Дракула бессмертен - Дейкр Стокер

Артур попытался понять человека, сидевшего перед ним. Этот инспектор способен на большее, чем можно судить по его неказистой наружности. Котфорд явно хотел, чтобы он почувствовал себя неуютно. За исключением стола и полудюжины жестких стульев, мебель в комнате для допросов отсутствовала. В двух футах над столом висела простая лампа с металлическим колпаком, освещавшая только пространство непосредственно под собой, и глаза с непривычки уже побаливали. В комнате было жарко. Раздеться Холмвуду никто не предложил, и теперь — в вечернем костюме и плотном зимнем пальто — он изнемогал от жары. Перед Котфордом стоял стакан с водой; ему такой роскоши не полагалось.

Однако желаемого эффекта Котфорд все-таки не добился. После осады Туенкуанга Артур Холмвуд попал в плен к китайцам. Вот кому не было равных в искусстве допроса; они с одинаковым успехом играли на физических и психических страданиях. По сравнению с ними инспектор Котфорд казался неопытным любителем.

— Возможно, этот документ вызовет в вас более живой интерес. — Ухмыляющийся Котфорд открыл бледно-зеленую папку и подвинул ее к Холмвуду.

Взгляд Артура небрежно сместился к каракулям на предложенной ему странице. Через секунду он посмотрел на Котфорда и проронил:

— Отчет о вскрытии?

— Вскрытии Люси Вестенра.

На этот раз утаить потрясение не вышло. Инспектор улыбнулся.

Холмвуд был совершенно сбит с толку. Никакого вскрытия не проводилось. За Люси наблюдало столько врачей, что после ее смерти никто и не подумал требовать такой процедуры.

— Медицинские подробности можете не читать, — заявил Котфорд, пролистав несколько страниц. — Заключение, вот что по-настоящему важно.

Он поставил палец на строчке, написанной от руки. Холмвуд склонился над папкой.

— Убийство? — прочитал он вслух. — Абсурд. Люси умерла от редкого заболевания крови.

Эти слова причиняли ему боль. Обо всем, что было связано с недугом Люси, он предпочел бы забыть. Необъяснимые кровопотери, отчаянные попытки спасти ее переливаниями, приглашенные за большие деньги специалисты, никто из которых не смог поставить ей диагноз. Никто, кроме профессора ван Хелсинга, и даже тот оказался не в силах отвести от нее смерть. Смерть. Ха-ха. Образ не-мертвой Люси, корчащейся в гробу, остался шрамом на его сердце.       |

— Мисс Вестенра происходила из состоятельного семейства, — издевательским тоном начал Котфорд. — Незадолго до кончины, накануне даты, на которую была назначена ваша свадьба, она переписала свое завещание. Главным наследником стали вы.

— То есть мотив у вас имелся, — вступил в разговор Ли, прежде стоявший у стены. — Если присовокупить сюда записи доктора Сьюарда, ордер на арест нам обеспечен.

Холмвуд стиснул зубы, сжал кулаки. Давление в сосудах стало ощутимо расти. На какое-то время он задержал дыхание, проклиная свою вспыльчивость. Больше всего ему сейчас хотелось размозжить обоим полисменам головы о стену, но поддавшись бешенству, он примет игру Котфорда со всеми ее извращенными правилами. Злобный инспектор всего лишь блефовал.

Наконец Артур произнес:

— Неудачная шутка. Как вы, несомненно, знаете, в деньгах мисс Вестенра я не нуждался.

— Помилуйте, да что же тут смешного! — Котфорд извлек из кармана фотографию и положил на стол.

Кровь вмиг отхлынула от лица Холмвуда.

Снимок изображал омерзительный труп, почти скелет. Череп, отделенный от тела, окружала грива длинных волос.

Между ребер торчал железный штырь. Белое платье, которое Люси сшила для свадьбы, изобиловало прорехами и пятнами крови. Судя по степени разложения и качеству снимка, фотография была сделана не так давно. Толстый ублюдок вскрыл могилу Люси! Артур тщился отвести взгляд от снимка, но не мог. Даже способность мыслить его оставила. Он намеренно не взял фото в руки, чтобы Котфорд не увидел, как они дрожат.

Все эти годы он старательно притворялся, будто той ночи никогда не было, ван Хелсинг заставил его пойти к склепу, где должна была навеки упокоиться Люси. Холмвуд помнил, как встрепенулось сердце, когда он увидел ее живой; она выглядела столь же здоровой и прекрасной, как до болезни. Сначала он решил, что это галлюцинация, но обернувшись, увидел потрясение и ужас на лице Джека Сьюарда. Люси звала его — тем же мелодичным голоском, что и всегда: «Иди ко мне, Артур. Оставь их и иди ко мне. Мои объятия жаждут тебя. Нам будет хорошо. Иди же ко мне, муж мой, иди!»

Ему выпал нежданный шанс воссоединиться с любимой. В памяти остался миг, когда он потянулся к ней, мечтая о поцелуе. Артур знал: стоит ему попасть в объятия Люси, и боль, не отпускавшая его с самых похорон, сгинет без следа.

И в самый последний момент ван Хелсинг встал между ними и поднес к лицу Люси распятие. К невыразимому ужасу Холмвуда, та зашипела, обнажила клыки и плюнула в профессора кровью. Ее глаза налились угольной чернотой. Извиваясь всем телом, Люси заползла в гроб. Тогда Холмвуд поблагодарил ван Хелсинга за спасение, но с годами возненавидел голландца. Зачем он вмешался в ту судьбоносную минуту? Разве вечная молодость бок о бок с любимой чем-то хуже его нынешней жизни? По заверениям старика, это стоило бы Артуру бессмертия души… Ван Хелсингтак и не понял, что двадцать пять лет без Люси обошлись ему куда дороже.

Резкий голос Котфорда вернул его к действительности.

— Сознайтесь в своих преступлениях. Дайте показания против профессора ван Хелсинга, и я спасу вашу никчемную шею от виселицы.

Неужели инспектор и в самом деле думает, будто он боится умереть? Есть участь и похуже. Холмвуд уже побывал в преисподней; смерть стала бы для него избавлением. Первые десять лет после той кошмарной ночи, на каждую годовщину окончательной смерти Люси он запирался у себя в кабинете и долго глядел на ее портрет, начищая дуэльные пистолеты. Затем приставлял дуло к виску — рядом с отстреленной мочкой — и заставлял себя положить конец всем мукам, спустив курок. Он хотел быть с Люси. Но всякий раз в сознании всплывали слова из Библии, выученные в детстве: те, кто накладывает на себя руки, обречены на вечное проклятие. В глубине души Артур знал, что Люси сейчас на небе. Только ради этого он внял уговорам ван Хелсинга и вогнал железный штырь в ее не-мертвое сердце. И все же такие мысли мало утешали Холмвуда: слишком живо отпечаталось в памяти, как дрожали руки, когда он ударил молотком, как закричала Люси, как брызги крови разлетелись по ее прекрасному свадебному платью… Нет более жестокой судьбы, чем судьба жениха, обреченного убить невесту в день свадьбы. Люси не просила, чтобы ее превратили в адское создание. Этот демон Дракула сделал все сам.