Мистик Томас Свит - Евгений Александрович Козлов

то тогда совокупность вещей обогащается еще некоторыми, порою причудливыми подробностями, придумываются множество вариантов развертывающихся будущих событий, определяется прошлое, в общем, пишется роман из ничего. Так бывает когда предстоит встреча с кем-то, например, с любимым человеком. Вы готовитесь и мысленно, в душе продумываете речь, место, время суток, это я скажу так, или таким образом, особенно после долгой разлуки, сказать нужно так много. И вот слова выстроены, не раз повторены, и здесь начинается самое интересное, вы встречаетесь, но те заготовки бесследно исчезают, вместо приятного вымеренного диалога, выходит как всегда нечто несуразное, но от всего сердца. Скажете, что это обстоятельство происходит у застенчивых людей, которые никогда не опаздывают, и весь день у них записан ежеминутно, думаю не только у них, у всех, мы так любим, забегать вперед, прогнозировать будущее, чуть-чуть погадать не упустим такой заманчивой возможности. Но обернется ли жизнь, такой как мы, себе ее придумали?

На вездесущий зов ворона Астерий шел, осторожно, прислушиваясь, ступая по сухим листьям, будто позолоченные медальоны лежали они на сырой земле, пока что украшая и скрывая непристойную наготу земли. Ощутить глубинную тишину кладбища, тот безмятежный покой за оболочкой нетерпимости он не мог, так как влюбленный не замечает других женщин, что толкутся возле него, он мало уделял внимание обстановки, ведомый поиском, абстрагировался от нежелательных воззрений. Из тумана, словно корабль постепенно, неторопливо выплывало белокаменное здание, с куполом наверху. Мистер Мун приблизился к загадочному сооружению, и что он видит? Дверь открыта и на переднем уголке сидит ворон, чуть прищурив глазки, не отрываясь, смотрит на украденный листок, который просто лежит на каменистом грунте, промокший и помятый, Астерий подбегает, поднимает записку, кладет бережно ее в карман. А птица, каркнув, взлетает, делает круг и снова опускается на прежнее место, не пугаясь человека и не думая спасаться бегством от мщения. Конечно, мистеру хотелось что-нибудь сделать с птицей, что-нибудь нехорошее, но теперь он снискал в себе снисхождение для этого живого существа, вполне мирного.

Глава четвертая

Костница, так называется то место, вернее то здание, небольшое, возле коего ворон решил сдаться со всеми потрохами (как бы саркастически это не звучало), согласившись на участь стороннего наблюдателя. Мистер Мун удовлетворившись исходом истории, был готов без излишних проволочек вернуться в свою проветренную комнату, дабы закончить начатое, завершить последний абзац и затем одним легким движением поставить точку в конце эпопеи писательства. Грустно звучит, но не вернуть, не воскресить из пепла те стихи.

Дальнейшие подвиги или злодейства ясны, необходимо развернуться и пойти в обратный путь, впредь не открывая окна, остерегаясь воронов и других птиц, способных на кражу, да и еще с самого утра, что немыслимо. Но что-то не позволило мистеру сдвинуться с места, кто-то неведомый влек туда за дверь, что же там, никогда раньше он здесь не бывал. Обстановка, всё имело основу в виде таинственности, непостижимости, атмосфера покоя и одухотворенности, жизнь, но другая. Ради любопытства или иных скрытых мотивов поведения, он приоткрыл дверь, так что ворон впившись когтями в дерево, еле устоял, недовольно прокашлялся, но не стал препятствовать проникновению в чертог смерти. Что он хотел там застать? Даже и предположить не мог, потому и оказалось виденное откровением. Он вступил на помост прямоугольной формы, впереди находилась решетка, преграждающая падение, слева и справа отходили две лестницы полукругом, то есть Астерий находился в данный момент на уровне земли, однако там внизу, будто целый этаж, конструкция походила на башню, если смотреть изнутри, по ступеням можно спокойно спуститься вниз. Но пока что он не торопился познать это пространство, его взгляд привлек самое огромное и величественное, что здесь располагалось, прямо, напротив, у противоположной стены возносился вверх ростом с человека каменный крест, белоснежный широкий, лишь одним своим видом повергал в религиозный трепет и оживлял душу уставшую от мирской суеты. Словно на Голгофе, но нет на нем Христа, он воскрес, а символ человеческой жестокости и символ человеческого спасения, символ веры, остался, как напоминание нам о том, как тяжек путь и как велика слава не оступившихся. Прочитав короткую молитву, единственную которую он знал, перекрестившись, некоторое время он вот так стоял, боясь, пошевельнуться и помыслить худое, но ему предстояло отвлечься, на еще не менее заставляющие задуматься предметы, а именно, он увидел что-то вроде шкафчиков со стеклами, словно музейные экспонаты в них находились кости и черепа усопших. В самом названии здания ясно и понятно было его предназначение, цель и значение для посетителей. Останки праведников и не особо почитавших заповеди людей, хранятся у всех на виду, белые и пожелтевшие черепа, целые, либо половинки, с зубами или с несколькими, вот что увидел Астерий своими глазами. Это, безусловно, пугает, ведь мы привыкли к тому, что мертвые погребены под толщей земли, и бренные тела более не показывают себя. В то время как здесь кости представлены на всеобщее обозрение с одной единственной целью, поведать нам о том, что так мало волнует нас, то о чем мы стараемся не думать, что подытоживает и становится концом развлечений и веселья, живем, упиваемся жизнью, пытаемся забыть ее, но она не забывает о нас. Останки, крест, всё это заставляло конкретно и вдумчиво поразмыслить, вспомнить мистеру Муну о смерти тела, что неминуемо ждет всех нас. Еще надпись, написанная вверху, под мощами усиливало воздействие на зрителя, она такова:

“Помни всякий брат: мы были, как вы, вы будете, как мы”.

Мысли о смерти полезны, так как невольно заставляют пересмотреть свою жизнь, тот день, который прожит, незаметно пролетает мимо, и можно ли сказать – он прожит не зря, есть смысл в поступках моих и каков общий итог; неутешительный. Оборачиваться назад с периодичностью стоит, необходимо. Люди по-разному относятся к смерти если вы материалист, то с отчаянием и безвыходностью, если идеалист то с надеждой, если вы несчастны, то ждете ее как избавление от страданий, и страха нет, а если вы счастливы, то придаете ее забвению.

Также и Астерий раньше не думал о том, что его стремление в поэзии может оборваться, ему казалось, он будет очень долго с пером в руках создавать шедевры, свое наследие. Но в одно мгновение прекратится его движение со смертью, недавно он разговаривал с миссис Чойс, а сейчас, нет. Последним событием стали проводниками к мысли о скоротечности земного бытия. Он лишился единственного друга, лишился своих трудов, сочинений. Теперь что, что ждет и что будет? Многое изменилось. Он осознал как бессмысленно