На службе Отечеству - Александр Алтунин

Потрепанные ЗИСы натужно ревут. Бойцы тревожно посматривают по сторонам, готовые немедленно вступить в бой. Темной стеной огораживает дорогу лес. Ночью он кажется особенно таинственным. Где-то в его чащобе скрывается враг. Каждый кустик, отдельно стоящее дерево заставляют пристальнее всматриваться и вслушиваться, чтобы сквозь шум моторов уловить посторонние звуки. Но лес, окутанный темнотой, безмолвен.

Я сижу в кабине идущей впереди машины. Изредка высовываю голову, чтобы убедиться, что остальные машины идут следом, и каждый раз вижу передние ряды сидящих в кузове бойцов. Придвинувшись к Сероштану, они слушают его неистощимые байки. Появился Василь за четверть часа до посадки на машины, без оружия, с непокрытой головой и… в галошах, привязанных бечевкой.

— Ты откуда, Василь? — удивился я. — Сбежал из медсанбата?

— Как можно, товарищ лейтенант?! — с едва уловимой усмешкой возразил он. — Бегают дезертиры, а я отпросился на передовую… Правда, очень торопился и кое-что позабыл в медсанбате…

Только я хотел высказать свое мнение по этому поводу, как запасливый Охрименко уже сунул Сероштану пилотку и стоптанные солдатские ботинки.

— Садись в машину, сержант! — решительно сказал я. Когда доложил комбату о возвращении Сероштана, он приказал начальнику штаба в очередном донесении сообщить, чтобы не разыскивали сержанта.

На рассвете мы беспрепятственно вышли в назначенный район. Заскрежетали тормоза. Машины остановились. По колонне разнеслось:

— Выгружа-а-а-айсь!

Командиры развертывают подразделения, высылают охранение. Ротные окружили комбата, возле которого стоит пожилой мужчина, одетый в полосатый пиджак и такие же брюки, заправленные в сапоги. Несмотря на теплое летнее утро, в руках незнакомца шапка-ушанка, которую он, волнуясь, нещадно тискает крепкими сухими пальцами.

— Вот, товарищи командиры, — говорит Грязев, — местный житель Степан Тимофеевич Воротников видел вооруженных до зубов фашистов между шоссейной и железной дорогами.

По просьбе комбата Степан Тимофеевич повторил рассказ: под вечер около десяти самолетов выбросили десант. Воротников, знавший в районе каждую тропку, пробрался в глубь леса и на одной из больших полян насчитал более сотни парашютистов.

— Обстановка ясна? — Грязев обвел взглядом присутствующих.

— Ясна, — ответил за всех лейтенант Воронов, — но хотелось бы уточнить, чем вооружены парашютисты.

— Повторите, товарищ Воротников, какое оружие у парашютастов, попросил комбат.

— Почти у всех вот такие штуки. — Воротников показал на автомат комбата. — Только у них они короче и все железные. Некоторые несли вдвоем длинную железяку на рогульках.

— Из рассказа уважаемого Степана Тимофеевича нетрудно понять, что большинство парашютистов вооружены автоматами, — подчеркнул Грязев. Имеются у них и пулеметы. Это обстоятельство вы должны хорошенько запомнить. У них — автоматы, у нас — винтовки. Поэтому будьте осторожны. Главный расчет на внезапность, засады и меткий огонь. Помните: без разведки — ни шагу… — Комбат развернул карту, жестом пригласил подойти ближе. Смотрите. Судя по рассказу Степана Тимофеевича, нам надлежит прочесать вот этот участок. — Он обвел красным карандашом лесной массив к югу от шоссе. Мы погоним фашистов к железной дороге, вдоль которой заняли оборону подразделения одной из наших частей. Если парашютисты не примут боя, они напорются на этот заслон. Если они не смогут пробиться через этот заслон, тогда мы окажемся объектом их атак. Возможно, они попытаются прорваться через наши боевые порядки. Напрашивается вывод: позади боевого порядка каждой роте надо иметь сильный резерв — не менее трети всех сил.

Дав ряд рекомендаций по организации боя, Грязев распределил между ротами полосы леса для прочесывания. Нашей роте предстояло действовать на правом фланге, поэтому комбат мне и командиру левофланговой роты приказал принять необходимые меры, чтобы противник не обошел нас.

Стремясь сэкономить время, подробно разъясняю сложившуюся обстановку и полученную задачу одновременно командирам взводов и отделений. Попутно выясняю, есть ли в роте охотники. Охота вырабатывает наблюдательность и умение метко стрелять по внезапно появляющейся цели, к тому же охотники, как правило, передвигаются бесшумно и хорошо ориентируются в лесу. К моему удивлению, первыми объявили себя "охотниками" почти все мои минометчики.

— На какую дичь охотились, Федор Мефодьевич?

Браженко, переступая с ноги на ногу и шмыгая утиным носом, смущенно молчит.

— На вальдшнепов, — поспешил на помощь своему другу Сероштан.

Но Браженко лишь подозрительно посмотрел на него, опасаясь подвоха.

— Ну уж на курей и домашних коченят, товарищ лейтенант, наш Хведор Мефодьевич охотился наверняка, — с прежней серьезностью добавил Василь.

Смущенный всеобщим вниманием и веселыми улыбками товарищей Браженко тихо пробормотал:

— На разное, товарищ лейтенант, охотился…

В общем, из беседы с добровольцами я понял, что никто из них охотой всерьез не увлекался. И все же я без колебаний поручил вести разведку своим испытанным минометчикам.

В резерве оставляю взвод лейтенанта Калинина. Не только потому, что Калинин был наиболее опытным командиром, но и по той причине, что в составе его взвода оказались все мои минометчики. А в них я видел опору.

Не успел я развернуть роту в боевой порядок, как появился Охрименко, за ним — шесть бойцов с термосами в руках.

— Товарищ комроты! — Охрименко задыхается от быстрого бега. Разрешите раздать хлопцам горячий суп? Еще на ужин был приготовлен, пропадет, едят его мухи…

Времени до сигнала оставалось менее получаса.

— Ладно, Николай Федорович, — махнул я рукой, — быстро разливай суп, и пусть немедленно расходятся по местам.

Миша Стогов протягивает мне слегка паривший котелок. Приглашаю Стольникова. Пшенный суп с мясом оказался не особенно горячим, и мы быстро его съедаем.

К назначенному времени взводы развернулись на указанных им направлениях. Как всегда неожиданно, в воздух взвилась красная ракета, извещавшая о начале боя. Бойцы, перебегая от дерева к дереву, молча двинулись вперед. В лесу стоит пугающая тишина. По личному опыту знаю, что ожидание опасности значительно тяжелее действует на психику, чем встреча с ней. Невольно ускоряю шаг.

— Скорей, скорей, — шепчу, — где же ты, притаившийся враг? Ну покажись! При одном только взгляде на тебя сердце всколыхнет ярость, которая заглушит все чувства, кроме одного — во что бы то ни стало раздавить тебя, как ядовитую гадюку…