Желание на любовь 2 - Галина Колоскова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, Кэтлин, извини, что оторвал от дел. – Мэттью слышал приглушённую музыку и звук тормозов. – Ты куда-то едешь?
– Да, уже добралась. Мне необходимо встретиться кое с кем, но это ненадолго. Как работа?
Он посмотрел в окно, пытаясь определить, где находится, и ответил совершенно уверенно:
– Продвигается. Освобожусь намного раньше, чем думал.
– Нам надо поговорить.
– Согласен, нужно было сделать это ещё вчера. Встретимся дома.
Агент не успел убрать телефон, как светящийся экран снова потребовал его внимания. Этого звонка он дожидался несколько дней.
– Да. Бетти, удалось узнать?
– Конечно. Записывай. Она сменила номер и на данный момент находится в Англии.
– Спасибо, я твой должник.
Хаппер рассмеялась в ответ:
– Скоро станешь пожизненным.
Вуд уже собирался нажать на «отбой», но пришедшая в голову мысль потребовала озвучивания.
– Похоже, прямо сейчас. Бетти, отследи ещё один номер… – Он назвал цифры телефона Паркер. – Место последнего вызова.
– Жди, займёт порядка десяти минут. Это намного проще. Сейчас подключусь к нашим…
Мэттью не мог понять, что им сейчас двигало: та самая интуиция или подорванное доверие.
– Не так далеко от тебя, шеф, – Беттани снова смеялась, – на углу Висконсин и Уэстерн авеню.
– Спасибо.
– Всегда к вашим услугам. Всё ещё надеюсь стать шафером на твоей свадьбе.
– Надейся. – Он скривил губы, не в силах вымучить из себя улыбку. Чувство тревоги давило на нервы…
Интуиция подводила Мэтта редко. Он следил сквозь боковое окно автомобиля, находясь по другую сторону от кафе. Лебовски скрывать было нечего, его спутнице, похоже, тоже. Они занимали столик у окна, не пряча свои отношения.
Букет из белых лилий с ирисами не был данью уважения случайной встречи – он что-то означал для дарителя. Как и кисть руки что-то объясняющей брюнетки, зажатая между ладонями адвоката. Парочка выглядела как влюблённые, бурно выясняющие отношения.
– Ну, вот… многое становится ясным…
Агент опустил голову, зажал виски ладонями и начал счёт. Ему впервые было настолько больно, и это не шло ни в какое сравнение с тем, что чувствовал после ухода Лесси к другим мужчинам.
Понадобилось больше пятнадцати минут, прежде чем он сумел внятно думать. Устраивать сцену ревности не имело смысла, да и выставлять себя на посмешище не хотелось. Изменить что-либо Мэттью не мог. Всё полностью зависело от Кэт, а раз она решила вот так, то что оставалось делать ему? Набрасываться с кулаками на победившего соперника? Смысл?
– Никакого, – сам себе озвучил он вывод. – Пусть будет, как будет…
Вуд с силой сжимал пальцы, сложенные в «замок», сдерживая желание кричать, круша всё вокруг, откинул голову на сиденье и обречённо прошептал:
– Теперь мне самому нужна пауза…
Былая самонадеянность разбилась о монолит непонятной гордости Паркер, её подспудное желание делать всё с точностью наоборот. Его не было рядом – она страдала, тайно мечтая о воссоединении. Он появился, заявил о желании жить вместе – Кэтлин тут же стала искать причины избежать этого. Получается, метаться между мужчинами – и есть её выбор? Ну что же, она имеет право делать всё, что угодно, но только теперь без него. Спасибо за дочь, которая станет смыслом его дальнейшей жизни.
Мэтт сглотнул горький ком, перед тем как допустить это в мыслях. «Прощай...»
Всё остальное происходило для него как в замедленной съёмке. Возвращение домой, тревога в глазах Лилибет, молчание или отговорки на её вопросы. Агент ощущал себя полностью опустошённым, выжатым как лимон и выброшенным за ненадобностью. Все чувства укладывались в одно короткое слово, наполненное рвущим душу смыслом, – предательство! И, наверное, в последнюю очередь его как мужчины. Были преданы мечты о счастливой семье не только Мэттью Вуда, но и их с Кэт дочери.
* * *
Паркер появилась дома после десяти вечера. Мэтт уже спал или делал вид, что спит, не выходя из спальни. Она поинтересовалась, что происходило в её отсутствие, но дочь лишь пожала плечами. Рассказывать было нечего: отец вёл себя с ней как обычно, с той лишь разницей, что за весь вечер ни разу не упомянул о Кэтлин. Как будто и не было волнения в ожидании её приезда. Постоянного желания узнать её мнение о новом доме, услышать дополнительные указания по ремонту. Он не заглянул перед сном в детскую, как делал это на протяжении многих дней, мечтательно улыбаясь пока пустым стенам.
– С ним что-то случилось, – только и смогла ответить девочка матери. – Будто сломалось в нём что-то, но что – пока не пойму.
– Значит, разговор не состоится, – озвучила Кэт, забыв о присутствии Лилибет, и с огорчением пробормотала: – Плохо, очень плохо…
– Мама, ты не права во многом, что происходит в последнее время между вами с отцом.
– Ты ничего не знаешь, – попыталась возразить брюнетка.
– Я знаю одно: он любит тебя, а ты всеми правдами и неправдами цепляешься за прошлое, страшась шагнуть в будущее, будто не желаешь, чтобы мы стали одной семьёй.
– Ты не можешь меня судить! – уже возмущалась Кэтлин.
– А я и не делаю этого, говорю то, что вижу. Если хочешь, чтобы мужчина был только твоим – будь рядом с ним, а ты и на звонки-то отца не всегда отвечаешь.
– Он жаловался тебе? – Кэт по привычке пыталась «навешать собак» на Мэттью, но была поражена ответом дочери:
– Нет, но я не слепая. Он каждый раз пытается выведать, как твоё здоровье, чем занимаешься в Финиксе, делая вид, что и сам в курсе происходящего, но я вижу, что это не так. И знаешь, мама, мне за него больно! – Девочка вовсе не хотела обидеть мать, но её нерешительность и странное упрямство понять не могла. – Я не вправе вам что-то советовать, но не забывай обо мне, принимая решение. Я останусь жить с папой, говорю это сейчас, чтобы потом ты не обвиняла меня в молчании…
Брюнетка проворочалась без сна до сигнала будильника. Нужно было вставать, приводить себя в порядок – и в путь. Переезд в Монреаль не пугал. Она умела работать и знала в совершенстве всё, что предстояло делать в Канаде. Паркер переживала, что так и не поговорила по душам с Вудом. Как он там сказал? «Что ещё ты себе надумала?» Так
