Вождь - Нэт Прикли

Звук этот привел братьев в состояние полнейшего замешательства — особенно если учесть, что был он не мерным и постоянным, как это бывает при работе какого-либо случайного совпадения вроде застрявшей в щели веточки, постукивающей из-за ветра или растрескивающейся подсыхающей древесины, а совершенно разный — то пара одиночных ударов, то несколько постукивания подряд, то одно сильное.

Путники торопливо свернули лагерь и устремились вверх по лестнице: туда, где у них над головой и шла работа.

Именно работа: у дверей одной из квартир стоял на коленях молодой паренек в короткой юбочке из мешковины и что-то выдалбливал с помощью пластиковой киянки и настоящего металлического долота.

При виде большого отряда смертоносцев и вооруженных людей паренек вскочил на ноги, но Найл тут же выплеснул на него эмоцию доброжелательности и предупредил, что все они просто двигаются мимо обитателя небоскреба по своим делам.

Туземец поверил — сразу и бесповоротно.

Впрочем, почему бы и нет? Ведь никаких опасностей он не встречал ни разу в жизни.

— Мы друзья, мы пришли с миром, — послал еще один успокаивающий импульс правитель.

Паренек поднял руки высоко над головой, растопырив в разные стороны, наклонился вперед и покачал ими, словно толстыми усиками.

— Кто ты? — поинтересовался Найл. Туземец поднял молоток и пару раз слегка стукнул в дверь.

— Почему все люди живут просто так, а ты работаешь?

На этот раз в памяти паренька промелькнула череда воспоминаний: как он еще совсем малышом пытался складывать что-то из травинок, как норовил подсунуть щепки под дверь или игрался с ручкой. Как пытался починить кресло, у которого из разошедшегося шва выпирала солома. И как заметивший его таланты муравей-нянька однажды отвел его вниз, в заваленные инструментами комнаты, где обитало еще несколько десятков человек, и оставил там. Пользоваться молотком и долотом он научился уже сам, подражая более старшим людям.

— Вот и один из ремонтников, — оглянулся на северянина Найл. — Работает, как ни странно, просто от скуки. Ему трудиться интереснее, чем кверху брюхом лежать. И съедение ему явно не грозит. Это к вопросу о рабстве добровольном и принудительном.

— Так давайте заберем его с собой!

— Зачем?

— Как зачем? Дадим свободу хоть одному человеку!

— Ox, Поруз, — тяжело вздохнул Найл. — Гордыня двуногого, мнящего себя центром мира и светочем знания, так и прет у тебя изо всех щелей! Ну какая свобода? Здесь он сыт, он в тепле и безопасности, он может выбрать себе любую женщину со всего дома хоть на ночь, хоть навсегда. Он проживет долгую, спокойную и счастливую жизнь. А что он получит у нас? Штормовое море, жуков-водомерок? Диких смертоносцев и таких же диких людей? За время путешествия мы потеряли каждого третьего брата по плоти — а все мы опытные путешественники и воины. Сколько проживет он? Здесь он полубог, редкостный мастер — а кем станет у нас, не умея разговаривать и работать настоящим инструментом? Оставь мальчишку в покое и не калечь ему судьбу. Пойдем.

На прощание Посланник Богини еще раз выплеснул мастеровому туземцу эмоцию доброжелательности — и тот так же энергично помахал ему вслед руками над головой.

Эта встреча оказалась для Найла настоящей загадкой, грозящей разрушить всю стройную теорию о происхождении странного симбиоза, возникшего в этом здании. По его мысли, муравьи работали, обслуживая и выращивая людей, следуя очень давно, столетия назад, заложенной в них программе. Тогда разные странные кошмары, случающиеся время от времени при кормлении личинок, были вынужденным отклонением, сбоем, гарантирующим дальнейшее исправное функционирование системы.

Но если муравьи-няньки отслеживают среди детей личности, склонные к активной работе и переводят их для отдельного воспитания — за этим уже прослеживается не слепой инстинкт, а сознательная воля. Расчетливое решение, направленное на поддержание всего небоскреба в исправном состоянии. И если это так — то и скармливание части «расы господ» подрастающим муравьям тоже может оказаться осознанием неким развитым разумом своего права распоряжаться жизнями и телами двуногих.

Однако сомнениями Посланник Богини ни с кем делиться не стал. Хотя и начал подозревать, где именно это разум скрывается.

Теперь, освоившись в полной мере, отряд двигался вниз со скоростью двадцать, двадцать пять этажей в день, обходя стороной группы шестилапых численностью больше двух, и без колебаний уничтожая одиноких или бегающих парами муравьев. Насекомые доставались в качестве еды смертоносцам, а люди обходились морковными и капустными салатиками.

Разумеется, вегетарианская диета на пользу здоровью никогда не идет — но кисловатое муравьиное мясо особого аппетита не возбуждало, тем более, что при полном отсутствии дров и готовить его было не на чем.

Братьям начинало казаться, что конца их бесконечному пути не настанет никогда, однако на шестой день спуска Найл обратил внимание, что кочаны на встречающихся здесь полях выглядят куда упитаннее, нежели это было выше.

— Так, осторожнее, — предупредил он воинов. — Кажется, мы приближаемся.

Начиная со следующего уровня путники начали осматривать этажи. По счастью, особого труда это так же не составляло. Поля можно было пропускать сразу — Семя жаловалось на голод, а значит в земле находиться не могло. На жилых же уровнях жили в основном двуногие, мало обращающие внимание на заходящих к ним в квартиры незнакомцев.

Выйдя с лестницы, превратившейся на очередном этаже в колодец с водой, путники разошлись было по коридорам, однако неожиданно наткнулись на крупных черных муравьев-солдат, плотно перекрывших проходы. Шестилапые стояли недвижимо, мерно поводя усиками и явно не желая никого пропускать. Возможно, у кого-то и имелись некие ароматические разрешения, но никто из братьев не желал давать себя ощупать, чтобы узнать — относится ли он к когорте «избранных».

— Что там может быть? — поинтересовался северянин, издалека любуясь ровной шеренгой.

— Не знаю, — пожал плечами Найл. — Может, логово матки. Может, кое-что более ценное… Для нас. Пока не проверим не узнаем. Пожалуй, есть смысл сделать маленькую остановку и поймать рабочего муравья, чтобы подновить наши запахи.

Жертвой оказалась нянька, несущая в комнату младенцев пук свежего сена. Ее споро зарубили, покромсали на кусочки, после чего путники в очередной раз натерли мертвечиной свои тела.

— Думаешь, они нас пропустят, Посланник? — спросила Юлук.

— А кто их станет спрашивать? — усмехнулся Найл.