«Если», 2008 № 08 - Журнал «Если»

— Э-э-э… Да.

— Меня зовут Илона Каменный Берег. Я все жду, когда вы меня вызовете на допрос.

Игрис опустил руку с недоеденным батончиком. Куда бы его поаккуратнее выбросить.

— Одну минуту… Вы ждете вызова на допрос?

— Да.

— До сих пор в этом не было необходимости.

— Почему? Что, дело слишком ясное, совсем нет вопросов?

Игрису не понравилось, как она с ним разговаривает.

— Прошу прощения. В моей компетенции принимать решения, кого вызывать на допрос, а кого нет.

— Да, — она опустила глаза, будто каясь, напоказ признавая его правоту. — Вы уделите мне несколько минут?

— Сейчас?

— Если можно.

— Ну, — он лихорадочно соображал. — Может быть, мне в самом деле оформить вызов…

— Дело отберут у вас, может быть, завтра с утра. Тогда вы уже не сможете официально… А неофициально — почему не сейчас?

— Неофициально?

Он повторял слова, как попугай. Эта женщина с ее манерой вести разговор мешала ему думать, как назойливый стук метронома.

«Почему нет?»

— Почему нет, — повторил он вслух.

Она тут же вытащила тонкую сигарету и закурила.

— Здесь есть скамейка под навесом. Всего несколько слов. Совершенно неофициально. Никто ни в чем вас не посмеет обвинить.

Игрис сдержался и промолчал.

Они уселись на влажную скамейку. Женщина курила, почти не выпуская сигареты изо рта, говорила отрывисто, между затяжками:

— Я восемнадцать лет живу с магом. Они видят мир не так, как мы. Нам их нелегко понять. Я привыкла.

Она отвернулась и выпустила длинную струю дыма.

— Алистан моложе меня на четыре года. Что, трудно поверить? Это так, я поздно вышла замуж. Наш сын не маг, к счастью. Я хотела вам сказать…

Она на секунду замерла, будто забыв, а что, собственно, хотела.

— У Алистана есть психологическая особенность. Маги очень легко верят во всякие там предначертания, предназначения… Они вообще легковерны. Это к слову. Алистан всегда был убежден, что стоит на страже мира. То есть мира вообще — всех людей, нашей жизни… У него имелись основания, можете поверить. Вы знаете его дела? Хотя бы самые громкие? Нет, наверное, вас не посвятили. Два или три раза Алистан, наверное, в самом деле спас мир. То есть не просто меня и вас, а вообще всех. От вырождения, от катастрофы… Но предназначение, великая цель — это его фетиш. Это та самая особенность, пунктик. Я думаю… я уверена, что, убивая эту бабу Словом погибели и оставляя под Словом свою подпись, он тоже… спасал мир. Я хочу вас попросить, господин Трихвоста, Алистан очень хорошо о вас отзывался…

Она наклонилась, дыша сигаретным дымом.

— Я прошу вас, господин следователь. Раскрутите это дело, чего бы это ни стоило. Я хочу, чтобы мир хлебнул сполна из той чаши, которую Алистан так заботливо от него спрятал.

Она замолчала и прикурила новую сигарету — от предыдущей.

— Вы хотите, чтобы я отыскал и обнародовал информацию, ради которой Алистан пошел на преступление? — тихо спросил Игрис.

Она кивнула:

— Да. Именно.

— Вы хотите, чтобы его жертва…

— Алистан никогда не был жертвой и никогда никем не жертвовал.

— Но ведь он убил ни в чем не повинную женщину. Хорошую женщину…

— А хоть бы и плохую. Он втемяшил себе в голову, что таким образом спасает мир. А я хочу, чтобы мир наконец-то получил, чего заслуживает.

Она в истерике, подумал Игрис. Истерика эта длится день за днем.

— Госпожа Илона, я обещаю вам сделать все, что в моих силах…

— Вы бы с удовольствием вкатили мне успокоительное, — пробормотала она с горечью. — Скажите мне: его посадят?

— Я не знаю. Скорее всего, да.

— Пожизненно?!

— Не могу сказать, — Игрис отвел глаза.

— Он всего лишь желал всех спасти, — прошептала женщина. — Если бы не хотел… Все было бы в шоколаде. И он был бы другим человеком.

Игрис зашел к себе в кабинет на секунду — забрать компьютер. Контейнер, только что доставленный из грузового, стоял в углу, неприятно похожий на многоместный гроб. Игрис поглядел на контейнер, на часы…

«Дело отберут у вас, может быть, завтра с утра». Святую правду говорила Илона Каменный Берег. Игрис мысленно попросил прощения у жены: еще полчаса. Хотя бы поверхностный осмотр, хотя бы понять, есть ли среди ожидаемых бумаг неожиданные.

Он снял верхнюю стопку бумаг и выложил на стол. Не стал просматривать, взял следующую, потом еще; интуиция вела его или просто судьба — но в скоросшивателе, помеченном как «Внеклассные задания», обнаружились пособия по магии.

Он поднял на лоб очки и кулаками протер глаза.

Выдранные страницы. Перепечатки, сделанные на пишущей машинке: такие шрифты выходили из употребления еще во времена Игрисового детства. Бумага пожелтела; насколько Игрис мог судить, это не были пособия для начинающих. Больше походило на статьи из профильного журнала — разрозненные, пронумерованные невпопад. Были пометки на полях — птички, мудреные значки, подчеркивания, сделанные фиолетовым карандашом.

Игрис отыскал среди методичек позапрошлогоднюю статью «Особенности преподавания истории в старших классах» с пометками Алисии. Разумеется, совсем другие обозначения, мелкие, аккуратные, красная шариковая ручка. Неужели Герман Жёлудь, ветеран войны и химзавода, был магом?!

Кабинет понемногу обрастал бумажным хламом, папки и стопки загромождали стол, стулья, пирамидами высились на полу. Книг и пособий по магии больше не попадалось — все они были собраны в единственной папке-скоросшивателе, правда, довольно объемистой. Маркировка «Внеклассные занятия» — случайность? Или конспирация?

У кого бы из магов проконсультироваться относительно этих бумаг, думал Игрис. Если официально — мне дадут человека из «Коршуна», и он скажет не глядя, что это хлам. Если неофициально… да есть ли у меня такие знакомые?

«Я говорю вам: не ищите».

Герман Жёлудь умер почти двадцать лет назад! Или информация, как погребенная в кургане чума, не имеет срока давности?

«Разве у вас нет родных, близких?»

Он испуганно посмотрел на часы. Жена, Агата, предстоящее объяснение; да нет же у него никакой вины перед Агатой и ее семейством! Давным-давно надо было переговорить с Борисом, запереть за ними дверь и вздохнуть наконец с облегчением…

Тесемки следующей папки развязались сами собой. Вывалился полиэтиленовый пакет, крест-накрест перевязанный капроновой лентой — раньше из таких делали школьные бантики.

Фотографии. Толстая пачка чужих фотографий. Игрис разложил их в круге света от настольной лампы (для этого пришлось снять со стола несколько пыльных бумажных стопок).