Новый выбор оружия - Андрей Левицкий

– Что-нибудь новое узнал? – поинтересовалась Энджи.

– Узнал, – согласился я. – Во-первых, Зерно существует. Во-вторых, оно было нужно амерам, а значит, пригодится и нам: не верю я в добрые намеренья заокеанских друзей. Я, конечно, не патриот, но родной стране только хорошего желаю. Государство у нас, правда, хреновое, но страна-то – неплохая, да и народ вполне себе. Не хочется, чтобы американцы все развалили и нам демократию принесли, вроде как в Ирак. Обязаны мы, друзья, узнать, за чем натовцы охотятся. И перехватить это.

Пригоршня согласился искренне и радостно, Энджи – после некоторого раздумья и с натяжкой. Конечно, ее-то только лекарство от рака интересует. Кстати, хотел бы я, чтобы оным лекарством Родина завладела.

Нет, еще раз нет: я не патриот. Ни с большой, ни с маленькой буквы. Я не люблю государство, в котором вырос, не признаю «демократию», презираю правительство. Я просто считаю, что нашей стране нужно позволить встать с колен, а заокеанские друзья шанса не дадут.

Ворота базы хлопали на ветру, но тритонов-переростков из них не лезло.

Вообще тихо было на базе НАТО. Кстати, а куда подевались аккуратные американские аналитики, заседавшие в зале с пластиковыми стульями? Все население огромной базы, где проводились неудачные эксперименты по превращению людей в желдаков, то есть, суперсолдат? Где ученые, сталкеры, охрана? Куда люди-то подевались? Пригоршня и Энджи провели на базе всего полчаса, но я-то бродил дольше. Для них самым ярким переживанием стала встреча с шустрым тритоном, лопавшим уток, для меня – проект SEED, Зерно.

Как всякий житель бывшего СССР я не доверял закрытым разработкам, проводившимся в тюрьмах. Особенно если при этом ставили эксперименты на людях.

– А как думаете, – озвучил я вопрос, – куда они все делись?

Энджи поняла и ответила:

– Ушли, наверное. Сам же видишь, база пустая, брошенная. После Изменения ушли.

– Из-за «телепорта»? – продолжил я.

– Да нет, про «телепорт» они давно знали.

Ага. Хорошая осведомленность. Я-то в курсе, что аномалия старая, относительно безвредная, и что хитрые натовцы научились ею пользоваться, а может быть, даже приспособили под свои нужды: время экономить, в пространстве быстро переноситься. Но Энджи откуда это знать? Спрошу – ответит «от дяди Вика», и не прикопаешься. Поэтому озвучивать вопрос я не стал, просто отметку на память сделал.

– Мы болтать будем или пойдем? – встрял Пригоршня. – Туда, к отдельному домику. Утятины хочу. Желательно – в глине. Но можно и просто жареной.

Мы выбрали путь вдоль забора, тот, которым я пришел. Вечерело. Свет стал контрастным, тени – ярко-синими, и наползала с востока на базу ярко-черная туча, клубясь по краям белым и обещая дождь. В глубине ее вспыхивали фиолетовые молнии, поднялся ветер.

– Ничего, – бормотал Никита, – в помещении огонь разведем, только дверь приоткроем. Я такой шашлык из дичи организую – пальчики оближите.

Люблю грозу в начале мая. В середине и в конце тоже люблю.

Порывы ветра становятся ледяными и такими сильными, что гайки сносит, пыль и песок закручиваются в смерчи, бьют по глазам. Деревья шумят тревожно, ломаются мелкие ветви. Прямо под ноги, едва не ударив по голове, упала ветка тополя – с глянцевыми листьями и белыми «серьгами». Скоро пух полетит. Пахнет свежестью, пробирает до костей, инстинкты вопиют: в дом, придурок, в укрытие, под крышу, грядет буря.

Близится ночь. Гроза тоже рядом.

Короткими перебежками мы довольно быстро достигли вертолетной площадки. Вблизи было видно, что она давно заброшена – местами проросла трава, покрытие вздыбилось, валяющийся в стороне вертолет проржавел и явно не подлежал ремонту. Ветер набирал силу.

– Внутрь! – скомандовал Пригоршня.

Он срезал угол, подскочил к отдельно стоящему одноэтажному зданию с плоской крышей и дернул за ручку двери. Видно было, что створка поддается с трудом – ветер прижимает ее. Мы с Энджи подбежали к Никите. Друг уже заглянул внутрь:

– Чисто. Вроде склада.

Чувствуя себя героями фильма-катастрофы, нырнули в домик, и за нашими спинами хлопнула дверь. Тут же по крыше забарабанили первые крупные капли дождя.

Внутри было темно – пришлось включить фонари.

Домик оказался не домиком и не складом, а, скорее, ангаром, практически пустым: несколько канистр авиационного бензина, запчасти для вертолета – и все. Правда, в полу виднелась крышка люка, но я, памятуя недавно полученный опыт, не рискнул ее открывать.

Вентиляции и окон не наблюдалось, а Пригоршня уже четко настроился на пикник.

Стены были сделаны из листов гофрированной жести, поэтому стук дождя разносился, многократно усиленный, по всему домику.

Энджи вздохнула, скинула рюкзак, и повалилась на земляной пол, прикрыв глаза.

– Так дело не пойдет, – пригрозил Пригоршня. – Подъем. Будем окна делать.

Поднял «эмку» и начал стрелять в стену. Использовать винтовку в железном ящике – идея светлая и оригинальная. К тому моменту, как Пригоршня организовал «дымоход» мы с Энджи почти оглохли. Зажимали уши руками и материли нашего спутника. Когда стрельба стихла, грохот урагана показался нам колыбельной.

– Ну вот, – прокомментировал Никита, любуясь дыркой в дождливый вечер, – ща замутим костерок.

– Из чего? – поинтересовалась Энджи.

Пригоршня задумался. Утки, случайно им подстреленные, валялись у ног охотника. Разводить костер было не из чего. Взгляд кулинара упал на люк в подвал:

– В подвале наверняка полно рухляди!

– Хочешь в «телепорт» вляпаться? – поинтересовался я.

– Сюда аномалия не достанет, а там, в подвале, может, ящики для растопки.

Увы, далеко не всегда Пригоршня признавал превосходство разума над инстинктом. Он уже был возле люка, и уже тужился, поднимая ржавую крышку. Я сунулся к Никите – мало ли, что выскочит. Со скрипом крышка откинулась, и я невольно присвистнул: она скрывала лаз под землю, где угадывалась мраморная лестница. Мы с Пригоршней переглянулись, я посветил вниз фонариком: лестница уходила под уклон, вдалеке угадывалась стальная дверь. Вниз полетела гайка, запрыгала по ступенькам, звон утонул в реве стихии, бушующей за стенами.

– Вроде, чисто, – сказал Пригоршня, бросил еще одну гайку. – Что делать будем?

– Надо разведать, – рассуждал вслух я. – Посмотри, как все цивильно. Такое чувство, что за той дверью – что-то важное.

– Это может быть опасно, – предостерегла Энджи, подошла, глянула вниз.

– Мутантов бояться – в Зону не ходить, – махнул рукой Пригоршня и шагнул на ступени.

Ничего не случилось: он не исчез в портале, его не засосало в аномалию, не материализовался мутант. Сутулясь, он осторожно двинулся к двери, я – за ним.