Курортная зона - Надежда Первухина

— Гоните их всех прочь, сударыня, — с улыбкой посоветовал Жупаев Ларисе и хозяйским оком глянул на опаловое колье на ее шее. — Я буду вашим партнером во всех танцах и намерен отстаивать эту честь!

И Жупаев стиснул рукоять палаша. В костюме мадьярского гусара он выглядел весьма презентабельно, но Лариса подумала, что князь слишком самоуверен. Или то, что она надела его подарок, равнозначно тому, что она уже оказалась в его постели? Забавные они существа, эти морферы…

Впрочем, когда бал начался и Жупаев оказался превосходным партнером, Лариса выкинула из головы эти размышления. Она наслаждалась бесконечной сменой танцев, блеском свечей, головокружительным ароматом и шумом маскарада и ощущала себя почти счастливой. Ей казалось, что она — опереточный персонаж, чье дело только смеяться над bon mots[39] своего кавалера, танцевать до упаду, кокетничать и оценивающе поглядывать на наряды прочих дам. Кстати, наряды были хоть куда. Директриса Аркадия Ефимовна щеголяла в платье и парике а-ля маркиза Помпадур и при этом была так напудрена, что каждым взмахом своего роскошного веера поднимала с декольте пахнущую гиацинтами метель. Вера носилась с каким-то морфером в кадрили, размахивая своими цыганскими юбками, как военными знаменами. Но больше всего Ларисе понравилась незнакомая девушка-Китаянка. Она словно сошла с росписей китайских ваз — тонкая, изящная, в многослойном одеянии, где розовый цвет плавно сменялся густым пурпуром, с прической, украшенной золотыми шпильками и цветками сливы. И лицо. Слишком красивое лицо для того, чтобы быть человеческим.

И этот пурпур… Словно раскаленная стена из обсидиана.

Но ведь ее здесь не может быть! Она сама говорила, что для нее невозможно проникнуть в курортную зону!

Хотя Фрида могла и лгать. Разве плазма должна соблюдать этические нормы?

Ларисе показалось, что черные глаза Китаянки смотрят именно на нее. И наливаются при этом ало-золотым светом разгорающегося костра… Становятся как два кратера с клокочущей лавой…

Лариса пошатнулась и сбилась с ритма танца.

— Что с вами? — заботливо прижал ее к себе Жупаев. Чуть сильнее, чем полагается, прижал.

— Простите, князь. У меня кружится голова. Я… я хочу уйти.

— Умоляю вас, Лариса, только не сейчас! Я должен… Мне нужно сообщить вам нечто важное… Господа! Прошу вас на минуту прервать танцы и выслушать меня!

Музыка тотчас стихла, а танцующие пары словно под воздействием центробежной силы отнесло к стенам бальной залы. И в центре остались стоять только Лариса и князь Жупаев.

— Господа! В вашем присутствии я прошу у госпожи Бесприданнииевой руки и сердца!

И князь опустился перед Ларисой на колено под бурю восхищенных возгласов:

— Mon Dieu! Comme c'est romantique![40]

— Bravo, prince![41]

— Vive l'amour![42]

— Госпожа Червонцева, просим романс по столь замечательному поводу!

— Про-сим! Про-сим!

— Ну не знаю… — Вера с грустным сомнением смотрела на Ларису. Но высокое общество было неумолимо:

— Романс, романс! Порадуйте нас, пожалуйста.

— Хорошо, — тряхнула цыганским париком Вера. — Оркестр, “Вальс королевы”, силь ву пле.

Оркестр сыграл довольно минорное вступление, и Вера запела:

У королевы первый бал. О, как же ей печально

Среди сияющих зеркал! С поникшими плечами

Она стоит и ждет гостей. И гости прибывают.

И сеть последних новостей ей плечи покрывает.

У королевы бал. И полк кавалергардов поднят

На караул. И блещет пол. И громыхает полька.

И пары движутся сквозь ночь, направо и налево.

И слез незваных превозмочь не может королева.

Она все вспоминает сад с сиренью и жасмином.

И там был тот, кто был ей рад, кто нежным был и милым.

Но он на бал не приглашен. И полон сад тревоги.

От королевы паж ушел по призрачной дороге.

И лунный луч — прощальный взгляд — застыл на чаше гарды.

И торжествующе глядят на трон кавалергарды.

— Браво! — взревел зал, а Вера только вздохнула и пробормотала про себя: “Эх, Лариска…”

— Что же вы скажете мне, Лариса? — взволнованно спросил Жупаев, едва отзвучала музыка. Да, в эту минуту он был просто великолепен. И сама сценка — впору запечатлеть на гобелене. Или маслом на холсте. Но уж никак не гуашью на ватмане.

— Князь, для меня это так неожиданно, — тихо сказала Лариса, понимая, что слушает ее не только Жупаев, но и вся эта маскарадная компания. — Я, право, не готова дать окончательный ответ. Позвольте мне подумать. Хотя бы до конца бала.

