Непокорные - Александр Богданов

Когда за ними приехали пограничники, на город упала ночь. Над утихшей гаванью светились тусклые огоньки, во мраке угадывались силуэты судов и в холодном воздухе носился запах печного дыма. Их было двое подтянутых и жилистых мужчин с замкнутыми лицами. Они проводили Машу и Сергея на катер, пришвартованный у правого борта корвета. Отделение береговой охраны размещалось возле пристани в кирпичном здании, окна первого и второго этажа которого были забраны решетками. Беглецов сфотографировали, записали в книгу и оставили в большой, квадратной комнате с синими стенами. Там стояли деревянные скамьи и сильно поцарапанный письменный стол. Комната была пуста, за исключением человека неопределенного пола, возраста и общественного положения, который сладко спал вытянув ноги на скамье. Из-под розового банного халата проглядывал синий мужской деловой костюм. После детального ознакомления Маша пришла к выводу, что это был мужчина. Электрическая лампочка на потолке освещала свисающую до пола руку с серебряными часами на запястье и полированные штиблеты. Из его раскрытого рта вырывался звучный храп. Они уселись и стали ждать. Проходили часы, но их никто не вызывал. Сломленные усталостью и переживаниями, наши друзья тоже вздремнули, сняв свои просохшие ватники и подложив мешки под головы. Отдых был, конечно, не лучшим. Всю ночь они ерзали и переворачивались на жестких скамьях, но чего не перетерпишь ради свободы. В девятом часу утра появился пожилой жандарм, сгорбленный и морщинистый. Шаркая ногами, он пересек комнату и уселся за стол. В руках он держал три канцелярские папки, одна из которых была гораздо толще других. К тому времени все присутствующие в комнате пробудились и напряженно взирали на официальное лицо. Старик поманил рукой обитателя комнаты, которого наши герои застали спящим. Высоко подняв голову, как человек, привыкший повелевать, он подошел к столу. Розовый халат он швырнул на пол. Глядя на него в профиль, он показался Маше высоким и породистым. Сев на стул, он долго шептался с жандармом, пока тот не прикрикнул, «Ben anlamıyorum! (Ничего не понимаю!); çağrı çevirmen! (Позовите переводчика!)» Через минуту в комнату почти вбежал молоденький, румяный и щупленький жандарм с застенчивым взглядом. Его начальник сердито буркнул что-то неразборчивое, которое молодой понял на лету, «Так вы помощник торгового атташе советского посольства? Вы ищете убежище?» затараторил он. «Вам следует подождать в соседней комнате. Мы сделаем запрос.» Было заметно, как оцепенела спина просителя. Прошла минута, oн унял свой гнев и встал. За ним пришел еще один жандарм, рангом помельче, и увел его в коридор.

«Вы намеревались попасть в Трабзон или это случайность?» начал допрос седой жандарм. Они говорили через переводчика, так как Сергей не понимал по турецки, а жандарм не знал ни немецкого и ни русского. «Чистая случайность,» Сергей и Маша сидели тесно прижавшись друг к другу на скамье напротив, их руки дрожали. «Мотивы вашего побега?» «Как гражданка СССР я не согласна с внешней и внутренней политикой советского государства.» У Маши перехватило дыханье от собственной смелости и она бросила взгляд на мужа. Сергей был лаконичен, «Я родился в Российской империи задолго до провозглашения Советского Союза. СССР есть государственное образование враждебное и чуждое русскому народу. Оно было создано коминтерном, а не волею народов России. Мы покинули его территорию.» «Находитесь ли вы в розыске за уголовные преступления?» «Нет.» «Вы кого нибудь знаете в Турции?» «Никого.» «Где вы собираетесь жить и чем заниматься?» На этот вопрос Сергей без колебаний заявил, что он германский поданный и присутствующая здесь Мария Пушкарева является его законной женой. Он хочет вернуться на родину и продолжить свою карьеру геолога. «Кто может подтвердить, что вы тридцать лет жили в Германии? Есть ли у вас там родственники?» «Конечно.» Сергей продиктовал длинный список. По видимости его показания произвели благоприятное впечатление на жандармское должностное лицо и губы его искривились в улыбке. «Вам следует встретиться с консулом вашей страны. Подскажите, куда нам обратиться — в ФРГ или ГДР?» «Мы не хотим возвращаться в СССР.» «Хорошо. Мы адресуем ваш запрос в западногерманское консульство. На это уйдет около недели. Все это время вам придеться находиться у нас.» Сергей повернул голову к жене, «Говорят, что придеться подождать.» «Ничего, подождем.»

