Наследие Рима. Том 2. Kрестовые походы - Олег Николаевич Слоботчиков

Годфруа де Бульон, но с политической точки зрения он действительно был нужным человеком, соответствующим мерам эпоса или, скорее, доминировавшим поскольку только среди всех этих паладинов он полностью знал эту эпопею, чтобы «реализовать» ее для своей выгоды.

Фактически беспринципный авантюрист вполне естественно постоянно уступал дорогу государственному деятелю. Насилие и терпение, рвение и осторожность, лицемерие или цинизм, верность, жестокость или вероломство, преступления даже в качестве добродетелей – но преступления для общественной безопасности, добродетели лидера – все эти элементы государственной личности контролируются и доминируют в нем. причина состояния, заказанная с учетом причины состояния.

Древние греки, как и строители империи, назвали бы его Бaлдуином-Основателем. Это франкское государство Иерусалим, рожденное неожиданностью, окажется, как только оно будет создано, в одночасье настолько прочным, что никто после него не осмелится подвергнуть его сомнению. Здесь грозный искатель приключений выходит за рамки приключений. Из этого крайнего марша христианского мира он сделал то, что должно было быть, чтобы оставаться жизнеспособным: сильную военную монархию.

Патриархат в руках его друга Арнула Малекорна стал верным партнером в этой политике. Какова бы ни была свобода его манер, давайте не будем забывать, что до того, как стал рыцарем, Балдуин был в церкви, всегда сохраняя физически достоинство бывшего каноника Камбре, а также морально – римское установление духа.

Это создает величие. Это даже создает легитимность божественного права – самого священного в христианском мире! – присоединившись к царству Давида и Соломона.

За восемнадцать лет правления он зашел так далеко, что заложил основы монархической традиции, равной традиции Капетинга, англо-нормандцев или императора Священной Римской империи, поскольку она была основана на Скале Сиона. И вся история Иерусалимского королевства после него останется его заслугой.

12.

Укрепление завоеваний Балдуина II

Вероятно, что во время смерти Балдуина I его двоюродный брат Балдуин дю Бур, граф Эдесский, только что отправился отслужить молитвы в Иерусалим. Он прибыл в священный город в самый день похорон короля, и его кандидатура на престол была немедленно выдвинута главой прямых вассалов короны в Палестине Жосленом де Куртенэ, лордом Тверии. Жослен ранее владел в графстве Эдесса землей Турбессель (Телль-Башер), полученной им как феодальное владение Балдуин-дю-Бур, но, поссорившись с ним, он был ограблен и укрылся рядом с королем, который наделил его тивериадским феодальным владением (1113 г.).

К всеобщему удивлению, вместо того, чтобы воспользоваться возможностью показать свою обиду, он сделал себя великим выборщиком Балдуина дю Бур после смерти Балдуина I. Другие бароны, воодушевленные такой нравственной красотой, согласились с ним. Балдуин дю Бур был провозглашен королем (1118). Фактически Жослен не мог не сказать себе, что новый государь перед своей короной выразит ему свою благодарность. Так и случилось. Граф Эдессы, взойдя на трон Иерусалима, уступил Эдессу Жослену.

Балдуин дю Бур, которого мы теперь назовем Балдуином II, был сыном графа Ретеля в Арденнах. Высокий, красивый, с яркой кожей, светлыми волосами, но не очень густыми и вскоре побелевшими волосами, с редкой, но очень длинной бородой, по моде того времени, он, как и его предшественник, был опытным рыцарем. Однако его характер был совсем другим.

Грубости и жестокому насилию, которое Балдуин I слишком часто демонстрировал, новый государь предпочитал если не, как мы сказали, лицемерие и хитрость, то по крайней мере злобную ловкость и гениальные расчеты. В комедийной сцене, достойной лучших басен, Вильгельм Тирский дает нам представление об этой стороне своего персонажа: в то время Балдуин II, который все еще был графом Эдессы, испытывал серьезные финансовые проблемы, зарплата его рыцарей превышала его ресурсы.

Он женился на принцессе Морфии, дочери владыки Малатья, армянина Гавриила, и Гавриил был очень богат. Чтобы выйти из затруднительного положения, посоветовавшись со своими рыцарями, он отправился в сопровождении их навестить своего тестя.

Превосходный человек, обрадовавшийся его встрече (потому что, в отличие от Балдуина I, Балдуин II был самым совершенным из супругов), принял его нежно: «Он поцеловал его, тепло приветствовал и устроил, как мог. Бaлдуин пробыл в Малатье не знаю сколько времени. Тесть и зять были лучшими друзьями».

В один прекрасный день, когда они нежно беседовали во дворце, рыцари Балдуинa толпой появились у дверей, и оратор отряда (который, конечно, заранее все оговорил с Балдуином) настойчиво потребовал выплаты остатка или, иным образом, выполнение обещанного залога.

На встревоженные вопросы Габриэля Балдуин со смущением признается, что поклялся своим рыцарям, если он не сможет им заплатить, подстричь им бороды.

Услышав эти слова, превосходный Гавриил чуть не упал навзничь, «потому что и армяне, и греки привыкли держать свои бороды как можно более густыми и сочли бы позором, если бы вырвали из них хотя бы частичку бороды». Балдуин убеждает своих рыцарей дать дальнейшую отсрочку. Отказ от них: немедленная оплата или стрижка бороды!

Сцена была так хорошо разыграна, что достойный армянин предложил заплатить около тридцати тысяч необходимых бесантов, не заставив своего зятя поклясться никогда больше не носить бороду, «что Балдуин с радостью поклялся», – заключает летописец с ухмылкой. Другой анекдот, также относящийся к тому времени, когда Балдуин был еще графом Эдессы, показывает его таким же образом, хотя здесь комедия заканчивается стихом с прекрасным корнелийским акцентом.

Земля Эдесса, которая только что была жестоко разорена, страдала от настоящего голода, и Балдуин снова оказался в ужасных финансовых затруднениях. Напротив, его вассал Жослен де Куртенэ, чья крепость Турбессель, защищенная руслом Евфрата, избежала вторжения, купался в богатстве. Опьяненный своим процветанием, Жослену не хватало такта до такой степени, что он распространял неосмотрительные замечания: он, Жослен, мог выкупить все земли Эдессы у своего безденежного сюзерена, который, будучи не в состоянии сохранить свое звание, сделал бы гораздо лучше, чтобы вернуться живым во Францию.

Узнав об этих нарушениях, Балдуин притворяется, что серьезно болен, и вызывает Жослена к своей постели. Последний, убежденный, что призван только для сбора наследства, торопится. Его представляют, он находит Балдуина в постели и уговаривает сообщить ему новости о его здоровье. «Намного лучше, чем вам хотелось бы!» – восклицает последний и, сбросив маску, он яростно взывает к Жослену, напоминая ему обо всех его благословениях, как Август Цинне: «Жослен, есть ли у вас здесь что-нибудь, что я не дал вам?» – «Ничего, сир!»

«Так как же ты можешь обвинять меня в позоре моей нынешней бедности?» И, обидев его оскорблениями, он бросает его в узкую темницу, из которого он вызволяет его только тем, что лишает его вотчины.

Более того, мы видели, что оба человека, обладающие одинаково тонким чутьем, воспользовались событиями 1118 года, чтобы