Сталин и контрразведка - Анатолий Терещенко

Настороженность Сталина была объяснима не только прошлыми событиями со своеобразным, нередко враждебным, отношением британского руководства к России как царской, так и советской, но и имеющимися материалами, полученными по линии военной контрразведки, возглавляемой Абакумовым.

Проблемы разукомплектованности бронетехники и артиллерийских орудий, а также плохой упаковки самолетов вызывали недоумение у офицеров военприемки, о чем они сигнализировали своему руководству. Через свою агентуру особые отделы на фронтовых базах получали эти сведения.

Как известно, 7 ноября 1941 года Абакумов, несколько раз побывавший в кабинете у Сталина, по всей вероятности докладывал Верховному Главнокомандующему и об этих случаях «английского вредительства», серьезно влияющих на боеготовность военной техники, присланной из страны Туманного Альбиона.

По другому расценивать эпизоды, когда запчасти к одному танку или орудию плыли на разных кораблях, было нельзя. На конвои нападали немецкие подводные лодки, гибли корабли союзников, и нередко получалось, что танки и артиллерийские системы стояли в порту мертвым грузом, превращаясь в металлолом. Такая бесшабашность могла быть придумана людьми, не желающими выстраивать союзнические отношения с Советским Союзом. Черчилль в таком случае был ни при чем. Так вот эти вскрытые, в том числе и военными контрразведчиками недоработки, и были использованы Сталиным в ответе Черчиллю 8 ноября 1941 года.

Сталин хорошо разбирался во многих проблемах, потому что имел обыкновение предварительно беседовать со специалистами. Он так «готовился» заранее для встречи с собеседником, чтобы не оказаться в положении лоха.

Одним из любимцев деловых «посиделок» у Сталина был авиаконструктор Яковлев. Они нередко встречались и разговаривали по широкому спектру вопросов – от авиационных до международно-политических.

Так, в одной из бесед они сначала коснулись ТТХ немецкого истребителя «Мессершмитт – 109 Е».

– Какие наши машины могут ему противостоять?

– Им могут противостоять, товарищ Сталин, лишь новые истребители «Миг», «Як» и «Лагг», появившиеся в образцах год назад. Сейчас они запущены в серийное производство.

– А по бомбардировщикам?

– Немецкому пикирующему бомбардировщику «Юнкерс-87» аналога у нас, к сожалению, нет.

– Ил-2 не сможет противостоять немцу?

– Может, но он тоже только недавно запущен в производство.

Сталин замолчал, потом встал из-за стола, и стал прохаживаться по дорожке. Он не мог долго сидеть за столом из-за больных ног, пораженных застарелым ревматизмом. Эту болячку он «заработал» еще во время ссылки в Туруханском крае. Во время очередного побега он провалился под лед в сорокаградусный мороз, весь обледеневший и со сломанной рукой, около двух десятков верст добирался до ближайшего жилья, где его обогрела и переодела сердобольная семья сибиряка.

Ноги ныли мучительно, особенно при смене погоды, поэтому приходилось разминать их ходьбой по кабинету.

Он подошел к авиаконструктору и вдруг неожиданно произнес:

– Выходит, мы правильно поступили, что в 1939 году заключили договор о ненападении с фашистской Германией, давший нам полтора года передышки и подготовки?

Яковлев встал со стула и четко проговорил:

– Выигрыш был особенно дорог для нашей авиации. Он позволил быстро разработать в 1939 – 1940 годы новые типы самолетов, и к 1941 году запустить их в серийное производство.

– Вы недавно вернулись из Берлина. Какая там обстановка? – спросил Сталин.

– Следов войны в городе нет. Союзная авиация больше пугает, чем действует. Однако во время объявления воздушной тревоги немцы дисциплинированно прячутся в бомбоубежища и сидят в них до отбоя, – ответил Яковлев и продолжил, – все одеты в форменную одежду. В кинотеатрах часто показывают документалистику фронтовых будней, типа «Польша в огне» с темой варварских бомбардировок.

– Порядок немец любит, – заметил с ухмылкой Сталин. – Еще наши бомбардировщики не сказали слово.

– Скажут.

– Да, со временем скажут.

– А как нацисты ведут себя с евреями?

– Евреи в Берлине обязаны носить на левой руке желтую повязку с черной буквой «Y» (юде. – Авт.). В такси можно увидеть таблички «Евреев не обслуживаю». Имеют место еврейские погромы. В магазинах, где владельцы евреи, разбитые витрины или облитые желтой краской двери.

– Мне известно, что гитлеровцы готовят согласно «Плану Ваннзее» полное истребление еврейского населения не только в Германии, но и в оккупированных странах.

– А почему немцы так ненавидят евреев? – спросил Яковлев.

– Дело в капиталистической конкуренции. Рурские магнаты прибирают к рукам капитал евреев-капиталистов в Германии.

– Какая на ваш взгляд, Александр Сергеевич, отличительная черта у немцев? – неожиданно спросил Сталин.

– Самоуверенность…

– Ну, этого им всегда хватало и губило их, – произнес хозяин кабинета. – Они нас, россиян, всегда считали недочеловеками. Нет, мы правильно поступаем, что так сурово караем националистов всех мастей. Они лучшие помощники наших врагов. Из националистов влупятся нацисты…

Жукова Сталин уважал за смелость, искренность и решительность. Во время обсуждения первых итогов войны в кабинете Сталина Жуков объективно оценил противника – сильного, мощного, нахрапистого.

– Из этого по-вашему выходит мы должны все время отступать?

– Товарищ Жуков переоценивает противника и недооценивает наши силы, – вставил подхалимски Ворошилов.

– На войне все бывает, товарищ Сталин. Я же всегда привык готовиться к худшему – тогда не бывает неожиданностей. Что же касается замечаний товарища Ворошилова, то его недооценка противника уже однажды дорого обошлась нашим вооруженным силам во время финской кампании.

Сталин поднял руку и остановил Ворошилова, который хотел чем-то возразить, перейдя в наступление очередной колкостью.

Но Жуков бывал и неправ, и ошибался.

После войны, как он считал, был несправедливо «обижен» Сталиным и поэтому оказал решающую помощь в 1956 году на посту министра обороны Никите Хрущеву в развенчании «культа личности» вчерашнего Верховного Главнокомандующего, а до этого в 1953 году в борьбе с Берией. Осознает маршал свою ошибку только в 1957 году и оценит Сталина по-другому – объективно, как когда-то воспринимал:

«Близко узнать Сталина мне пришлось после 1940 года, когда я работал в должности начальника Генштаба, а во время войны – заместителем Верховного Главнокомандующего. О внешности И.В. Сталина писали уже не раз. Невысокого роста и непримечательный с виду, И.В. Сталин производил сильное впечатление. Лишенный позерства, он подкупал собеседника простотой общения. Свободная манера разговора, способность четко формулировать мысль, природный аналитический ум, большая эрудиция и редкая память даже очень искушенных и значительных людей заставляли во время беседы со Сталиным внутренне собираться и быть начеку…