Гуттаперчевый человек. Краткая история российских стрессов - Миркин Яков Моисеевич

Кронштадт – еще и город, по оценке, до 15–20 тыс. чел. гражданских, хотя ВРК заявлял о десятках тысяч[623]. На дрова ломали дома. «С пятого числа паек. уменьшили, хлеб, смешанный с каким-то суррогатом, по 8-е получали 1/2 фунта население и 1/2 банки консервов. С 8-го числа выдача была 1 ф. овса и 1/2 банки консервов, моряки все время получали 1/2 ф. хлеба и 1/2 банки консервов»[624]. Полфунта – это 204 г. Хлеба на весь день. Из Кронштадта идут мольбы о помощи. К «народам мира», 15 марта: «Необходимо продовольствие для детей, гражданского населения. Нужны медикаменты!»[625] 1 7 марта: «От имени всего населения Кронштадта, от больных женщин и детей, стоящих перед лицом голода, взываем к вашей помощи»![626]

Свои против своих

7–8 марта. Для штурма Кронштадта воссоздана 7-я армия. Командарм Тухачевский, 7 марта: «Приказываю взять штурмом взбунтовавшуюся крепость. Приступ вести стремительно и смело, подготовив его ураганным артиллерийским огнем»[627]. У атаки в ночь на 8 марта – полная неудача. Причины – перебежчики, отказы идти в наступление, «превосходство артогня, сил противника и, главным образом, крайняя нерешительность действий»[628]. Подарок X съезду РКП(б) не удался (открылся утром 8 марта).

Дальше – наращивание войск, жестокости, бомбежки. К 11 марта против Кронштадта – 15 998 штыков, 354 сабли[629]. Плюс бригада, два полка, тяжелые артдивизионы, несколько бронепоездов, 40 аэропланов[630]. Укреплялись коммунистами. «Получили 77 чел. коммунистов, из них надежные 10, а остальные мальчишки, нужны головорезы на кронштадтскую публику, а не такие мальчишки»[631]. С 8 по 13 марта – 104 полета, сброшены 4,2 тыс. фунтов бомб[632].

14 марта. Время не терпит, «поверхность льда в заливе на 1/4 аршина покрыта водой»[633]. Идут артдуэли. Организуется еще одна атака на Кронштадт, ночная, 14 марта. Приказы: «При взятии форта жестоко расправиться с мятежниками, расстреливая без всякого сожаления там находящихся»[634]. «Расстреливать всех мятежников. Пленных быть не должно»[635]. Вводятся заградотряды: «Всех дезертиров и паникеров расстреливать на месте». И снова неудача, атаки 14 марта не было. Одна из бригад отказалась выйти на позицию.

17–18 марта. Штурм начался в 2.45 ночи 17 марта, после многочасовой артподготовки. «Противник повел наступление густыми колонами в белых халатах на очень большом протяжении, стремясь охватить Кронштадт с восточной, южной и западной стороны. Цепи наступающих были встречены огнем наших батарей и пулеметов. Люди, как снопы, валились, но оставшиеся продолжали, рассыпавшись во все стороны, двигаться вперед»[636]. В город ворвались. «В городе был настоящий ад»[637].

Бои шли всю ночь и день, и еще ночь. 21.50, 17 марта, Тухачевский: «Решительно развить первоначальный успех штурма… Атаковать линкоры "Петропавловск" и "Севастополь" удушливыми газами и ядовитыми снарядами»[638].

В 11.00 утра 18 марта Кронштадт полностью занят. «Голодный паек, 15-дневная бессменная служба, 10-дневный бой, а особенно последний день с 4 1/2 час. утра и до вечера уличный бой, окончательно подорвали силы гарнизона. Убыль гарнизона., неимение резервов, отсутствие надежды как на приток продовольствия, так и на живую помощь. показывали, что последней атаки нам не отбить»[639].

Вечером 17 марта, в 21.30 начался исход. «Выход был один – двигаться по направлению к финляндской границе»[640]. ВРК почти в полном составе, военспецы и еще до 8000 чел. из Кронштадта добрались в Финляндию. Среди них – женщины и дети. По прямой – чуть больше 20 км по льду. «В ночь на 18/3 начался по льду приток в Финляндию тысяч кронштадтских беженцев… Они были голодны и утром 18/3 их можно было видеть в Териоках просящими кусок»[641]. Сегодня им бы этого не удалось. Финский городок Териоки – курорт Зеленогорск.

