочка, — ангельским голоском пропел ребенок. — Ты просто невозможно куртуазен!

— И которую из характеристик ты считаешь комплиментом?

— Все! Не каждый день безродный ягер, прикидывающийся моим отцом, скажет столько приятного! — нежное личико расплылось в чарующей улыбке. — Между прочим, у тебя есть целых два выхода! Можешь принять мое предложение или… Если я не ошибаюсь, самозванцев вешают…

Капитан откинулся на спинку стула, рассматривая наглую девку.

— А вариант, что я уеду отсюда, оставив шинкарю на память полторы дюжины трупов и отделенную от тела прелестную девичью головку, ты не учитываешь?

— Не-а, — безмятежно пропела «дочка». — Ты же не воюешь с детьми, — она демонстративно приложилась к кружке, отерла белоснежным платочком молочные «усы». — И, кроме того, предложение тебе понравится!

— Во всяком случае, — кивнул Арнольд, — я его выслушаю!

— Вот и прекрасно. Суть такова: ясновельможный пан Мариуш вступает в права наследования, посылает в любом нравящемся ему направлении свору несостоявшихся опекунов дочурки и может дальше месить грязь, где и как ему нравится. Только обязуется в ближайшие полгода не повторять подвигов своего непутевого братца.

Хюбнер насмешливо уставился на девчонку.

— И что я буду с этого иметь?

Та изумленно выгнула бровь.

— А жизни и дворянства за просто так тебе мало?

— Ты не поверишь… — хмыкнул Хюбнер.

Паненка вернула бровь на место и вздохнула:

— Так я и знала! Сколько?

— Это сложный вопрос… — задумчиво протянул капитан. — Для начала с тебя несколько ответов. С какой радости ты считаешь, что ясновельможные паны нам поверят?

— А куда они денутся?! — девчонка снова задвигала бровями. — Свидетельства Пречистой Церкви в лице отца Тадеуша более чем достаточно. А оно будет. Да и твои метания по Полении в последний месяц уже подготовили кого надо. Между прочим, тебя тут десять лет не было! Эту наглую рожу толком и не помнит никто…

— Не такая уж она и наглая, — «обиделся» Арнольд. — И даже сходство с оригиналом есть…

— Ты его знаешь?

— Имел честь, — Хюбнер горько усмехнулся. — Неплохой был рубака.

— Потом расскажешь. Он мертв?

— Мертв.

— Ну и хрен с ним, — большого огорчения девчонка не проявила. — Еще вопросы?

— Зачем было гоняться за мной по округе? Взять любого бродягу…

— Ты думаешь, — опять съязвила, — у нас тут всё кишит чужеземными бродягами, способными прикинуться ясновельможным паном? А ты обманул даже святую сестру! — улыбнулась в ответ на изумленный взгляд. — Ага, она первая и сообщила. Едет, мол, ваше блудное счастье! Только Лех еще живой был, так что это мало кого взволновало. А сейчас…

— А почему мне не остаться паном Мариушем навечно?

— Навечно не выйдет, — покачала головой мелкая. — А до старости — кто мешает? Хоть в сейме заседай! Только у меня под ногами не путайся!

— Ты же меня поняла, — укоризненно протянул Арнольд.

— Ты тоже умнее, чем кажешься! — вернула сомнительный комплимент девочка. — Нет у меня гарантий, раз даже Анджей, — она кивнула на понурого сержанта, — не справится. Но ты не воюешь с детьми. А вся дворня меня любит. Пойдешь поперек — так и будешь жить, ожидая ножа в бок или яда в кубок. Даже если я потеряю голову. Особенно, если я потеряю голову!