Пьесы - Макс Фриш

Прокурор. Жаль.

Министр. Это означало бы союз с преступлением.

Прокурор. А вы что предлагаете?

Министр. Борьбу...

Прокурор. До последней капли крови?

Министр. Да!

Прокурор. Жаль.

Генерал. До последней капли крови.

Директор. До последней капли крови.

Прокурор. Мне ненавистен вид текущей крови. (Курит.) Если вы считаете выдумкой, что я ношу с собой в портфеле топор, - вы заблуждаетесь, господа. Я ношу в портфеле топор. Опыт научил меня, что иначе ничего не добьешься... (Замечает Коко.) Кто эта дама?

Коко. Ваше превосходительство?

Прокурор. Откуда мы знаем друг друга?

Коко. Вы полагаете, что мы знакомы?

Прокурор. Вы покажете мне дворец? (Предлагает Коко руку.) Господа должны решить: согласны они на союз или нет. Это последний шанс, который я могу им предоставить.

Коко. Куда вас вести, ваше превосходительство?

Прокурор. Ведите меня на балкон.

Прокурор и Коко уходят.

Министр. Сумасшедший! Ну что я всегда говорил? Душевнобольной!

Барабанный бой.

Почему никто не возьмет у нас тарелки?

Шум толпы вдали.

Генерал. Что случилось?

Барабанный бой.

Инспектор. Ваши люди салютуют, генерал, дворцовая гвардия... Он вышел на балкон показаться толпе; говорит, слышите?

Бурное ликование вдали.

Министр. Почему никто не возьмет у нас тарелки? Это возмутительно! Почему никто не возьмет у нас тарелки?

11. Убийце не везет

Мансарда мещанского дома. В супружеской постели лежит женщина.

Рядом, прислушиваясь, сидит убийца.

Убийца. Опять все стихло.

Женщина. Что бы это могло означать?

Убийца слезает с постели.

Куда ты?

Убийца. Схожу посмотрю...

Женщина. Будь осторожней, не выглядывай, а то по радио объявляли, что у кого нет документов...

Убийца подходит к окну.

Ты что-нибудь видишь?

Убийца. Пыль...

Женщина. Было похоже на землетрясение.

Убийца. А, это был мост. Они взорвали его. Вон висят обломки. С рельсами. (Берет сигарету.) На этом они не остановятся...

Женщина. В первый момент я уж подумала, что дом рухнет, - так тряхануло.

Убийца. Разбилась фотография твоего мужа. (Собирает осколки.) Одни осколки...

Женщина плачет.

Не печалься, Бетти, не стоит. Так уж все устроено. Мир ходуном ходит. Мужа моей сестры тоже убили. А какой был славный малый, учитель, двадцати шести лет. Его посадили, а когда пытался бежать - убили. Всего за неделю до мира. Один из тех, кто его убил, унтер-офицер, пришел к моей сестре, вдове, да и взял ее под опеку. Без него бы мы тогда с голоду умерли. В тот же год они поженились. И ничего. Теперь у них собственный домик. Холодильник. Автомобиль, двое детей...

Женщина. Видел бы он нас!

Убийца. Тогда б меня здесь не было. Если б он мог нас видеть, он был бы жив и находился с тобой, а я бы не был тебе нужен.

Женщина. Боже мой!

Убийца. Куда деть осколки?

Женщина рыдает.

Убийца. Я говорю, куда деть осколки? (Стоит с осколками в руках.)

Женщина продолжает рыдать.

(Подходит к окну и выбрасывает осколки наружу, возвращается и садится на край кровати.) Мир ходуном ходит...

Раздается звонок.

Кто бы это мог быть?

Молчание.

В такое-то время?

Женщина. Не ходи!

Убийца. Может быть, молочник?

Звонок.

Женщина. Не откроем, и все.

Молчание.

Не нужно было бросать осколки на улицу, Вольфганг. Это слишком глупо.

Убийца. Вольфганг... (Смеется и растягивается на кровати.) Ты даже не представляешь, как я счастлив. Ты никогда не была в тюрьме и не можешь понять, как я счастлив. В тюрьме меня никогда не называли по имени. Никогда. Сначала говорили: обвиняемый. Потом - убийца. Или - преступник. В одной газете назвали чудовищем. А однажды защитник сказал: бедняга. И тогда, в банке, меня никто не называл по имени. Ведь рядом со мной стояла табличка: "В. Швейгер". Иногда говорили: господин Швейгер. На военной службе Швейгер, Вольфганг. То есть я. Когда мне потом в тюрьме сказали: осужден пожизненно, я ничего не почувствовал, просто не мог поверить...

Женщина. Тсс.

Стук в дверь.

Убийца. А ведь Вольфганг - красивое имя...

Стук в дверь. Крик: "Откройте!"

Женщина. Кто это?

Голос. Откройте!

Женщина. Минуточку, сейчас иду, минуточку... (Показывает убийце, где ему спрятаться, набрасывает халат, открывает дверь.)

Входит жандарм с автоматом.

Жандарм. Ваши документы?

Женщина. Это почему?

Жандарм. Я лишь исполняю свой долг.

Женщина роется в своих бумагах.

Гофмейер. Анна Элизабет...

Г-жа Гофмейер. Да.

Жандарм. В девичестве Свобода...

Г-жа Гофмейер. Да.

Жандарм. Швея...

Г-жа Гофмейер. Да.

Жандарм. Замужем за Карлом Антоном Гофмейером, привратником...

Г-жа Гофмейер. Нет.

Жандарм. Тут так написано.

Г-жа Гофмейер. Да.

Жандарм. Почему же вы лжете?

Г-жа Гофмейер. Мой муж погиб...