Прошла неделя, за ней другая. В существовании Сергея и Маши установилась рутина. Три раза в день они получали пищу в столовой на первом этаже, где также питались пограничники; два раза в день — после завтрака и после обеда — им разрешали выходить в сад, расположенный во внутреннем дворике; вечерами они должны были находиться в своей комнатке, где на окне была решетка. Их проверяли и они чувствовали себя, как в тюрьме. Они написали свои биографии, заполнили длинные анкеты и сдали отпечатки пальцев. Привыкшие к труду, они не знали чем себя занять и страдали от безделья. Обеспокоенные, они просыпались по ночам и вели разговоры до утра. Они стали мрачнеть и нервничать. Придет ли когда-нибудь их заточению конец? «Терпение, терпение,» твердили они друг другу и в один прекрасный день все, как по волшебству, изменилось. B то утро настроение у них было плохое, все опротивело и валилось из рук, разваливалось и рассыпалось, не поддаваясь осмыслению. С мрачными лицами, натянув на себя свое изношенное тряпье, они спустились вниз. В полупустой столовой несколько свободных от службы полицейских заканчивали свой завтрак. Женщины — конторщицы, наспех проглотив чай с печеньем, торопились наверх к бухгалтерским делам и большинство служащих забегали сюда на минутку, чтобы перехватить немного съестного, поприветствовать мордастых поваров и узнать меню на сегодняшний обед. Сергей лениво ковырял вилкой свой баклажанный салат, Маша меланхолически размешивала сахар в чашке с кофе. Но вдруг в двери показался рыжеватый господин средних лет, сильно отличающийся своим обликом от жителей страны и явно не здешний. Наряден был господин до чрезвычайности: с шиком носил он свой серый щегольский костюм, манжеты накрахмаленной сорочки были застегнуты золотыми запонками, бриллиантовая булавка огнем сверкала в его английском галстуке и на ногах красовалась кожаная обувь от одного из знаменитых итальянских мастеров. Его голубоватые глаза кого то искали. «Hier sind Sie! (Вот вы где!)» Незнакомец подошел к их столу и учтиво поклонился вначале Маше, потом Сергею. «Герр Кравцов, позвольте представиться, консул посольства ФРГ в Турции Людвиг Ридель.» Сергей встал и с чувством пожал его руку. «Маша, это немецкий консул. Герр Ридель это моя жена Мария Пушкарева.» Они обменялись вежливым рукопожатием. «Присаживайтесь,» предложил Сергей. «Здесь хорошая кухня.» «Благодарю вас, я уже завтракал.» «Как вы узнали, что это мы?» спросила Маша по — русски и Сергей перевел. «Из информации, которой вы нас снабдили, мы знаем многое о вас.» Веснушчатое, добродушное лицо Людвига озарилось улыбкой. «Ваша проверка успешно закончена и паспорта ждут вас в посольстве. Ближайший поезд в Анкару отходит завтра. Я купил вам билеты. Надеюсь, что это не противоречит вашим планам?» «Ни в малейшей степени!» Сергей едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Людвиг засмущался, опустил глаза и полез в свой карман. «Вы, наверное, хотели бы приодеться.» Сергей кивнул. «В Трабзоне имеются отличные магазины готового платья. Вот вам денежная помощь и железнодорожные билеты.» Он протянул пухлый конверт. «Благодарим за понимание.» Людвиг, задумавшись, опустил свою голову. «Вот, что я хотел бы вам передать лично от себя, герр Кравцов.» Теперь глаза его упрямо смотрели на Сергея, а голос звучал тихо, но твердо. «Вас наверное удивит, что я говорю о Русском Обще-Воинском Союзе, но генерал фон Лампе — друг моего отца. До войны они работали вместе. Генерал жив и помнит о вас. Oн просил передать, что РОВС не сдается и продолжает борьбу. Погибло много бойцов, но приходят новые и когорта не редеет. Что вы на это скажете?» «Мы оба ждем встречи с фон Лампе и по прибытие представим себя в распоряжение организации. Мы ненавидим сталинизм.» «Хорошо. До завтра на вокзале. Я еду с вами.» Откланявшись, консул удалился.

«Наше заточение кончилось, мы на свободе!» Сергей протянул руку Маше и, торопливо закончив свой завтрак, они вышли на улицу. Оторопев, внимали они неразберихе, суете и беспорядку восточного города. Транспорт двигался непрерывным потоком. Среди седанов и грузовиков попадались ослики, запряженные в повозки. Толпы прохожих заполняли тротуары, между ними шныряли оборванцы и чумазые дети. Нищие, прислонившись к стенам, протягивали руки за подаянием. На лотках были разложены фрукты и сласти. Жарились лепешки, пирожки и чебуреки. Пронзительные крики разносчиков воды сотрясали воздух. «Мне здесь не нравится,» Маша испуганно схватила мужа за руку. «За этим мы бежали?» «Это не Европа, это Восток,» чтобы быть услышанным, Сергей наклонился к ее уху. «Германия совершенно другая. План Маршалла делает там экономические чудеса.» Он отмахнулся от особо назойливого попрошайки. «Нам нужно уйти из этого квартала и попасть в центр города. Там другие люди и другие магазины.» Они взяли такси. К удивлению Маши, многие торговцы понимали Сергея, объясняющегося с ними по-немецки. Автомобиль доставил их к дверям универмага, расположенного на фешенебельном, усаженном пальмами, проспекте. Внутри было тихо и благопристойно. Вежливые продавщицы встретили их. Маша была потрясена внимательным обслуживание и изобилием товаров. Она хотела купить все. К вечеру, нагруженные покупками, путешественники вернулись в свою комнатку. С ними произошли чудесные перемены. Трудно было узнать в этих лощеных европейцах вчерашних беженцев от социализма. Стильное платье, причёска и макияж выделяли женственность и привлекательность Маши; строгий коричневый двубортный костюм, сорочка и шелковый галстук подчеркивали мужское обаяние Сергея. От них пахло духами и хорошим мылом. Элегантные пальто и шляпы висели на крючках у двери, их туго упакованные чемоданы стояли на полу. Сергей откупорил бутылку шампанского, разлил его в два бокала и один протянул Маше. Они чокнулись, выпили и поцеловались. «Как я буду жить в чужой стране? Я не говорю по-немецки.» Ее охватили сомнения. «Ты выучишь, тебе всего двадцать пять. Уверяю тебя, что через пять лет, ты будешь говорить лучше меня.» Он нежно обнял ее. «Ты не будешь скучать в Германии. Тебя там ждут много друзей — Аня и Никита Калошины, Борис и Эльза Зиглер, моя мама и ее сестра. Они очень славные и с любовью примут тебя.» «Когда ты их видел в последний раз? Ты уверен, что они пережили войну?»