Сталин и контрразведка - Анатолий Терещенко

– Лаврентий Павлович, мы уже оказываем им помощь – крупные партизанские отряды обеспечены нашим оперативным составом. Но если говорить начистоту, не все отряды народных мстителей нами учтены. Но эта работа, учитывая ее важность, будет проводиться в ускоренном темпе, – подчеркнул Виктор Семенович.

Аудиенция завершилась через час. За это время обсудили вопросы по дезинформации противника, о результатах конкретных радиоигр и зафронтовой агентуры и постоянному отслеживанию информации о злодеяниях фашистов на временно оккупированных фашистами территориях…

На одном из коротких совещаний со своими заместителями, в середине января 1942 года Берия довел информацию, поступившую от начальника Управления НКВД Московской области, старшего майора госбезопасности Журавлева.

– Товарищи, мне поступил проверенный материал о том, что в 500 метрах восточнее деревни Терехово Рузского района Московской области обнаружен труп начальника Рузского райотдела НКВД – лейтенанта государственной безопасности Солнцева Сергея Ивановича. Его зверски казнили фашисты, – чеканными фразами с нотками горести в голосе говорил нарком. – Осмотром трупа установлено, что череп снесен до половины, правое ухо отрезано, на правой руке срублены два пальца, левая нога пробита штыком, в груди имеется пять пулевых ран. Руки и ноги закопчены. После казни обезображенный труп товарища Солнцева немцами был повешен на дереве. Как видите, фашист наглеет и свирепствует. Товарищ Абакумов, через ваши возможности надо попытаться в контакте с войсковой разведкой найти исполнителей и устроить немцам в этом районе акт возмездия…

Покидая кабинет наркома, Абакумов сообразил, что Берия стал, наконец, понимать возросшие возможности и авторитет особистов, находившихся на острие невидимой борьбы с врагом.

«Ничего, угодливый и хитрый грузин скоро поймет, кто для Сталина главнее, и будет заискивать передо мной. Война должна его отутюжить, – эта мысль бросила Виктора Семеновича в горячий внутренний спич. – Жажда власти у него так и прет изо всех щелей – противно. Чуть что, и бежит к Сталину, как никак земляки!»

Думается, эти слабости свойственны любому человеку, быстро вознесшемуся на подиум власти.

Сложная обстановка тяжелейшей войны заставляла Сталина интересоваться многими вопросами, в том числе он поставил лично перед Абакумовым задачу по отслеживанию настроений в войсках противника. Для иллюстрации этой работы приведу один документ. Это было сообщение начальника Особого отдела НКВД Западного фронта комиссара госбезопасности 3 ранга Белянова о настроениях в войсках противника, подписанное 20 декабря 1941 года. В нем в частности говорилось, что «особым отделом НКВД 50-й армии от агентуры, возвратившейся из тыла противника, получены следующие сведения.

На заданный немецкому офицеру нашим источником вопрос о причинах отступления немецких войск, офицер ответил:

«Поспешное отступление немецких войск объясняется тем, что мы, согласно приказу, должны выровнять фронт, заняв оборону по реке Упа, и не производить боевых операций до весны».

Через несколько дней этот же офицер по поводу отступления говорил:

«Получен новый приказ об общем отступлении немецких войск из-под Тулы на Орел, где нужно капитально закрепиться, и только весной 1942 года возобновить наступление. Наше отступление объясняется еще и тем, что из 16000 человек у нас осталось 2000, 14000 убито и ранено. С такими силами воевать против 20 000 русской армии нет никакого расчета, к тому же у нас нет бензина и продовольствия».

Моральное состояние немецких солдат подавленное. Солдаты начинают роптать на командование и высказывать свои мнения о скорой гибели Германии, говоря:

«Америка объявила войну Германии, теперь нам всем капут, хоть бы скорее добраться до Берлина».

Один солдат на вопрос источника, где вы будете на Рождество, ответил:

«На Рождество нам всем будет капут, мы несем большие потери. Сейчас наше положение такое, что не знаем, кто из нас в окружении – русские или мы».

На вопрос нашего источника, когда же возьмете Тулу, немецкий солдат ответил:

«Чтобы взять Тулу, надо иметь большие силы, а у нас они уже иссякли, много наших солдат побито. Тула и Ленинград были окружены, сейчас нас отогнали».

Среди населения Ясной Поляны немцы распространяют слухи, что они решили отступать до Орла, а за Орел и область будут драться.

«В деревне Татьево из жителей этой деревни была организована истребительная группа, вооруженная автоматами. Возглавлял эту группу дезертир из Красной Армии, бывший заключенный – Николаев Алексей, 1920 г.р., который имел тесную связь с немецким командованием. Эта группа неоднократно обстреливала разведчиков Красной Армии и партизан. По ее доносу немцами повешен председатель колхоза Старостин.

Особым отделом 50-й армии Николаев арестован и привлечен к уголовной ответственности. На допросе он признался в своей преступной деятельности. Приняты меры к аресту остальных предателей».

Абакумов в тот же день наряду с другой информацией доложил это сообщение Верховному. Есть все основания думать, что о нем и подобных документах Сталин срочно ставил в известность Генштаб.

Злодеяния немцев всегда беспокоили горячую натуру начальника военной контрразведки. Он готов был не только стрелять в них, но и рвать на части, читая страшные страницы агентурных сообщений, докладных записок, сводок и обобщенных справок. Абакумов всегда считал, что храбрость и даже некоторая жесткость для защиты отечества – добродетель, но храбрость в разбойнике – злодейство. Одурманенные гитлеровской пропагандой оккупанты совершали дикие преступления.

Абакумов встал с кресла, потянулся, подошел к окну. Через плотные шторы цедился дневной свет, он их раздвинул. Наступило уже утро. Медленно и мягко падали пушистые снежинки. Природа демонстрировала истинное лицо одного из четырех сезонов года – зимы. Наплыли воспоминания детства, когда он на пруду возле Новодевичьего монастыря катался на коньках и спускался на самодельных лыжах в районе Воробьевых гор. Как давно это было!!! Но потом его внимание снова привлек стол.

«Да, с какой легкостью и самодовольством злодействует человек, когда он верит, что творит благое дело, – рассуждал нередко Абакумов по этому поводу. – А ведь они все под гипнозом фюрера».

Хотя и сам был под таким же гипнозом Сталина.