Наваждение - Пола Волски

- Ну-ну, так-то лучше. Я смотрю, у нас еще есть мужчины и женщины, которые не боятся кровососущих демонов. Каких демонов, спросите вы? А то вы сами не знаете. Знаете, еще как знаете! Нам всем хорошо известен демон, имя которому Нужда. Он твердит, что нам нечего ждать, кроме голода и холода, что лучшей доли мы не заслуживаем. Знаем мы и демона по имени Несправедливость. Он твердит, что сеть люди, которые не нам чета, что их дети куда лучше наших детей. Когда лакеи Возвышенных гоняют нас как жалких дворняжек, мы утираемся и примиряемся. Мы говорим себе: ничего не поделаешь, так уж устроен мир. И тогда мы жмем руку Несправедливости. Кто из нас с ней не знаком? И еще, конечно, есть демон, имя которому Страх. Это наш ближайший друг, на него мы можем всегда положиться Да мы все у него вроде любовников. Когда мы не смеем сказать, что думаем, когда боимся выйти на площадь, потому что это сулит нам неприятности - тут-то наш дружок от счастья сам не свой. Хорошо вам лежать с ним под одной простынкой, друзья мои? Нравится вам его компания? Каждый день Страх наваливается на вас своей тушей. Нравится вам это? Нет? Может, пришла пора с ним расквитаться? Понятно. Так вот почему сегодня вы пришли сюда!

Эта шутка была встречена взрывом смеха, и Уисс почувствовал, как к нему возвращается уверенность. Он на лету схватывал малейшие изменения в настроении толпы. Инстинктивно он угадывал ее страхи, устремления, нужды и антипатии. В этом чутье был залог его власти. Уисс мог управлять этими людьми. Он читал в их умах и сердцах, как в раскрытой книге. Их чувства и эмоции были беззащитны перед ним, как клавикорды, на которых он мог сыграть любую мелодию. От его сомнений не осталось и следа. Уиссу больше нечего было опасаться. Он мог сделать с толпой все что пожелает.

Слушатели все еще веселились. Сначала Уисс собирался подождать, пока они отсмеются, но теперь нужды в этом не было - он понял, что является здесь хозяином, и поднял руку, требуя тишины. Шум тут же прекратился.

- А ведь с демонами можно рассчитаться, друзья мои, - продолжил он. Можно отплатить им за все, что они натворили в нашей с вами жизни. Как рассчитаться, спросите вы? А я вам скажу. Пусть они сами заплатят нам за все сполна. Слышали? Пусть сами заплатят! Да еще с процентами!

В толпе раздались возгласы одобрения.

- Только так, и не иначе. Как заставить демона раскошелиться, спросите вы? - продолжал Уисс. - Как взять за горло Нужду и Несправедливость? Как зажать в угол нашего старого приятеля - Страх? Я знаю только один способ. Думаю, что и все вы его знаете. - Он выдержал паузу, чтобы значение следующей фразы лучше дошло до сознания слушателей: - С нами расплатятся их подручные. Берите за глотку пособников этих демонов! Возьмите то, что вам причитается у дьяволовых приспешников, которые помогают демонам в их работе. Вам ведь не надо говорить, кто это такие? Мы же знаем, где их искать, правда?

Раздались гневные голоса:

- Возвышенные!

- Дурак король и шлюха королева!

- Богатые и их прислужники!

- Вы правы! - ответил Уисс. - Еще как правы, друзья мои!

