Последний долг (ЛП) - Винтерс Пэппер

- Ты заслуживаешь смерти, Бонни.

Я толкнула ее еще глубже на ковер.

- Вы спросили меня, когда я вошла в эту комнату, что я увидела, когда посмотрела на вас. Теперь моя очередь спрашивать тебя.

Я держала ее извивающуюся фигуру, тяжело дыша.

- Что ты видишь, когда смотришь на меня?

Твоего убийцу?

Твою кончину?

Не дав ей ответить, я прорычала:

- Я скажу тебе, что ты должна увидеть. Ты бы видела девушку, которая достигла предела своих возможностей. Девушку, которая без колебаний убьет. Девушку, которая намерена пережить эту резню и сжечь твое наследие дотла.

Ее глаза затуманились от страха.

Она боролась со мной - на удивление сильно, но не могла победить холодную враждебность, разливающуюся по моим венам. Моя ярость превратилась во что-то не совсем нормальное, когда я уставилась в испуганный взгляд Бонни.

- Хочешь узнать секрет?

Ее нос засвистел, когда она судорожно втянула воздух.

- Я знаю кое-что, чего ты не знаешь.

Я хотела убить ее быстро, но издеваться было слишком весело. Я хотела сделать с ней то, что она сделала с моей семьей и со мной.

Доза ее собственного лекарства.

И мой секрет о Дэниэле должен был быть раскрыт. Кто может быть лучше его бабушки, которая скоро присоединится к нему в загробной жизни?

Ее карие глаза впились в мои. Я поняла ее безмолвное послание. Ты умрешь из-за этого.

Я хихикнула, нависая над ней.

- Я уже мертва, так что какая разница, возьму ли я тебя с собой?

Она перестала бороться. Вместо этого она стала жутко спокойной, намекая о том, что хочет что-то сказать.

Проклятье.

Несмотря на мою потребность покончить с ней, у меня было невыносимое желание услышать ее последние слова.

- Не кричи, и я позволю тебе говорить.

Она кивнула.

Было ли это глупостью или, возможно, безумием заставлять меня доверять ей? Что бы это ни было, я убрала руку.

Ее лицо повернулось в сторону, втягивая кислород, ее белый шиньон растрепался, рассыпавшись по ковру.

Я сжала ее крошечное тельце коленями. Я была ее предсмертным саваном. Ворона, парящая в ожидании убийства.

Сто четыре.

Сто пять.

Сто шесть ударов сердца.

- Ты не глупа, дитя. Ты знаешь, что заплатишь за это, как только вернется Клэрити. Есть вещи похуже смерти. Разве ты еще не поняла этого?

- Я знаю.

- Тогда слезь с меня, и я позабочусь, чтобы они не покалечили тебя слишком сильно.

Ее улыбка была воплощением зла.

- Однако, подожди еще мгновение, и я лично разорву тебя на куски, черт возьми.

Проклятие сорвалось с ее накрашенных красным губ.

Я улыбнулась, склонив голову набок.

- Еще нет. Сначала я хочу получить ответы.

- Я дала тебе множество ответов.

- Нет, это была запутанная история, увиденная твоими искаженными глазами.

Она фыркнула.

- Я хочу знать, почему ты такая, какая ты есть. Почему ты так нелепо настроена на древнюю вендетту. Вы просто сошли с ума и передали этот дефектный ген своему сыну.

- Ты глупая, глупая девчонка. Я помогла сохранить эту семью вместе. Нет ничего плохого в том, чтобы любить кровь больше, чем других.

- Даже убийство?

Она ухмыльнулась, демонстрируя пожелтевшие зубы и источая неприятный запах изо рта.

- Особенно убийство.

Она оторвала голову от ковра, приблизив наши глаза друг к другу.

- Особенно убийство твоей родословной. Ты у нас в долгу.

- Что мы тебе такого сделали, чтобы заслужить такое варварское обращение?

- Ты знаешь что!

- Нет, не знаю. Я никогда не пойму, потому что нет ничего рационального, что можно было бы понять. Это просто болезнь внутри тебя, которой нужно положить конец.

Она закашлялась.

- Ты ничего обо мне не знаешь.

- Скажи мне. Я даю тебе возможность, прямо сейчас.

Я сверкнула глазами.

- Я хочу знать. Это твой последний шанс.

Кривая улыбка растянула мои губы.

