Сначала свадьба - Мэри Бэлоу

Но она не хотела смиряться.

Утром накануне презентации Ванесса услышала, как муж вышел из своей гардеробной. Было еще очень рано. Он всегда вставал рано, чтобы провести некоторое время в кабинете в обществе мистера Боуэна, а потом на весь день уехать из дома..

Леди Лингейт, а иногда и Сесил завтракали вместе с ним. Ванесса, разумеется, тоже, но о разговоре наедине в это время нечего было и думать.

Ванесса поспешила в собственную гардеробную, на ходу снимая сорочку. Звонить горничной она не стала. Быстро умылась холодной водой и надела светло-голубое дневное платье. Провела расческой по волосам, заглянула в большое, во весь рост, зеркало, чтобы убедиться, что не окончательно страшна, и спустилась вниз вслед за мужем.

Как она и ожидала, Эллиот оказался в кабинете рядом с библиотекой. Держал в руке распечатанное письмо, но не читал, а что-то обсуждал с мистером Боуэном. Одетый в безупречный костюм для верховой езды и высокие сапоги, он выглядел неотразимо красивым.

Едва Ванесса появилась в дверях, виконт обернулся, даже не пытаясь скрыть удивление.

— А, дорогая, — приветствовал он, используя нелепое обращение, как и всегда при посторонних. — Ты сегодня рано встала.

— Что-то не спится. — Ванесса улыбнулась и кивнула мистеру Боуэну. Тот вежливо встал из-за стола.

— Могу ли чем-нибудь помочь? — поинтересовался Эллиот.

— Давай пройдем в библиотеку или в утреннюю комнату, — ответила она. — Хотелось бы поговорить.

Эллиот слегка склонил голову.

— Ответ на это письмо продиктую позже, — обратился он к секретарю и положил листок на стол. — Дело не первой срочности.

Взяв жену за локоть, решительно повел в соседнюю комнату, где в камине уже весело потрескивали дрова.

— Итак, чем могу служить, Ванесса? — холодно спросил он. Показал на кожаное кресло, а сам подошел к камину и остановился спиной к огню. За вежливостью скрывалось нетерпение.

Ванесса села.

— Просто подумала, что мы могли бы наконец поговорить. В последнее время это никак не удается.

Виконт удивленно поднял брови.

— Разве? А за обедом? И после обеда, в гостиной?

— Но с нами всегда твоя мама и сестра. А я хочу поговорить наедине.

Супруг смерил ее пристальным взглядом.

— Нужны деньги? — уточнил он. — Так скажи Джорджу, и он немедленно все уладит. Скупостью я не страдаю.

— Нет, дело не в деньгах. — Ванесса махнула рукой. — Я еще не истратила ту сумму, которую твой секретарь дал два дня назад. Только оплатила абонемент в библиотеке, и больше ничего. Ездила по магазинам, но решила, что у меня все есть. Любая покупка оказалась бы бесполезной и экстравагантной. Одних платьев сейчас набралось больше, чем за всю мою жизнь.

Лорд Лингейт продолжал смотреть сверху вниз, и Ванесса остро ощутила неравнозначность положения: она сидела, а он стоял, возвышаясь горой.

— Нет, мне хотелось поговорить вовсе не о деньгах, — продолжила она, — а о нас. О нашем браке. По-моему, я тебя обидела.

Глаза виконта мгновенно стали холодными.

— Полагаю, мэм, — возразил он, — что не в ваших силах это сделать.

Вот очевидное доказательство ее правоты. Тот, кто затаил в душе обиду, часто стремится нанести ответный удар, только еще более болезненный.

— Если вы сказали все, что хотели, то позволю себе пожелать…

— Разумеется, не все, — горячо запротестовала Ванесса. — Господи, Эллиот, неужели мы всегда будем общаться с холодной учтивостью, как чужие? Всего лишь несколько дней назад ты увлеченно швырял камешки в озеро, я неумело сражалась с веслами и мы вместе собирали нарциссы. Неужели то время ничего для тебя не значит?

— Не могла же ты поверить, что три дня после свадьбы окажутся значительнее, чем серьезная семейная жизнь? — не скрывая иронии, поинтересовался он.

— Представь себе, как раз поверила, — ответила Ванесса. — Эллиот…

— Мне действительно пора, — перебил он. — Позволь проводить тебя в столовую. Мама, должно быть, уже спустилась.

С ледяной вежливостью он предложил руку.

— Те три дня и четыре ночи стали самым чудесным временем в моей жизни, — призналась Ванесса, слегка наклоняясь в кресле и не сводя с мужа внимательных глаз.

Она заметила, как он вдохнул, собираясь что-то сказать, и поспешила продолжить:

— Я любила Хедли, — смело заявила она. — Больше того, обожала. Если бы могла, с радостью умерла бы вместо него. Но я никогда не была в него влюблена. Никогда… — Она неловко сглотнула и закрыла глаза. Ни разу в жизни она не говорила о самом сокровенном и даже старалась не думать. — Никогда не испытывала к нему вожделения. Никогда не хотела его близости. Он всегда оставался для меня самым дорогим в мире другом.

Повисло ужасное молчание.

— Но он был жутко в меня влюблен, — собравшись с духом, продолжила Ванесса. — Конечно, привлекала его не красота. Думаю, секрет в моей жизнерадостности, в желании смеяться по любому поводу и в готовности оставаться рядом. Хедли был очень болен и очень слаб. Наверное, если бы Бог наградил его силой и здоровьем, он ни за что не влюбился бы, хотя продолжал бы дружить. Полюбил бы какую-нибудь хорошенькую девушку.

Виконт упорно молчал. Ванесса быстро взглянула на мужа, а потом опустила глаза и посмотрела на нервно сжатые на коленях руки.

— Ты большой, сильный и здоровый, — продолжила она. — То, что между нами было… никогда в жизни я не испытывала подобного наслаждения. А потом, когда мы вернулись в большой дом и съездили в Уоррен-Холл, узнала о женитьбе Криспина и поняла, как страдает Мег. Ты уехал на весь день. Я осталась одна, и шел дождь, и вот тогда-то я и подумала о Хедли. Вспомнила, что сунула в чемодан портрет, пошла в спальню и нашла. Смотрела и жалела о его ранней смерти; о том, что никогда не любила его так, как должна была любить. Корила себя за то, что познала с тобой редкое наслаждение, а с ним так ничего и не почувствовала. А потом возникло чувство вины за подобные мысли: разве можно корить себя за счастливую близость с новым супругом? Напротив, надо всеми силами стремиться к наслаждению. И вот я снова пытаюсь что-то сбивчиво объяснить и снова безнадежно путаюсь в словах.

Ванесса замолчала и услышала глубокий вздох.

— Мне сложно разобраться в запутанной канве театральных трагедий, — наконец заговорил Эллиот. — Очевидно, следует испытывать глубокую благодарность за то, что ты не была влюблена в Дью, хотя и любила его. Верно? Очевидно, разница существует? И следует быть вдвойне благодарным за то, что целых три дня после свадьбы ты испытывала ко мне столь острое вожделение — причем удовлетворенное острое вожделение, — что совсем забыла человека, которого любила, но в которого не была влюблена. Я прав?