Толпа разразилась ревом, и в'Алёр дал ей немного побушевать. Он знал, что шум горячит кровь и разжигает страсти, а это его устраивало. И тут случилось нечто удивительное. Уиссу показалось, что воздух в зале закружился водоворотами. Лица, тела, фонари - все завертелось вокруг него. Сначала он испугался, что упадет в обморок - это нередко случалось с ним в детстве. Но приступ головокружения почти сразу же прошел, зрение прояснилось, и он увидел, что все в порядке, все осталось по-прежнему. Хотя нет, не совсем! Уисс заморгал. На первый взгляд, огромное помещение склада совсем не изменилось, но взор оратора неожиданно проник как бы в иное измерение. Он воочию увидел то, что раньше чувствовал лишь интуитивно, - эмоции толпы, похожие на облака пара или газа самых разных цветов. Облака вздымались над толпой, расползаясь по залу. Движение их было хаотичным и непредсказуемым, но Уисс понял, что ими можно управлять, что его слова способны воздействовать на цвет и густоту этих эфемерных образований. Он безо всякой подсказки догадался, как сжать эту массу в единый узел мощной и бездумной энергии, покорной его воле. Увеличение давления должно было привести к взрыву - оставалось только поджечь фитиль красноречия. Все это открылось разуму в'Алёра в один миг. Он оглянулся и увидел своего отца, обессиленно привалившегося к стене. Уиссу все стало ясно - Хорл выполнил-таки свое обещание.

"Сосед Джумаль" внимательно оглядел зал, едва различимый сквозь густые облака эмоций. Теперь он видел не только лица, но и тайные желания людей, глубоко спрятанный страх, гнев, голод, жажду подчинения, надежду услышать простые и ясные ответы. И еще Уисс почувствовал, что толпа его обожает, восхищается им, верит ему, согревает его своим восхитительным теплом. Неважно, что это обожание рождено магическими чарами. Оно существовало на самом деле, а именно о такой всеобщей любви Уисс всю жизнь и мечтал. Он знал, что заслужил ее, заплатил за нее десятилетиями страданий. Сердце оратора сжалось, на глазах выступили слезы. Он выждал еще миг, чтобы собраться с силами, а заодно сполна насладиться восхищением толпы и своей властью.

Однако медлить было нельзя. Туманы и вихри эмоций вовсю носились над головами, это сырье следовало обработать. Чары старого Хорла подготовили холст, но картину на нем должен написать сам художник.

- Мы все знаем, кто наши враги! - вскричал Уисс. Ему и самому показалось, что его голос обрел особую звучность и силу. - Мы знаем, какие задачи стоят перед нами. Но, может быть, среди вас есть люди, которым не хочется раскачивать лодку? Может быть, они думают, что не стоит заваривать эту кашу, что надежды на победу нет, что мы ошибаемся? Если это так, то я рад, что они сюда пришли. Именно с ними я и хочу поговорить. Если вы с нами заодно, то вы должны верить в наше право потребовать у Возвышенных выплаты долгов. Неужто вы забыли, как страдали ваши отцы и отцы ваших отцов? Как Возвышенные терзали вас, высасывали из вас все соки, а потом выбрасывали за ненадобностью в навозные кучи? Вы не должны забывать про нищету и унижения, про голод и холод, про удары и оплеухи. Вспомните все зло, которое они вам причинили! Для того я и пришел сюда, чтобы напомнить вам об этом.

Уисс отлично рассчитал время. Он стал говорить о страданиях крестьян, и речь его была живой, красочной, убедительной. Однако не слишком длинной. Для большей действенности следовало говорить кратко, чтобы толпа не заскучала. Уисс привел несколько конкретных примеров, не останавливаясь подробно ни на одном из них. Он рассказал о некоем Паке сын-Пака, серфе благородного Жерюнда. Беднягу приговорили к смертной казни за браконьерство. Ему выкололи глаза, отрубили правую руку и выгнали из селения в зимнюю стужу погибать среди голых холмов. Никто не смел помочь несчастному, и прежде чем умереть, он мучился целых три недели. Потом Уисс рассказал слушателям о вдове Домер, женщине из Ворва, которая убила троих своих детей, потому что ослабла от болезни и не могла больше работать. Малюткам все равно грозила голодная смерть. Голос Уисса дрожал от сочувствия и гнева, глаза горели яростью, и в этот миг он не притворялся. Толпа слушала как завороженная. По лицам людей текли слезы, но никто не издавал ни звука, чтобы не заглушить слова Уисса в'Алёра.