- Назови это своей последней исповедью. Очисти свои грехи, Бонни, потому что я отправлю тебя в могилу – будут ли раскрыты секреты или нет.

На ее лице не было страха.

- Мне не в чем признаваться.

- Чушь собачья.

У меня нет на это времени.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я хотела узнать историю Бонни. Я хотела попытаться понять, почему кто-то зашел так далеко. Но я бы не пожертвовала своей единственной возможностью убить ее.

- Ты не хочешь говорить? Хорошо. Я передумала.

Стиснув зубы от очередного приступа боли, я схватила ее шарф - красивое шелковое украшение в тон ее презренному наряду - и потуже затянула его вокруг ее шеи.

- Хочешь знать, что я пообещала себе, когда впервые пришла к тебе домой и мне сказали, что со мной будет?

Она оттолкнула мои руки, посылая осколок агонии в мою искалеченную руку, когда я медленно затягивала шарф. Ее глаза выпучивались все сильнее и сильнее.

- Я дала клятву быть последним украденным Уивер. Временами я не знала, как буду выполнять эту клятву. Но теперь...я знаю.

Она умоляла о глотке воздуха, ее губы шевелились. Я не душила ее...пока, но страх удушения послал капельки паники по ее чрезмерно напудренному лицу.

От запаха розовой воды и летних духов у меня разболелась голова, но ничто не могло остановить меня.

Я немного ослабила хватку.

- Теперь, пока я не зашла слишком далеко. Ты хочешь знать то, что знаю я, или предпочитаешь умереть в неведении?

Разумно ли это?

Моя рука пульсировала, пока я сомневалась в своих действиях.

Страница 24

Смерть Дэниэля была не только моей тайной. Джетро тоже будет замешан в этом. Я не могла рисковать его жизнью, если Бонни скажет…

Скажет!

Я громко рассмеялась. Кому она собирается рассказать? Она умрет через несколько мгновений...

Что-то сломалось внутри меня. Что-то, чего я не хотела признавать. Оседлав Бонни, я была хладнокровна и сосредоточена - больше Хоук, чем Уивер, и готова была замарать руки кровью ради мести.

- Нет, ты не можешь сказать мне ничего ценного. Слезь с меня, ты, язычница.

Бонни пыталась оттолкнуть меня, но ее девяносто с лишним лет означали, что это было все равно, что придавить трепещущий лист.

Я наклонилась еще ниже.

- Я знаю, где Дэниэль.

Она замерла как мертвая.

- Ты понимаешь?

Я оскалила зубы.

- Ты понимаешь, о чем я тебе говорю?

Ее глаза сузились, недоверие затмило их.

- Ты хочешь сказать, что убила моего внука?

- Я говорю, что он причинил мне боль и заплатил за это.

Бонни пошевелилась, пытаясь лягнуться подо мной. Серый оттенок, окрашивающий ее лицо, медленно распространился по щекам и шее.

- Ты лжешь.

- Нет.

Я тихо рассмеялась.

- Что, если я объясню немного больше? Что, если я скажу тебе, когда настанет время отходить ко сну? … Нет, рассказу историю убийства. И докажу, что я говорю правду?

Ответа не последовало.

Упираясь коленями, крепче сжимая ее юбку, я обмотала ее шарф вокруг кулака.

- Он выиграл в жеребьевке у Ката. Он получил первое право изнасиловать меня. Изнасиловать. Слово настолько отвратительное, что семья должна отречься от любого отпрыска, который когда-либо сделал бы такое. И все же вы поощряете их. Вам нравится, когда ваши сыновья и внуки берут то, что им не принадлежит.

Что ж, Дэниэль заставил бы тебя гордиться той ночью. Он причинил мне боль. Пнул меня. Вырубил меня на несколько мгновений. Но он не понимал, насколько сильна воля к жизни или целеустремленная решимость, которую может дать чистая ненависть. Он действительно взял меня - совсем немного - и я позволила ему. Тебя это шокирует? Что я не боролась с последней частью, когда он вторгся в мое тело ровно настолько, чтобы запятнать мою душу?

Бонни сглотнула, ее дыхание было прерывистым, ее грудь вздымалась под моей хваткой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Я позволила ему думать, что он победил, но на самом деле я вела его к смерти. Я пришла подготовленной, и у меня было в руках мое любимое оружие. В то время как он сосредоточился на насилии и удовольствии, я стала холодной и безжалостной.