Жандарм. На чьей стороне?

Г-жа Гофмeйeр. Не знаю...

Жандарм. Ладно. (Возвращает документы.) А где господин?

Г-жа Гофмейер. Какой господин?

Жандарм. Который стоял у окна.

Г-жа Гофмейер пожимает плечами.

Жандарм. Это ваши брюки?

Г-жа Гофмейер молчит.

Отпираться бесполезно...

Убийца выходит из укрытия.

Вы господин Гофмейер?

Убийца. Нет.

Жандарм. Кто же вы?

Г-жа Гофмейер. Ведь я вам сказала...

Жандарм. Я не вас спрашиваю.

Убийца. Его убийца.

Жандарм. Что-что?

Убийца. Я говорю правду.

Молчание.

Жандарм. У вас есть документы?

Убийца. Нет.

Жандарм. Берите пальто!

Убийца. У меня нет пальто...

Жандарм. В таком виде нельзя появляться на улице.

Убийца. Я недавно из тюрьмы...

Жандарм. Надевайте брюки!

Убийца. А документы мне дадут. (Берет брюки.) В начале той недели, сказали. (Надевает брюки.) Я ведь ничего не скрываю. Что вам, собственно, нужно? Я ведь сказал, что недавно из тюрьмы...

Жандарм. Это каким же образом?

Убийца. Помиловали.

Жандарм. Так каждый может сказать.

Убийца. Вчера вечером.

Жандарм. Почему помиловали?

Убийца. Не знаю. Я не разбираюсь в политике. Взяли вдруг и освободили. Амнистия, или как это называется, всеобщая амнистия, что ли.

Жандарм в недоумении.

Помиловали. Так каждый не скажет. Если человек сидит в тюрьме, то он никак не скажет, что его помиловали. (Смеется своей вялой шутке.) Разве я не прав?

Жандарм. А что вы здесь делаете?

Г-жа Гофмейер. Он пришел за бельем.

Убийца. Я холост.

Жандарм. Ну и что же?

Убийца. Госпожа Гофмейер чинит мне белье. Всегда. И я прихожу к ней за бельем.

Жандарм. Поэтому вы у нее?

Убийца. И еще потому, что хотел выразить соболезнование.

Жандарм. Что сделать?

Убийца. Выразить соболезнование.

Жандарм в недоумении.

Повсеместная амнистия - это факт...

Жандарм. Где вы провели ночь?

Убийца. Здесь!

Г-жа Гофмейер закрывает лицо руками.

Так уж случилось... Несчастье нас сблизило, время шло, мы заболтались до глубокой ночи - о Карле Антоне... выражали сочувствие друг другу...

Г-жа Гофмейер рыдает.

А вообще, какое вам до этого дело?

Жандарм. Никакого.

Молчание.

Итак, у вас нет документов.

Убийца. Нет.

Жандарм. Тогда берите свое пальто.

Убийца. Это не мое, я же сказал, у меня нет пальто.

Жандарм. Все равно.

Убийца. Я недавно из тюрьмы, я же сказал, я свободен и могу идти куда хочу.

Жандарм. Надевайте ботинки!

Убийца смотрит на него, не двигаясь.

Живей!

Убийца молча берет ботинки и надевает их, как человек, который

принял тайное решение.

Г-жа Гофмейер. Все, что он говорит, - правда...

Жандарм. Там разберемся.

Г-жа Гофмейер. Его помиловали! Точно! Говорю вам...

Жандарм. Я лишь исполняю свой долг.

Убийца надел ботинки. Жандарм уводит его, держа автомат наготове.

Г-жа Гофмейер неподвижно стоит. Сквозь открытую дверь вдруг

доносится топот ног по лестнице.

Голос жандарма. Стой! Стрелять буду! Стой!

Топот ног по лестнице.

Стой!

Г-жа Гофмейер. Вольфганг!

Раздается короткий выстрел, после которого воцаряется молчание.

12. Спокойствие и порядок восстановлены.

Заключение

Обстановка такая же, как в начале пьесы: кабинет в особняке

прокурора. Ночь. На письменном столе горит настольная лампа.

Прокурор неподвижно стоит. Он один в комнате. Единственное

отличие от первой картины: на нем резиновые сапоги, как и в

канализации. Бой часов.

Прокурор. Знаю наперед, что ты скажешь. Так что молчи! Что мне нужно к врачу, я болен; мне нужно взять отпуск; я не молод уже, завтра снова буду как заводной; мне нужно взять отпуск, принять снотворное; и что дальше так продолжаться не может; все мои друзья такого же мнения, не так ли, дорогой Ган? (Смеется.) Не так ли, дорогой Ган? (Молчание.) Что до конфискаций и арестов: нужно два-три дня, чтобы восстановить порядок. Совершенно случайно мои люди опечатали именно эту виллу, эта ошибка мне неприятна. (Замечает и берет в руки собственную фотографию.) Не выношу фотографий, с вашего позволения, мадам... (Бросает фотографию в камин.) Реляции относительно конфискации, которые должны быть подписаны минимум двумя лицами, имеющими безупречную репутацию, следует направлять в соответствующие инстанции. (Молчание.) Еще что-нибудь? Весьма сожалею, дорогой Ган, что сегодняшнюю ночь вам не удастся провести с моей женой, потому что я принимаю главу нашего государства... (Кричит.) Стража! (Садится к письменному столу.) Арестовать эту даму и этого господина. Не хочу больше их видеть. Вы отвечаете за человеческое обхождение с ними! Они невиновны. Просто нам нечего сказать друг другу. (Молчание.) Проснуться! Теперь - быстро проснуться... проснуться...