Право на эшафот - Вонсович Бронислава Антоновна

– Донья, если вы опасаетесь, что нас могут услышать, – зря, – ее голос больше всего напоминал трение двух булыжников друг о друга и был ужасно непривычен, но разборчив, – защита корпуса не пропустит. Мы под ней.

Получается, поисковый импульс отразился не от горгульи, а от защиты корпуса? Я только сейчас соизволила приглядеться и заметила очень тонкую дымку заклинания как раз за каменной собеседницей.

– Она разряжается.

– Это так. Но вы теперь здесь. И вы зарядите, – уверенно поставила меня в известность горгулья, пристально посмотрела на мою скептически скривившуюся физиономию и сурово добавила: – Это очень важно, донья. Потому что, если сюда проникнут они, случится ужасное.

«Они» было сказано столь пренебрежительно, словно речь шла о помойных крысах, а не о магах, которым не посчастливилось засиять. Эта горгулья тот еще сноб.

– И что такого ужасного случится?

– Они проникнут в библиотеку. А там знания, которые им не нужны, более того, вредны и опасны.

– Для существования Сиятельных?

– Разумеется.

– Их здесь и без того нет.

– А вы?

– Я случайно и под маскировкой. В Теофрении не осталось ни одного Сиятельного.

Горгулья тяжело вздохнула. Звук походил на стон, вырвавшийся из скальной расселины.

– Это ужасно, донья. К худу или к добру, но однажды наш мир был изменен так, что без Сиятельных существовать не сможет. Убери их – погибнет мир. Разрушится, потому что не будет скрепляющих целостность Сиятельных. Но вы это и сами прекрасно знаете.

– Впервые слышу, – возразила, – наверное, информация об этом находится в закрытой библиотеке.

– Разумеется. А как же иначе? Но если до нее доберутся они, беды не избежать. Кого-то мы сможем убить, но не всех. Уничтожить книги, увы, не в наших силах.

Я повернулась и посмотрела на мрачное здание, недружелюбно глядевшее на меня всеми окнами. Темными окнами, скрывающими какую-то страшную тайну, за которую могут запросто убить. Утешало одно: горгулья ко мне спустилась в одиночестве, остальные стояли на своих местах, хотя я бы не смогла сказать с уверенностью, с какого места приползла эта. Возможно, она здесь была вообще кем-то вроде разводящего и своего постоянного «насеста» не имела?

– А вы кто? Хранители этого места? Мне сказали, что горгульи – основа охранной сети университета. Специально сделанные статуи.

Раздавшийся скрежет меня изрядно напугал, пока не сообразила, что так моя собеседница смеется.

– Горгульи – это только удобная форма, которую сложно повредить. Сюда притянуло всех фамильяров, оставшихся без хозяина. Разумеется, только тех, чьи хозяева погибли достаточно близко отсюда.

Опять раздался тяжелый вздох.

– А остальные? – спросила, страшась услышать ответ.

– Остальные ушли в небытие. Если духа вытащили на этот пласт, назад ему путь закрыт, – проскрежетала горгулья. – Да и жизнь без хозяина коротка. Даже в такой форме, которая требует минимальной поддержки.

– Коротка? В Теофрении Сиятельных уничтожили довольно давно.

– Время – понятие относительное. Сейчас от времени, когда спадет защита со здания, нас отделяет лишь миг, – намекнула она. – Не пора ли вам, донья, заняться тем, ради чего Двуединый направил вас в это место? Поговорить можно потом.

– Как я могу это сделать?

– Внутри здания есть кристалл, к которому нужно приложить руку и отдать часть своей энергии.

– А как попаду внутрь?

Так-то дверь была от меня недалеко, но, украшенная оскаленными звериными пастями, выполненными с пугающей точностью, она выглядела столь устрашающе, что горгулья на ее фоне казалась очаровательной болонкой. Двери даже Альварес проигрывал в кошмарности, а уж он знал толк в устрашении бедных девушек.

– Просто пройдите, – удивленно ответила горгулья. – Вам что, некому было рассказать?

– Вся моя семья погибла.

– А фамильяр?

– Подозреваю, что тоже. Кстати, а я могу попросить кого-нибудь из вас стать моим фамильяром?

Горгулья собрала каменные брови вместе, при этом на ее лбу получилась забавная каменная кучка.

– Когда и как погиб ваш фамильяр?

