Мир в подарок. (Трилогия) - Оксана Демченко

– Заслуга невелика. Видимо, так угодно миру. Меня зови Тиннара.

– Боюсь, и мои заслуги перед миром малы. Хотел отменить рабство, укорот дать окаянным, соседям голодающим помочь. А почти ничего не смог. Сила зла велика, страх перед Адептом огромен, мне не удалось найти достаточно весомое ответное средство. И идею тоже, а без нее люди не шевельнутся. Чем могу тебе помочь?

– Для начала – о простом. Ты сумеешь объяснить, как они погибли и куда исчезли рабыни?

– Да, это просто. Скажу – заметили на подходе, расстреляли издали. Сестра не удивится. В этом году покушение уже третье, – он пытливо глянул на меня. – Однако многое мне самому непонятно. Прежде снави не побеждали в прямом конфликте, ваша сила, говорят, не для удара.

– Потому и не побеждали. В лоб если, я ничего не смогу им противопоставить. В той войне, как я понимаю, Говорящие были бессильны против вполне еще неплохих людей, обманутых и запутанных злом. Таких сжечь рука не поднимется, и дар откажет. К тому же – сам говоришь, издали стрелами. Или из засады. Так и гибли. А эти не зря прозваны обугленными, души у обеих были совсем без света, без доброты. Сами выгорели. К тому же нынешние окаянные лишь слабое подобие прежних: на подпитке от видящих сны сила не та, это вовсе не Говорящие с миром. Дар исходно – всего лишь возможность для ребенка при определенных условиях стать снавью. Из трех девочек, поверь мне, две – точно не снави.

– Но они…

– Да, видят сны. Играть куклами и растить живых детей – тоже совсем разные дела. Не каждый возьмет на себя бремя ответственности за очень трудные решения. Приходят фантазерки молодые на другой берег, смотрят в мир и поворачивают назад. Чувствовать чужие боль, смерть, горе, отчаяние очень трудно, и, добавлю, – не все можно изменить. А к тому же для всех хорошо не сделаешь.

– Если там возьмет верх страх, они станут просто людьми и утратят дар?

– Не обязательно страх. Еще важно верить в добро, не бояться быть преданной, не утратить способности удивляться. Да мало ли что! Потому снавей всегда было немного, хотя одаренные дети – дело почти обычное, считай, в каждом крупном селе найдутся.

– Ты одна такая? Кто же провел тебя?

– Сама я вообще не местная, – припомнилась дурная присказка. – Миру, видно, очень нужны были Говорящие. Длинный рассказ, не ко времени. И пользы не принесет никакой. Пока нас двое. Сегодня станет трое, одна из них проснется снавью, а две – обычными женщинами.

– Знаешь, кто? Обычно ведь это не угадать… Ох, не простая же ты, Тиннара.

– Не то чтобы знаю, но надеюсь. Чувствую, что двое не хотят такой судьбы сами. Они устали и ищут покоя и защиты. Для Говорящих нет ни того, ни другого. А третья… Надеюсь, хотя это поистине удивительно.

– Только не говори, что маленькая бруса, изуродованная моим братцем, верит в добро и готова к борьбе.

– Очень славная девочка. Я на нее надеюсь. Мой дар открылся случайно и выбор был не совсем осознанным. Най прошел второе посвящение вообще не по правилам, он слишком хороший воин. Сколько еще будет привыкать говорить с миром, а не требовать, добиваться, прорубаться с мечом. Мы – первые, подвернувшиеся под руку судьбе. А вот она – она будет выбирать по–настоящему. Мы проводники, она – снавь. Если все сбудется.

Я устало пошарила взглядом по вещам охотников, князь догадливо выудил из вьюка кружку и плеснул в нее из темной пузатой бутыли.

Вино! Белое, сухое, очень в стиле немецкого рислинга покинутого мира. Пожалуй, последнее, чего мне не хватало на Релате. На несколько минут я выключилась из разговора, дегустируя. Риннарх усмехался в усы и подливал. Потом сходил к ручью за новой бутылкой, разжился сыром, придвинул себе вторую кружку. Попробовали. Мускат, и очень достойный.

– Дочь Кормчего Индуза, прекрасная Силье, предпочитает красное, лучше всего домов Тэлия, как это, или Римас, – вздохнул князь, прерывая затянувшуюся паузу. – У нее дар. И думаю, капитанша не испугается мира. Верить в хорошее она тоже умеет.

– Хочешь, чтобы я ее провела? Нет, мои пути кривые. Лучше бы девочка. Повторю, мы проводники. Мне думается, мы призваны вернуть мир к порядку. Я вот, оказывается, способна испепелить двух тварей и пить вино без комплекса вины. Не смейся, и правда занятная вышла фраза.

– А она?

– Наверное, тоже. Но ей и так досталось. Хочется найти брусе мирное местечко. Эдакий пансион для благородных девиц, – я усмехнулась, используя слова из другого мира. Здесь они ничего не значат. – Теперь представление о Говорящих очень смутное, я и сама разбираюсь в даре постепенно. Мой наставник говорил как–то, что прежде прошедших первое посвящение звали «озаренными», потому что они поклонились солнцу и признаны им. Прошедших второе – «ясными» снавями. Некоторые из ясных говорят с миром, то есть не только слышат и чувствуют его, но и могут спрашивать. Я – ясная по этой иерархии.

– Что я могу для тебя сделать?

– Расскажи мне про Карн. Я тут совсем ничего не знаю и не понимаю. Прямо от правления Атирас–жи.

Он кивнул, откинулся на спину и заговорил.

Карн не так уж велик. Жил он прежде торговлей. С севера сюда везли пушнину, мед, самоцветы из–за Тучегона. С юга и востока – пряности, шелк, коней, заморские диковины. А флот всегда ходил под охраной конвоев Архипелага. Кормчий Индуза – правитель островов, его владения огромны и прекрасны, а власть в океане неоспорима. От материка Индуз получает часть съестных припасов, лучший корабельный лес, оружие – да мало ли что еще.

Мы не знали войн. Снави умели решать споры миром, а зарвавшихся наказывали. Когда в незапамятные времена горные жители изобрели порошок, способный взрывать скалы, и создали оружие, бьющее издали смертью, снави запретили это оружие под угрозой полного иссушенная земель ослушников. Секрет был захоронен. Знала бы ты, как искал его Атирас–жи! По счастью, безрезультатно.

Но войны все равно разразились, когда их пожар некому стало гасить. Умирающая степь год за годом стремилась отвоевать воду.

Архипелаг уничтожил в один день весь флот Карна, окаянные не успели даже попасть в порты.

Ирнасстэа отказала в праве прохода караванам рабов и была сожжена. Виноградники так пострадали, что многие лучшие сорта навсегда утрачены.

Первые лет пятьдесят, пока жив был Атирас–Жи, мир заливала кровь. Потом все утихло – занявший престол внучатый племянник этого демона оказался, по счастью, существом слабым и неспособным на новые походы, бездарным. Случилось так, что сам первый Адепт принадлежал к роду Карн, именно поэтому наш род сохранил верховную власть. Ему не пришло в голову передать ее окаянным, княжеская кровь взыграла. Именно по его слову никто не стоит выше князя, а убийство принадлежащего к роду Карн уничтожит исполнителя и больно ударит по заказчику, таково веление, подкрепленное силой. Хоть раз указание мерзавца Атираса пришлось кстати! Потому я князь, а Катан–жи не получит полной власти.