Судьбы

Потери атакующих – 3143 чел.[642] Всего кронштадтские потери 7-й армии – 4937 чел., из них около 2600 чел. ранеными и контужеными[643]. Произвести «уборку трупов русским в пределах своей морской границы, начиная с 30 сего марта по 2 апреля… ежедневно с 10 до 20 час. Финнам – в пределах своей морской границы 4 и 6 апреля в те же часы»[644]. Так постановила русско-финская комиссия.

Взяты в плен 6385 чел., из них остались на судах и в береговых частях – 3939 чел.[645] Экипажи не дали взорвать линкоры «Петропавловск» и «Севастополь», сложив оружие на условиях сохранения жизни. Линкоры потом были переименованы в «Марат» и «Парижская Коммуна»[646]. Забыть мятеж! Коммунисты, ранее арестованные ВРК, не пострадали. Их освободили во время штурма.

«Активных участников мятежа было арестовано. с 20 марта по 15 апреля – 3000 чел.: из них 40 % [1200 чел.] приговорены к высшей мере наказания; 25 % к 5 годам принудительных работ и 35 % освобождены»[647]. На Балтфлоте проведена «фильтрация» военморов. Семьи расстрелянных отосланы на родину, из Кронштадта выселены «нетрудовые элементы».

28 марта, анкета на члена ревтройки Веру Бабур, 19 лет, девицу, отдел коммунального хозяйства Кронштадта. Не знаю, не знаю, не знаю, делала, как все. «Пошла помогать в госпиталь как сестра милосердия, с 16 по 24-е марта помогала во время боя перевязывать раненых». Приговор – расстрелять[648].

А что в Финляндии? «Жить плохо, и работы никому не дают, даже с интеллигенции – офицера и генералы – и те с нами вместях сидят за проволочным заграждением… А финское правительство нас всех считает коммунистами. даже многих наших есть расстреляно финскими солдатами за то, что через проволочное заграждение убегали в деревню за хлебом и папиросами». «Думаю ехать домой, т. е. в Россию, потому что более выходу никакого нет»[649].

И, действительно, возвращались. Вот обращение из Дома предварительного заключения, 26 мая: «Мы, часть Кронштадтского гарнизона, перебежавшие из белой Финляндии и испытавшие все прелести белого царства, и поэтому всецело клянемся встать на защиту Рабоче-Крестьянского правительства, которое выражает волю трудового народа. Долой всю белогвардейскую свору. Да здравствует 3-й Коммунистический Интернационал. Да здравствует всемирная Власть Советам. Да здравствуют Вожди Революции Ленин, Троцкий и Зиновьев»[650]. В конце 1921 г. прошла волна амнистий «кронмятежников», находящихся в лагерях (Архангельск) и у финнов.

Заложников из «чуждых элементов» – под замок. Наталия Козловская, 48 лет, заложница за мужа, генерала Козловского – якобы главу мятежа, ушедшего к финнам, – приговорена «к принудительным работам на 5 лет, с содержанием под стражей»[651]. Четыре сына, 17, 19, 20 и 25 лет, тоже заложники, по году исправительных работ. Дальше – высылки и блуждания до 1940-х. Одного из мальчиков расстреляли в 1937-м. Дочь, 12 лет, отдана знакомым. В 1920-х она «выкрадена» отцом в Финляндию. Жену и сыновей Козловский больше не увидел.

Вожак ВРК Кронштадта Петриченко в 1945 г. выдан Финляндией СССР, осужден на 10 лет, сгинул в лагерях (1947). А где торжествующие красные командиры? Они расстреляны: Тухачевский, командарм (1937), Перемытов – начштабарм (1938), Седякин – ком. Южной группой войск (1938), Казанский – ком. Северной группой войск (1937), Каменев, Главком Республики (1936), Зиновьев, Председатель Комитета обороны Петрограда (1936), Дыбенко, комендант Кронштадта (1938), Угланов, секретарь Петроградского губкома РКП (1937), Агранов, особоуполномоченный ВЧК (1938). Троцкий, Предреввоенсовета Республики, убит (1940).

Страшные времена. Человек на человека, брат на брата. Не дай Бог, чтобы еще раз хотя бы на шаг приблизиться к этому голоду и холоду, к диктату, к безличности и безжалостности 1921-го. Кронштадт – предупреждение нам. Мы не имеем больше права даже на малейшую ошибку. Никогда больше в будущей истории России не должно быть ни одного движения навстречу Кронштадту или любому из десятков мятежей и восстаний, случившихся 100 лет тому назад. Ни за что. Мы все вместе, как народ, больше этого не выдержим.