Взгляд со дна - Юлия Александровна Лавряшина

Странно, что омерзения Катя не ощущала, хотя в жизни не делала ничего подобного. Состояние напоминало подготовку к ЕГЭ – и желания нет, и плюнуть бы, но необходимо пройти через это и выполнить все как можно лучше. Пуговичка скользнула в петлю легким вздохом – в этом простом движении было столько скрытого соблазна, что директор на миг оцепенел. Как бы она ни оконфузилась дальше, для него все уже решилось в тот миг: следующим вечером на сцене клуба впервые появилась Кэт…

К этому моменту в ее памяти уже скопилось достаточно слепков реальности, в которой жили Каверины. Катя готовилась к операции как опытный разведчик: сдала на права, обкаталась на московских улицах – с непривычки там же скончаться можно от страха. Выследив, из какого ресторана им чаще всего делают доставку, она устроилась туда, убедив менеджера, что не только парни годятся для такой работы. В первый раз не повезло: открыла какая-то пожилая тетка, забрала у нее еду, сунула деньги и захлопнула перед Катиным носом дверь.

– Чтоб тебя, – пробормотала Катя, раздумывая: не спрятаться ли в кустах?

Но машина с логотипом ресторана маячила у крыльца… Если не уберется через пять минут, охрана заинтересуется. Пришлось уехать, но она знала, что вернется. Ее напор не охладишь одной каплей…

В следующий раз Кате повезло больше – дома оказалась одна Маша, и она сама открыла дверь.

– Не прошло и года, – буркнула она, скривив пухлый рот. – Через Северный полюс добиралась?

«Тварь, – отозвалась Катя про себя. – Заплачешь ты у меня кровавыми слезами!»

В тот раз вообще несказанно повезло: Маша еще искала наличку на чаевые, когда ей позвонили. В разговоре и прозвучало название ночного клуба «Мечтатель», ставшего первой локацией действа, задуманного и поставленного Екатериной Колесниковой.

Другой подслушанный разговор уже не был случайностью. И со сцены, и покинув ее, Катя не спускала с Маши глаз. Так следят только влюбленные, улавливая каждый жест, подрагивание уголка губ, случайные взгляды… Но любви в Катиной душе не было, ее душила ненависть: «Заплачешь ты у меня кровавыми слезами!»

О том, что Машиной вины нет в том, что случилось с Катиной матерью, она старалась не думать. Если начать раскладывать все по полочкам, стихия, выбросившая из привычной жизни, может утихомириться. Тогда и желание мстить отпадет как рудимент. Допустить этого Катя не могла.

Уже переодевшись после выступления и накинув униформу уборщицы, Катя терпеливо дождалась, пока Маша отправится в туалет. Не пошатывалась, держалась ровно, значит, вполне трезвая, отметила Катя, следя за ней издали. Но зачем-то Маша всегда прихватывала подругу.

«Ширяются там на пару?» – Катя проскользнула за ними, уткнулась взглядом в швабру, которой принялась тереть пол.

На секунду умолкнув, Маша оценивающе взглянула на зеленый жилетик обслуги и расслабилась: это никто… В ее голосе звучала досада:

– Прикинь, уже семь недель!

– А Влад знает?

– Пока нет…

Подружка ахнула:

– Так это не его?

– Совсем, что ли?! Его, конечно. Я тебе не какая-то… И на фига рисковать с каким-то челом, когда Влад на кону.

«Она беременна, – в Катиной душе ликующе запели трубы. – Думает, шикарно устроилась? Богатый мужик, младенец в пеленках, расшитых золотом… Хрен тебе! Ты даже не знаешь, что уже лишилась всего».

Едва скосив глаз, она оценила плоский Машин животик: ничего еще не заметно. Никто не знает. Ей было ничуть не жаль стереть эту красоту с лица мира. Хотя не будь Маша дочерью Зачинщика, вероятнее всего, каждое движение ее гибкого тела не вызывало бы у Кати приступа удушья. Десятки других девушек, которых она видела в клубе, в гримерке, на сцене, не бесили ее до неистовства. А эту так и стегнула бы хлыстом… Пусть скорчится от боли, изойдет поросячьим визгом, отобьет мягкие и красивые колени.

Два-три раза в неделю Маша Каверина появлялась в «Мечтателе» вместе с пухлым, не особо-то интересным парнем, которого друзья звали Владом. Данных о нем нашлось немного, но Катю и не интересовала вся его биография, ей нужно было выяснить фамилию, адрес, место работы. Последнее оказалось фиктивным – он практически не появлялся в компании, созданной его отцом. Но Кате не было до этого дела. Свои возможности она оценивала трезво: разорить застройщика Василенко ей было не под силу.

Она могла только убить.

С этим Катя разобралась быстро. В ночь после похорон мамы, лежа на полу в провонявшей перегаром комнатушке, она попыталась вообразить, как подходит к Зачинщику и впивается руками ему в горло. Детали – вода и лилия – возникли позднее, хотя и стали самыми значимыми, говорящими. Но в тот момент Катя просто душила отца в воображении и чувствовала, как это неимоверное усилие освобождает ее. Глубокий вдох наслаждения вознес ее над полом, над крышей барака, над всей скотской жизнью, в которой этот человек пытался утопить ее.

«Не вышло! – Ее тело выгнулось, воспаряя за душой следом. – Ты не убил меня. Это сделаю я».

С той ночи Катя ничуть не сомневалась, что способна на убийство. Да было бы из-за кого переживать… Она, не раздумывая, рискнула бы жизнью и бросилась в горящий дом за ребенком – да хоть за котенком! Потому что они стоили жизни, а Каверины – нет.

Но, узнав о Машиной беременности, она решила, что нужно действовать хитрее. Умереть эта девка всегда успеет… Пусть переживет сначала страх и отчаяние, которыми ее отец одарил напоследок Лилию. Она тоже осталась беременной, и он ни разу даже не поинтересовался Катиной судьбой. Родилась ли она вообще – вряд ли этот вопрос возник хоть однажды…

Поэтому начать Катя решила с Влада.

– Виновен!

Вердикт прозвучал. Пусть лишь в ее голове, но этого Кате было достаточно. Как хватило одного взгляда на именинника, целующего руку отвратительно зажеманившейся Маши, чтобы решить: «Виновен!» Раз он способен влюбиться в такое пустоголовое и пошлое существо, зачем ему жить на свете? Плодить им подобных… Мир еще скажет ей спасибо.

Все в усадьбе Василенко в этот вечер дышало пошлостью. У Кати не вызвало ни малейшего восторга то, сколько разноцветных фонариков разбежалось по саду, пронизало длинными нитями кроны деревьев. От пены шампанского, белой лавой стекающей со всех сторон, ее начало подташнивать. Но труднее всего было заставить себя слиться с толпой биороботов, созданных не отцом и матерью, а скальпелем хирурга, на добрую четверть состоящих из ботокса…

Предыдущая Катина жизнь была наполнена людьми естественными, пусть и не с такими