Принцесса на измене - Варвара Мадоши

маленькая Рагна уже немного окрепла — пару дней назад я на ее «десяти процентах» даже такой барьер не мог поднять! Я проткнул этого электроската насквозь: мифриловый клинок легко пронзил закаленную сталь его нагрудника.

Завязалась схватка — та самая «собачья свалка», бурная и подлая, когда ты толком не следишь даже за тем, кого бьешь, лишь бы не своих; и когда оборона становится скорее вопросом личного везения и предварительной подготовки, чем умения!

К счастью, моя кольчуга — еще та, прежняя, в которой я ходил воевать Темного властелина на зарплате! — держала удар, некромантский барьер спасал от электрических атак, а Ночка исправно умудрялась уводить меня от самых горячих схваток. В результате, когда волна боя вдруг прижала меня к Мишелю с Самуилом и оказалось, что мы деремся уже на входе в шахту, я мог похвастаться в плане боевых шрамов разве что синяком-другим!

В бою образовалось затишье: наши люди уже дрались внутри скалы, мы же пока оставались снаружи.

— Эх, как я и думал, — пробормотал Мишель сквозь зубы. — Засядут там и будут гадить. Ты, кстати, этого вашего Фириона видел?

— Не видел, — мотнул я головой. — Слушай, а почему бы не обвалить на них шахту? Скомандуй нашим уходить, а там Колин своей гидроплазмой или что там у него…

— Пока у них королевский амулет, страхующий от обвалов, ничего не выйдет! Если бы у нас был артефактор, способный его почуять…

И вдруг Ночка отчетливо вскинула голову на его слова! Ее глаза засветились снова, лошадиная пасть приоткрылась — и в ней блеснул зеленью луч, что-то вроде лазера. Этот луч оказался направлен прямо в темноту шахты.

— Ночка, ты серьезно? — удивленно спросил у нее Мишель. — Ты можешь его почуять?

Ночка ничего не ответила, только как-то слегка встряхнулась, ее каменная шкура вновь задвигалась, давая намек, что вот сейчас она перетечет в иную форму.

Наученный опытом, я спрыгнул с лошадиной спины — и жена моя приняла ту же самую горилоподобную форму, в которой помогала нам уйти из Дерхавена!

Ну прямо праздник — неужели все те артефакты, что я скормил ей за эти годы, наконец подействовали? Или… или дело в том, что мы приближаемся к Даринскому хребту? Точнее, к некой важной для нее точке на Даринском хребте — так-то баронство Ильмор тоже находится в его отрогах, просто значительно севернее!

Если она в самом деле появилась, когда сильная магичка почти тысячу лет назад погибла при извержении вулкана примерно в этих краях…

У меня, однако, не было времени обдумать эту мысль — Ночка зашагала вглубь шахты, мы с Мишелем торопливо, чтобы не отстать, двинулись за ней.

Нам почти не пришлось прорываться сквозь дерущихся, скорее, переступать через мертвые тела — наши орки и Мишелевы люди свое дело знали. С упавшим сердцем я считал наших погибших среди валяющихся в коридоре: узнал двоих «наших» матросов и одного орка — к счастью, не Фиртана или Шонму, а мужика по имени Эльхан. Тут же я ругнул себя за это «к счастью»: у бедняги четверо детей, вообще-то! Правда, старшему четырнадцать, вполне себе в доме хозяин. Я, конечно, выполню свой долг — наш контракт предусматривал щедрые ежегодные выплаты в таком случае — но мужа и отца это не заменит.

К счастью, большая часть ворвавшегося в шахту отряда оказалась цела: синдикатовцы либо не подумали оборудовать стены и пол артефактными ловушками в стиле Индианы Джонса, либо решили, что в этом случае очень неудобно будет ежедневно добывать руду! Однако застрять ребята застряли: перед большой железной дверью, намертво перегораживающей вход в глубину шахты.

— Надо Колина позвать, наверное, — проговорил Мишель с сомнением, оглядывая дверь. — Пусть проплавит…

Но вперед неожиданно выступила Ночка, боком подвинув Шонму, который со своим инженерным пытливым умом как раз обстукивал препятствие. Она просто двинулась вперед — и буквально продавила телом ворота, выломав их из косяков, точно толстую пленку. Железная пластина с вмятиной по форме гориллоподобного тела Ночки упала впереди нас в проход, частично перегородив его — но пройти все-таки было можно.

— Потрясающе… — пробормотал Шонма. — Ваш милсть, не будь госпожа Ночка вашей женой, тут-то бы я и влюбился!

Несколько наших нервно засмеялись, даже Мишель хмыкнул — но, зная Шонму, я был почти уверен, что на самом деле он не шутил! Или почти не шутил.

— Не ходите за нами! — властно сказал я своему старшему инженеру, снова «включив барона». — Уже достаточно смертей. Видите, Ночке все нипочем. С ней я буду в безопасности.

— Как скажете, — кивнул Шонма.

И я бросился следом за Ночкой, а Мишель на Самуиле (места для носорога вполне хватало), грохоча металлической дверью, за мной.

…Не знаю, чем занимался Фирион в лаборатории, куда Ночка в итоге нас привела, просто снеся с петель еще одну стальную дверь. Вероятнее всего, каким-то маготехом, потому что сама лаборатория не походила ни на что, виденное мною ранее в этом мире. Это было огромное помещение размером с заводской цех, частично перегороженное длинными столами-верстаками. И повсюду стояли механизмы более или менее — чаще более — стимпанковского вида. В дальнем углу я заметил три высоких кварцевых колбы, в которых колыхались знакомые резиновые куклы. То есть не знакомые, конечно: тела Рагны там, понятное дело, не было. Правая и центральная были заняты подсдутыми копиями роскошного облика Фириона, каким он явился нам в первый момент. Левая колба пустовала.

«Удачи, — мрачно подумал я, — чтобы приживить алхимическую плоть на мертвое тело, пусть даже усиленное артефактом, нужен совсем другой класс навыков, чем на живое тело с артефактным усилением! А ты ж не некромант, приятель. Сейчас выйдешь к нам… красивый-прекрасивый».

Я оказался прав: Фирион, который показался в дальнем углу кабинета, ничем не походил на изысканного эльфа с человечьими ушами. Он по-прежнему более-менее напоминал киборга, только теперь с криво нахлобученным на железную маску, наполовину сползающим лицом — голливудский ужастик, да и только. Волосы в беспорядке торчали, длинные пальцы, прикрывшие механические конечности, бескостно шевелились.

Я ожидал, что Фирион затеет торг, попытается с нами договориться — это подходило бы к его прошлому поведению. Но немертвый артефактор крикнул только одно слово:

— Взять!

Говорил он механически: очевидно, успел уже присобачить себе какой-то извлекатель звуков на место уничтоженного Мирой языка!

Скрежет и лязганье: несколько стимпанковских механизмов непонятного назначения ожили на полу и столах, разворачивая длинные суставчатые