– Не знаю. Дело в том, что я не так давно потеряла часть памяти и после этого его не видела. И даже не знаю, как выглядит.

– Ты соприкасалась с ним последний раз недели три назад, – неожиданно сказала горгулья. – Может, чуть больше или меньше.

Я задумалась. Примерно в это время меня отправили в замок, но, хоть убей, не припоминалось ничего, даже отдаленно похожего на духа-фамильяра. Животных там было мало, а те, что были, казались совершенно обычными. Особенно тот отвратительный огромный паук, что спустился как-то на мое плечо в библиотеке. Как я тогда не заорала, до сих пор удивляюсь. Наверное, горло от ужаса спазмом перехватило. Неужели это и был фамильяр? Но я читала, что обычно это теплокровное и симпатичное существо. Может ли быть, что общение с леди Хаго превратило нечто милое в этакую страхолюдину? И почему мне в голову не пришло спросить Катю о фамильяре?

– Кто бы он ни был, на глаза мне не показывался, – ответила наконец, всесторонне обдумав вариант с пауком и решив, что такой фамильяр Эрилейским не подходит.

Недостаточно большой и пушистый.

– Ты с ним разговаривала, – уверенно сказала горгулья. – Это видно.

– А как он выглядел, не видно? Я общалась не с таким количеством живых существ, чтобы не заметить что-то странное. Возможно, он общался со мной, когда я спала?

– Возможно, – неуверенно согласилась горгулья. – Но пойдем внутрь. Время не ждет. Здание уже настроено на тебя.

И она просочилась прямо сквозь стену, сливаясь с ней в одно целое. Даже следа на поверхности не осталось. Я замерла. Желания сливаться со стеной у меня не возникло.

– Что случилось? – Из стены высунулась горгульина физиономия. – Пойдем.

Я протянула руку, и она вошла в камень, не встретив препятствия, поэтому я закрыла глаза и отважно шагнула вперед, открыв их уже в здании. Внутри все выглядело так, словно вот-вот кто-то появится в коридоре, а оглушающая тишина – всего лишь следствие каких-то моих проблем со слухом. Светильники горели, заливая коридор теплым солнечным светом.

Впрочем, тишина тут же разрушилась бодрым цоканьем каменных когтей по полу. Удалялась горгулья от меня с приличной скоростью. Я же сначала убедилась, что смогу выйти отсюда так же, как и вошла, для чего высунула лицо наружу, полюбовалась на ветки перед носом и лишь потом бросилась догонять проводника.

Свет загорался при моем появлении и гас, когда я отходила подальше. В помещениях, где никого не было, стояла темнота, но двери не всегда были закрыты, и свет из коридора отражался от шкафов со стеклянными дверцами, от разнообразных устройств с блестящими деталями и от окон, не задернутых шторами. Стало неуютно при мысли, что если иллюминацию пустого здания не заметили, то вот-вот заметят, и тогда на входе меня будет встречать радостная делегация магов. Может, я и пояснить-то не успею, как меня правильно убивать, а уже отправлюсь туда, куда очень не хотела попадать Катя. И все же, что это за место, куда нельзя попасть только после отрубания головы? Прямо моя предшественница отказывалась говорить, но при одном упоминании впадала в панику.

– Свет можно погасить?

Горгулья остановилась и развернулась ко мне всем туловищем.

– Тебе не нужен свет?

– Нужен. Но он виден снаружи, а в моих планах нет оповещения всех желающих, что на территории университета появилась Сиятельная.

– Они не увидят. Защита не пропустит. Они никогда не знают, что тут происходит.

Ее слова меня немного успокоили, но именно что немного. То, что защита дышала на ладан, я уже видела, возможно, она уже не столь непроницаема, как раньше. Поэтому я не только сама ускорилась, но и горгулью поторапливала, но она, увы, двигаться быстрее не могла.

Нужный кристалл оказался посреди второго этажа. Раньше, как объяснили мне по дороге, подзаряжать его было обязанностью каждого Сиятельного, попадающего в стены университета, поэтому он всегда был полон. Сейчас заряд плескался на донышке, позволяя поддерживать лишь базовые функции, сам кристалл выглядел тусклым и каким-то больным, если так можно говорить о твердом материале. Емкость его поражала: если я безостановочно буду вливать магию, потребуется не меньше года, чтобы он опять засиял.