Ее ответу зааплодировали, а князь, поднявшись, поцеловал ей руку.

— Даю вам время только до конца бала, — прошептал он и шутливо погрозил пальцем. — Но не более, сокровище мое!

Лариса кивнула:

— Все, что угодно, князь, но сейчас я прошу вас отпустить меня. Я действительно чувствую себя нездоровой…

“…Потому что Китаянка на меня смотрит. И глаза ее раскалены, как мусоросжигательные печи. Неужели этого никто, кроме меня, не замечает?”

Жупаев внимательно посмотрел на Ларису:

— Милая, вы и впрямь чересчур бледны.

— Наверное, простыла на охоте…

— Но, надеюсь, простуда не станет причиной… Вы ведь не отвергнете меня?

— Конечно нет, князь. Я выйду за вас. Ой,, только ради бога не говорите сейчас об этом всему залу! Мне сейчас не до восторгов и поздравлений. Ужасно знобит, ломота во всем теле…

— Я провожу вас!

— Не надо. Лучше позовите Веру, то есть госпожу Червонцеву. Она меня и проводит, и лекарствами напичкает. К завтрашнему утру я буду сиять, как новый гривенник!

— Хорошо. Но всю ночь я простою в карауле у дверей вашего домика.

— Не сумасбродствуйте, князь. Не та погода. Кроме того, мне будет неудобно сморкаться и чихать, зная, что за дверями стоит мой… жених.

— Ах, милая, вы с ума меня сводите!..

— Идите, князь, идите.

“Наконец-то отвязался. Господи, это точно она. У нее и лицо стало раскаленным. И это вижу только я. Потому что она пришла уничтожить меня. Отомстить за то, что я не убила Веру. За то, что не хочу быть такой же вечной убийцей, как она! Ох, да мне действительно плохо”.

— Лариска, да у тебя жар!

— Вера, отведи меня…

— Уже.

Лариса не помнила, как дошла с Вериной поддержкой до коттеджа, как разделась и рухнула в кровать. Кажется, Вера поила ее какой-то горячей лекарственной дрянью с привкусом корицы, измеряла температуру, охала и кутала подругу в три одеяла… Лариса смотрела в окно. И даже сквозь плотные шторы видела тонкую темную фигуру, за которой стояло дрожащее зарево крематория.

Глава шестнадцатая

ХУЖЕ ТАТАРИНА

Нет в жизни звука более захватывающего, чем стук в дверь.

…Ей все еще казалось, что она танцует. Что князь Жупаев снова и снова делает ей предложение, и она соглашается, лишь бы не видеть ужасных глаз Китаянки, напомнивших ей о пламени фламенги…

Лариса застонала и открыла глаза. Тело словно налилось горячим подсолнечным маслом, в горле скреблись мыши, голова кружилась, а распаленное больное воображение подсовывало бредовые картинки одну страшней другой. В картинках доминировало пламя.

Она поняла, что лежит в постели под мокрыми от собственного пота одеялами (гадость!), кругом царит глубокая ночь, а Вера оставила ее одну на растерзание кошмарам и ужасной жажде. Потому что Лариса не в силах даже встать и налить себе стакан воды из-под крана…

Нет. разумеется, она сейчас соберется с силами. Встанет. Напьется воды…

…Только сначала нужно везде зажечь свет, потому что в темноте могут прятаться…

Она встанет. И не будет обращать внимания на бредовые страхи!

…Могут прятаться ее убийцы…

Свет, конечно, нужно зажечь. Чтобы найти в аптечке аспирин или парацетамол. Сбить температуру.

…Но для этого нужно встать с кровати, а под кроватью может прятаться Китаянка с глазами, как огненные щели… Ее тонкая рука, как струйка лавы, потечет по полу, коснется голой Ларисиной ступни…

Лариса стиснула кулаки и села в постели. Она не сдастся. Только бы встать.

И тут она услышала тихий стук в окно.

Ее решимость тут же испарилась. Лариса поняла, что громко клацает зубами и никак не может унять свою распоясавшуюся нижнюю челюсть.

Стук прекратился.

Но через мгновение повторился вновь — тихий и настойчивый.

“Д-давай м-мыслитьлогич-чески. Если это Фрид-да, то зач-чем ей стуч… стучать. Она мож-жет и так куда угодно просоч-читься. Или сжеч-чь меня вместе с домом. Наверно, это князь Ж-жупаев. Хоч-чет узнать, как я себя чув…ствую”.

— Князь, это вы? — громким, как ей показалось, голосом спросила Лариса, молясь о том, чтобы услышать в ответ “да”. — Князь, простите, я очень плоха. Я правда больна. У меня кружится голова, я не могу встать, чтобы открыть вам. Позовите Веру, у нее есть второй ключ. Князь, принесите мне воды из артезианской скважины…