Улика с того света - Николай Иванович Леонов

было сделано. Маша не чаяла души в Лиске, а та, как подозревал Гуров, разрешала ей себя любить. Она все чаще взбиралась на стол, когда Мария читала очередной сценарий, сильно вытягивала лапы и по-королевски возлежала, сверкая своими изумрудными глазами.

– Говорят, кошки похожи на своих хозяев, – произнесла однажды вечером Мария, расчесывая кошачью шерстку специальной щеткой. – Пожалуй, это правда.

– Два схожих признака точно есть, – заявил Гуров. – Длина лап и масть. Это если говорить о сходстве с тобой. А усы у нее такие же, какие были бы у меня, если бы я их отпустил.

– От тебя тут только хороший аппетит и любовь ко мне! – сказала Маша.

Гуров быстро принял душ, выпил холодного зеленого чая с лимоном и переоделся в джинсовые шорты длиной до колен и легкую футболку. По такой жаре не лишней была бы еще и кепка, но она, как назло, куда-то запропастилась. Ему удалось найти только панаму защитного цвета, которая делала его похожим на простачка из какой-нибудь американской комедии.

Сыщик решил, что данный момент лишь поможет ему в предстоящем деле, водрузил на голову этот убор, схватил документы, бутылку воды и ключи от своего «Пежо». Уже через несколько секунд он оказался на улице.

Лев Иванович подобрал Станислава. Он уверенно вел машину сначала по оживленным московским улицам, а затем по трассе, ведущей в Козловку, и не переставал размышлять. Крячко знал, что его старинный товарищ сейчас будет немногословен, и сделал лучшее, что мог в данной ситуации, то есть задремал.

Расследовать дело об убийстве, которому никто не даст ходу, по крайней мере сейчас, пока. Это как? Нарушает ли это его принципы, позволяет ли работать честно и всегда по совести? Ведь именно так Гуров и поступал уже очень много лет, собственно, все годы своей работы в сыске. Он гордился тем, что ему никогда не бывало за себя стыдно.

В делах, где требовалось поступиться принципами, Лев Иванович откровенно заявлял свою позицию. Он мог позволить себе развернуться и дать задний ход, если считал, что участие в каких-то событиях для него неприемлемо. Надо сказать, что высшее начальство в подобных случаях шло ему навстречу, хоть и неохотно, скрепя сердце.

Гуров был на сто процентов уверен в том, что изменить систему один человек не может, но он вполне способен не делать самого себя ее винтиком – вполне. На том Лев Иванович и стоял.

В данном случае перед ним и Станиславом стояла задача провести доскональное расследование убийства Михаила Балидского. Они, лучшие сыщики Москвы, были отправлены для расследования этого дела потому, что заказчиком убийства, видимо, был бизнесмен Беляков, ныне весьма уважаемый. У личностей такого плана тьма тьмущая врагов. Когда придет время взять господина Белякова в разработку, достаточно будет, условно говоря, достать папку и смахнуть с нее пыль.

«Если придет это счастливое время», – подумал Гуров, поворачивая на Козловку. – «Впрочем, ведь никто и сейчас не велит мне работать против моих принципов. Нам необходимо детально выяснить роль Белякова в этом убийстве и найти исполнителя, который, очевидно, отправится в места не столь отдаленные. А заказчик… остается надеяться на то, что и он когда-нибудь получит по заслугам».

– Желательно поскорее, – проговорил он уже вслух. – Стас, просыпайся, утро доброе! Приехали.

Нет худшего наказания, чем жить в ожидании возмездия. Не важно, какого именно – наивысшего, божественного – тут надо привычно добавить «если там что-то и есть» – или же земного, обеспеченного торжеством правосудия. С тех пор как у него появилось свободное время, будь оно неладно, он стал много читать. Особенным интересом пользовались у него факты о деятельности НКВД, ранее засекреченные.

Воспоминания бывших работников этого ведомства он прочитывал на одном дыхании. Однажды ему попалась статья, в которой офицеры, производившие расстрелы, описывали свои чувства. Один особенно продуктивный работник вспоминал, что после таких вот трудовых подвигов ему казалось, что целая толпа трупов бежит за ним. По ночам этому палачу хотелось выстрелить в самого себя. Два раза он только в последний момент удерживался от этого.

При этом в нем не было угрызений совести по отношению к своим жертвам. Убийства, совершаемые практически ежедневно, он воспринимал как работу, но его психика протестовала, выдавала такие фортели. Видимо, традиционные духовные нормы, в рамках которых за редкими исключениями воспитывается каждый человек, не так-то просто вытравить.

Последние несколько лет он жил в страхе. Но разве это справедливо, что, преступив закон единожды, ему пришлось расплачиваться за это собственным спокойствием? Сколько людей в подобных ситуациях живут себе спокойно. А этот человек вынужден был мучиться и множить свои грехи.

В этот послеобеденный час на улицах было пустынно. В воздухе висело марево. Жителей поселка можно было понять и похвалить за сознательность. Проводить это время дома, под кондиционером, было куда как лучше, чем на воздухе, который даже отдаленно не напоминал свежий.

Вторая половина июня никак не желала следовать правилам. Ниже тридцати столбик термометра днем не опускался.

Проехавшись по симпатичной улице, сыщики были вынуждены констатировать, что никто из местных жителей не пытался найти спасения от удушающей жары и в тени садов. Ухоженные участки, скрывающиеся за красивыми каменными заборами, визуально казались безлюдными, поэтому господа полковники остановились у дома, где до недавнего времени проживал Михаил Федорович Балидский.

Это был приметный объект, из тех, которые фотографируют туристы на память. Снаружи жилище Балидских имело сходство с пряничным домиком, если бы некая сила вдруг многократно увеличила его и снабдила современными атрибутами в виде большого балкона, панорамных окон с тонировкой и террасой-солярием, устроенной прямо на крыше. В остальном светло-кремовая избушка, как, скорее всего, ласково называл ее сам хозяин, с крышей, покрытой красно-коричневой черепицей, резными наличниками и затейливыми украшениями на дверях, выглядела так, будто пришла из сказки, где добро борется со злом.

Именно так подумал Гуров, глядя на необычный дом. Он не очень разбирался в вопросах частного строительства, но понимал, что довести дом до такого вида в наше время стоит весьма немало. Если к этому прибавить такие конструкции, как автоматические ворота, гараж и современную систему видеонаблюдения, то становилось понятным, что Балидские не бедствовали. Впрочем, как и все жители Козловки.

Ограда из витиеватых металлических прутьев, красиво овитая розами, позволяла всем любопытным увидеть с улицы участок. Лев Иванович подумал, что этот факт вряд ли доставлял дискомфорт хозяевам. Скорее, наоборот, они наверняка были рады восхищению прохожих. Другого отношения и быть не могло.

Территория была разделена на структурированные зоны, каждая из которых представляла собой образец искусства ландшафтного дизайна.