Сначала свадьба - Мэри Бэлоу

Написан он был за два года до свадьбы и незадолго до того, как стало ясно, что болезнь перешла в решительное наступление.

Впрочем, зловещие признаки туберкулеза были заметны уже и в то время.

Ванесса провела пальцем по овальной рамке.

Большие глаза, худощавое лицо. Оно выглядело бы бледным, но художник добавил румянца.

И все же Хедли до последнего дня оставался красивым. Его красота не была ни броской, ни мужественной. Нет, он был красив изысканно и тонко. Никогда не отличался силой и здоровьем. Никогда не принимал участия в шумных, бойких играх. Но странно, детям даже в голову не приходило дразнить или обижать слабого. Все и всегда его любили.

Она любила Хедли.

Если бы только было возможно, согласилась бы умереть вместо него.

Сейчас с портрета смотрели большие выразительные глаза, полные ума и надежды.

— Хедли, — прошептала Ванесса и осторожно притронулась пальцем к четко прорисованным губам.

И вдруг осознала, что за все три дня, проведенные на берегу озера, она ни разу о нем не подумала.

Разумеется, не подумала. Как можно? Теперь она нераздельно, душой и телом, принадлежала новому мужу.

И все же…

До недавнего времени без постоянных воспоминаний о Хедли не проходило ни дня.

И вот незаметно пролетело целых три.

Три дня блаженного счастья с человеком, который ее не любил. И которого не любила она.

По крайней мере не любила так, как любила Хедли. Чувство к первому мужу осталось святым, неповторимым.

Но с Хедли она ни разу не испытала того чувственного наслаждения, которое подарил Эллиот. Ко времени свадьбы болезнь сделала несчастного почти импотентом. Хедли страшно мучился, хотя Ванесса научилась успокаивать его и даже приносить удовлетворение.

И вот теперь она сама познала сексуальное блаженство — с другим мужчиной.

И не вспоминала о Хедли целых три дня; нет, теперь уже четыре.

Неужели постепенно память сотрется окончательно?

Неужели настанет время, когда он перестанет существовать?

Ванесса погрузилась в печаль и ощутила острое чувство вины. Безосновательное, оно ранило безжалостно и больно. Почему она обречена на мучительное раскаяние, выйдя замуж вторично и освободившись от воспоминаний о первом супруге? Почему вынуждена корить себя за измену мертвому? И откуда это ужасное ощущение измены?

Сейчас, в серый дождливый день, все сомнения и терзания навалились жестоко и безжалостно.

— Ты должна продолжать жить, Несси, — сказал Хедли в один из последних дней, когда она держала его за руку и прикладывала к горящему лбу смоченное в прохладной воде полотенце. — Должна снова найти любовь и счастье. Должна выйти замуж и родить детей. Обещай мне.

Она обозвала его дураком и решительно отказалась давать какие бы то ни было обещания.

— О, только не дурак, — взмолился Хедли. — Ну хотя бы болван — и то лучше.

И они засмеялись.

— Непременно смейся. Смейся по самым пустяковым поводам, — потребовал Хедли. — Обещай, что будешь постоянно смеяться.

— Буду смеяться, когда будет смешно, — пообещала Ванесса и поднесла к губам почти прозрачную руку любимого. Вскоре он впал в забытье.

— Хедли, — прошептала Ванесса снова и обнаружила, что портрет расплылся перед глазами. Смахнула слезы. — Прости меня.

Она просила прощения за то, что поступила так, как он просил: за то, что вернулась к жизни и нашла счастье. За то, что снова вышла замуж и снова смеялась.

А еще за то, что почти четыре дня о нем не вспоминала.

Потом подумала о чувственной силе Эллиота, о той нескончаемой энергии, с которой он дарил плотское наслаждение. Провела ладонью по миниатюре. Депрессия переросла саму себя и превратилась в сердечную боль.

Если бы Хедли хотя бы раз смог…

Ванесса закрыла глаза и принялась раскачиваться из стороны в сторону.

— Хедли, — снова позвала она.

Слезы текли по щекам. Она вытирала их ладонями, беспомощно шмыгала носом и, наконец, принялась искать платок. Рядом его не оказалось, а встать не хватало сил.

Она впала в грех уныния. Предалась ужасному, разрушающему отчаянию.

Всхлипнув еще несколько раз, решила, что пора встать, найти платок, хорошенько высморкаться и умыться холодной водой, чтобы уничтожить следы предосудительной слабости.

А что, если Эллиот заметит, что она плакала? Какой ужас! Что он подумает?

Ванесса положила миниатюру на подушку, и в это мгновение из-за плеча появилась рука с платком. Большая, сильная мужская рука. Рука Эллиота.

Дел оказалось совсем немного. Перед свадьбой Эллиот не жалел сил и привел хозяйство в образцовый порядок, зная, что вскоре придется на несколько месяцев уехать в Лондон.

Он справился меньше чем за час и решил навестить одного из арендаторов, с которым дружил. Однако ни самого арендатора, ни его жену дома застать не удалось, так что визит вежливости оказался совсем коротким.

Эллиот с радостью направил коня в Финчли-Парк — значительно раньше, чем предполагал. Пока что супружество доставляло лишь положительные эмоции. Честно говоря, сегодня утром отчаянно не хотелось покидать дом у озера. Почему-то казалось, что волшебные чары сразу разрушатся.

Конечно, на самом деле никаких чар не существовало, как не существовало и ни капли волшебства. Три дня и четыре ночи он всего лишь видел рядом ту, с которой можно было делить постель. Да, секс оказался на удивление приятным. Эллиот сделал открытие: чтобы вызывать вожделение, женское тело вовсе не должно поражать пышными формами.

Но секрет трехдневного блаженства заключался не только в сексе. Жена предпочла провести краткий медовый месяц мирно, без ссор, и оказалась интересной в общении и даже милой.

Подумать только; он настолько увлекся, что позволил ей грести во время лодочной прогулки, хотя полное отсутствие умения бросалось в глаза. Позволил орать во все горло, когда брошенный ею камешек случайно прыгнул по воде три раза подряд. А потом нарвал нарциссов больше, чем видел за всю жизнь, да еще покорно прислуживал, расставляя цветы по комнатам.

Возможно, им с Ванессой все-таки удастся построить надежный и благопристойный брак.

Погрузившись в размышления, Эллиот не просто возвращался домой раньше срока, а отчаянно спешил, игнорируя внутренний голос, напоминавший, что неплохо было бы навестить еще нескольких арендаторов.

Вчера они с Ванессой любили друг друга прямо на поляне с нарциссами. Если бы погода не испортилась, вполне можно было бы вернуться на берег озера и нарвать цветов для парадных комнат. А в спальне ждала большая кровать. Так почему же не обновить ее дождливым днем, когда ничего интереснее не предвидится?