Вождь - Нэт Прикли

За то время, пока братья по плоти бродили по этажам, кто-то перетаскал немало грунта, часть которого рассыпал и втоптал в старое дорожное покрытие.

Вместо разбитого окна возвышалась новая насыпь, неподалеку лежал скелет какого-то крупного животного. Судя по белым костяным ребрам — не насекомого. Скорее всего, зверь утонул и был выброшен сюда течением.

— Если тут и так такие крупные твари бегают, то что станет, когда вырастет и наберется сил новая Богиня?

Сверху уже падали прямо на голову правителя Нефтис и Юлук. Подвешенное на невидимую с земли паутинку Семя слегка покачивалось, уже преодолев половину пути из разбитого окна к основанию дома. К тому времени, когда оно добралось до конца пути, все братья уже ожидали его, готовые принять в свои руки.

— Что теперь? — деловито поинтересовался шериф, не испытывающий перед Семенем особого трепета. — Закопаем его здесь?

— Нет, — покачал головой правитель. — Разве ты не видишь, что вокруг нет никакой травы? Здесь ничего не растет! Либо земля плохая, либо постоянные наводнения все побеги сносят. Мы не для того потратили столько сил, чтобы погубить будущую Богиню, посадив его в неудачном месте.

— Тогда где?

— Пожалуй, что на берегу, — решил Найл. — Там небольшое возвышение, растет хоть чахлый, но лесок, значит и Богиня не погибнет.

— Вода морская сквозь грунт просачиваться станет, — предупредил северянин. — Растительность этого не любит.

— Морская вода здесь не соленая, — покачал головой правитель. — Вон какая полноводная река впадает! Наверняка в радиусе нескольких километров вода почти пресная.

— Как пожелаете, мой господин, — не стал спорить шериф.

Облепив Семя со всех сторон, братья по плоти оторвали его от земли и понесли по улицам разрушенного города.

Для десятка человек груз казался совсем не тяжелым. Разве только идти плотной толпой двуногим было неудобно. Смертоносцы, разбившись на пары, бежали впереди и по сторонам, охраняя находку.

Правда, добраться до моря за остаток дня они не успели, и были вынуждены остановиться лагерем посередине широкого проспекта.

— Поставь усиленные караулы, — попросил правитель северянина.

Получив в руки Семя, которое они разыскивали несколько месяцев, Посланник Богини сильно нервничал, боясь, что именно в эти часы случится нечто, способное разрушить все из старания. — Любопытный, Больной, — подозвал он смертоносцев. — Положите вокруг лагеря на землю паутину. Так будет надежнее.

Восьмилапые без лишних вопросов и сомнений выполнили просьбу правителя, и уже в сумерки стоянку окружило бледное кольцо почти трехметровой ширины.

Всю ночь воображение рисовало Найлу, как голодные смертоносцы из подземных гаражей штурмуют его лагерь, стремясь захватить и сожрать двуногих, или из люков выбираются тролли с отравленными стрелами, или муравьи, спохватившись, выхлестывают из дверей небоскреба нескончаемыми темными потоками и рвутся к Семени, впервые осознав, как сильно от него зависели. Однако утром на обширной ловушке обнаружилось только два рыжих муравья-разведчика.

Найл покачал головой и негромко выругался.

— Что случилось, мой господин? — услышала его слова Нефтис.

— Муравейник высылает муравьев-фуражиров, — указал на них правитель. — Это значит, что растений вокруг нет потому, что каждый росток немедленно обнаруживается и срезается.

А еще это означало то, что грибница листорезов уничтожена далеко не полностью… Впрочем, при, мягко выражаясь, скудной уличной растительности для грибницы может не хватать питательной массы.

Так и так, шестилапым пришлось выбирать между необходимостью пускать выращенные на этажах растения на размножение грибов, либо на откармливание людей. При обязательном условии, что и те, и другие в конце жизненного пути будут съедены…

Честно говоря, Найл совершенно не представлял, как бы сам поступил в подобной ситуации. Радикальный способ разрешения проблем — увеличение посевных площадей — никуда не годился по той простой причине, что на улице все посадки смоет водой.

Получалось или-или. Или муравьи идут по пути гуманизма, перестают пожирать людей и начинают есть грибы. Правда, при этом все двуногие в считанные дни вымирают от голода. Или листорезы продолжают кормить своих личинок двуногими — но при этом дают шанс на рождение и сытую жизнь нескольким тысячам людей.

Найл, при своем трепетном отношении к живым существам, обычно склонялся ко второму варианту — он считал, что человеческая жизнь ценна сама по себе, вне зависимости от того, как она заканчивается.

Разумеется, имелся еще один путь: захватить соседний небоскреб и дополнительные посадки сделать там. Правда, во имя гуманного отношения к людям, там придется полностью истребить два ни в чем неповинных племени и троллей, уничтожить маленькую местную Дельту и послать туда огромное количество рабочих… Которых тоже потребуется выращивать, а значит кормить — кормить грибами или мясом…

— Так что в этом страшного? — переспросила Нефтис, отвлекая правителя от грустных размышлений. — Это значит, что Семя придется тщательно охранять. По крайней мере до тех пор, пока оно само не сможет за себя постоять. Иначе листорезы тут же сожрут у Богини всю ботву, и оно неминуемо погибнет.

— Но ведь зелень в лесу они все-таки не обожрали?

— Да, — кивнул Найл и заметно повеселел: — Ты права, не обожрали. А все потому, что там живет племя вечно голодных смертоносцев, которые наверняка отлавливают шестилапых фуражиров еще на дальних подступах к своим владениям. Это ты вспомнила очень хорошо…

Благодаря близости от Семени братья чувствовали себя бодрыми и сильными даже без еды и воды, а потому сразу взялись за свою ношу и двинулись в сторону последнего перед морем здания. Еще до полудня они обогнули его фасад, и тут в людей ударил предупреждающий об опасности мысленный импульс.

Двуногие опустили Семя и схватились за мечи, но схватка покамест шла на дальних подступах: трое диких смертоносцев из прибрежного леса попытались прорваться мимо охранения братьев по плоти и напасть на двуногих, но были остановлены волевым ударом.

Двое туземцев развернулись и вступили в схватку, а третий помчался дальше.

Он и погиб самым первым: десять восьмилапых братьев сконцентрировали на нем свои ментальные усилия, и паука буквально размазало по земле. Получая парализующие импульсы, по мощности во много раз превышающие сигналы собственной нервной системы, его внутренние органы переставали выполнять свои функции, из железистых протоков выдавился яд, сердце не билось. Лапы в последний раз судорожно скребнули траву — и аура восьмилапого погасла.