Воейков - А Тимашев

В наши дни особенно интересно вспомнить об одной из многих поездок русских деятелей в Чехию в те тяжелые для нее времена, когда чешская наука отстаивала свое существование в борьбе с австро-немецким шовинизмом.

По возвращении в Россию Воейков представил обстоятельный доклад об организации преподавания географии за границей и о том, как следует поставить его в русских университетах. В частности, он писал, что в Германии и Австрии география читается на физико-математических отделениях философского факультета. Воейков считал это правильным и предлагал и у нас перенести преподавание географии на физико-математический факультет, что в конце концов и было сделано.

В связи с командировкой Воейкова совет Географического общества создал в 1887 году для обсуждения вопросов преподавания географии комиссию под председательством П.П. Семенова. Среди членов комиссии был и бернский знакомый Воейкова — Петри, который к тому времени приехал в Петербург. На совместном заседании отделений физической и математической географии, когда обсуждались предложения комиссии, Петри выступил с сообщением «О задачах научной географии». Предложения Петри были одобрены Географическим обществом и направлены в министерство народного просвещения.

Министерство приняло решение об учреждений в петербургском университете кафедры географии. Руководство кафедрой было поручено Петри.

Почему не Воейкову?

Академик Л.С. Берг считает причиной назначения Петри личное нерасположение к Воейкову тогдашнего декана физико-математического факультета известного геолога Иностранцева, пользовавшегося влиянием в университетских кругах. Но истинная причина заключалась в общей реакционной политике правительства. «Беспокойного» Воейкова, к которому прочно прилипла репутация «либерала», сочли благоразумным не выдвигать на высокую должность. Научные же заслуги в глазах правительства не играли особой роли.

После Петри на должность заведующего кафедрой географии был приглашен из Киева Броунов. Некоторые почитатели Воейкова считали назначение Броунова для него обидным, но сам Александр Иванович вряд ли воспринял это назначение как несправедливость. Он уже был в преклонном возрасте и, выйдя в отставку, продолжал преподавать как внештатный профессор (так поступали и другие пожилые преподаватели). К тому же Воейкова связывала с Броуновым длительная совместная работа по сельскохозяйственной метеорологии.

Положение «профессора без кафедры» не давало Воейкову возможности развернуть работу в университете в такой степени, как он сам этого хотел. Поэтому университету он отдавал только часть своих сил.

Однако Александр Иванович был слишком добросовестным человеком и слишком искренно любил молодежь, чтобы относиться к своим профессорским обязанностям формально. «Климаты земного шара» со временем дополнились солидным четырехтомным курсом метеорологии, изданным Воейковым в 1903 — 1904 годах. Лекции ученого становились с каждым годом богаче по содержанию. Воейков приобретал педагогический опыт.

Студенты, которые хотели серьезно изучить метеорологию и физическую географию, слушали курс Воейкова дважды. Это помогало им усвоить лекции профессора и узнать много нового: Александр Иванович постоянно вносил в свой курс результаты последних исследований.

По мере того как усиливался интерес студентов к лекциям Воейкова, изменялась обстановка его работы в университете. Вначале Воейков читал лекции в верхнем этаже старого здания физического института, на его башне были установлены некоторые метеорологические приборы. Позже кабинет физической географии был перенесен в большее помещение нижнего этажа главного здания университета. Воейков ежегодно пополнял кабинет новыми приборами и пособиями.

В саду перед зданием университета были установлены приборы для практических занятий, которые обычно проводились в утренние часы. Вечером студенты под руководством профессора работали над картами, графиками и составлением таблиц. Воейков ввел еще и семинары, на которых студенты выступали с докладами. Семинарами руководил обычно он сам и пользовался ими для того, чтобы развивать у учащихся интерес к метеорологии и географии.

Александр Иванович требовал от студентов представления в письменном виде самостоятельных научных работ. В архиве Воейкова сохранились некоторые из них, получившие высокую оценку профессора.

В 1912 году Александру Ивановичу Воейкову было присвоено почетное звание заслуженного профессора.

За свою почти тридцатипятилетнюю педагогическую деятельность Воейков подготовил много специалистов по физической географии и метеорологии. Они сохранили благодарную память об учителе. В их глазах он был обаятельным, доступным и отзывчивым человеком, всегда готовым помочь студенту в беде. Воейков не запятнал себя угодничеством перед начальством и никогда не был гонителем студенческой молодежи. Несомненно, это явилось одной из причин того, что он «не сделал карьеры» в университете и остался до конца жизни «профессором без кафедры».

Студенты относились к Воейкову с полным доверием. В бумагах Александра Ивановича сохранились студенческие листовки и воззвания политического характера. Одна из них — сообщение о сходке 20 ноября 1901 года, где присутствовало больше шестисот человек. Студенты вынесли резолюцию, в которой требовали самоуправления, свободного доступа в университет без различия пола, вероисповедания, национальности и принадлежности к тем или иным учебным округам.

Тяжелое впечатление оставляет прокламация, призывающая всех студентов собраться 4 марта 1906 года к Казанскому собору, чтобы выразить протест и требовать отмены «Временных правил», которые устанавливали в учебных заведениях полицейский режим. Это собрание окончилось трагически. Безоружная толпа была окружена конной полицией. Студентов били нагайками, топтали лошадьми и увечили. Зверство царских властей вызвало возмущение многих общественных деятелей. В бумагах Воейкова осталась копия текста письма-протеста в редакцию одной из газет. Оно подписано А.М. Горьким, Д. Маминым-Сибиряком, Петром Лесгафтом, Н.И. Кареевым, В. Поссе, Е. Чириковым и другими писателями, учеными и общественными деятелями.

Воейков хранил также такие «памятки» о годах студенческих волнений, как написанное, видимо, каким-нибудь арестованным и сосланным студентом-юнцом невеселое «попурри», которое начинается следующими строфами:

Мы в тюрьме по доброй воле.Это славно, как ни кинь.Страшно, страшно поневолеСредь неведомых равнин.В одиночном заключенииПривыкали, как могли.Ах вы, сени, мои сени,Сени новые мои!

В заключительной строфе автор впадал в уныние: