Болотник. Книга 4 - Андрей Алексеевич Панченко

ему ствол вниз опустить проще, чем мне перевернуться и вскинуть винтовку. Холодный пот катиться у меня по лицу, после каждого выстрела мои нервы готовы просто взорваться.

После третьего выстрела ротмистр затаился. Постояв минут пять, он, раздвигая кусты попятился назад, я хорошо слушал каждое его движение, в этот раз он особо не таился. Не вижу его! Стрелять на звук не вариант, тут разброс будет в пару метров, легко промахнуться и выдать свою позицию. Что делать?! Я решил ещё подождать.

Ротмистра, переходящего в брод я увидел через десять минут, он переходил реку выше по течению и судя по всему к лодке подходить не собирался. Стрелять надо сейчас или я его упущу! Я прижался щекой к прикладу и направлю прицел на мохнатую фигуру, на спине которой висит карабин.

Вспышка выстрела ослепила меня, и я практически в слепую добил всю обойму не меняя прицела. А теперь валить! Если я не попал (хотя должен был), то моя позиция «засвечена», нужно выбираться из кустов! Как уж я ползу между колючих кустов ломая ветки и царапая руки, каждый раз, когда колючки впиваются мне в пальцы или ладони я только сильнее стискиваю зубы и ползу дальше, сейчас нет времени рассматривать занозы, стонать и плакать от боли будем потом, когда весь этот ночной кошмар закончиться.

Выбравшись из кустов, я повесил карабин на плечо и взял в одну руку обрез, а во вторую наган и тихо пошёл вперёд, передвигаясь от укрытия к укрытию. То и дело под ногами предательски хрустит валежник, ветви деревьев так и норовят попасть мне в лицо и выцарапать глаза, но я продолжаю идти. Главное не терять бдительности, я конечно не мог промахнуться, но всё может быть…

На месте переправы ротмистра никого не было, только в свете появившейся буквально на несколько секунд луны я рассмотрел мохнатую кочку, которую уносило в даль течение. Дурак! Мне надо было остаться на месте, тогда, в проплывающее мимо меня тело можно было бы без проблем добить ещё одну обойму, а теперь мне остается только наблюдать, как тело моего врага сносит течение. Пока я осторожно шёл через заросли, его снесло уже очень далеко. Сейчас бы мне пригодилась лодка, но воспользоваться ей без ремонта невозможно, от попавших в неё пуль дерево треснуло, и трещина будет ниже уровня воды, если я в неё сяду. И лодку потеряю и сам искупаюсь, а толку не будет никакого. Но стоять сложа руки я не стал. Приняв стойку для стрельбы стоя, я всё же выпалил пять патронов в темное пятно на реке. Попал или нет — большой вопрос, но я хотя бы сделал всё, что от меня зависит.

Брод я вдоль и поперёк прошёл, ощупывая дно ногами, но кроме карабина ничего найти не смог. Очевидно он сорвался с плеча ротмистра, когда последний упал в воду. Не густо, но и то хлеб. Карабин целый, не поврежденный и заряжен двумя патронами, его только почистить и будет как новый. Подсумки, мой бывший наган и нож, скорее всего остались на поясном ремне, надетом на тело ротмистра и уплыли вместе с ним.

Десять пуль я по ротмистру выпустил из карабина и пусть не все попали в цель, но плыл он не как живой человек, да и не плыл он вовсе, его просто несло течение. Значить можно предположить, что он мёртв, или по крайней мере ранен столь тяжело, что ему будет уже не до меня с отрядом. Что же, своё обещание данное Макарову я выполнил. Жаль только, что я не убедился точно, что покончил с этой гадиной. Тут уже ничего не поделаешь, бежать в темноте за плывущим трупом я не буду, просто не смогу догнать, если его течением не прибьёт к берегу. Может быть я и отправлюсь на поиски, но только при свете солнца, да и то — вряд ли.

Всю оставшуюся ночь я провёл под плащ-палаткой в том же кустарнике, где была моя засада. Глаз не сомкнул, дрожа от холода, но костёр всё же разводить не стал. И дрова сухие сейчас найти будет тяжело, да и всё равно стоит поостеречься.

Утро у меня началось с осмотра повреждений лодки. Досталось ей сильно. Два выстрела пришлись практически в одно и тоже место, из-за чего по корпусу пошла трещина. Третья пуля прошила обо борта и моё самодельное чучело насквозь. Плохо, но поправимо. Придётся повозится и займет ремонт не меньше дня. У меня на эту лодку большие планы и бросать я её не намерен.

Самое простое — это собрать сосновую смолу, из неё я буду делать клей. Тут ничего сложного нет, технология простая и отработанная тысячелетиями. Собранную древесную смолу нужно очистить от грязи, для чего нужно завернуть ее в тряпицу и положите в кипящую воду. На поверхности воды появиться чистая смола, которую собирают ложкой и скручивают в виде шариков или колбаски. Чтобы приготовить клей, нужно нагреть смолу. Сделать это можно, к примеру, в котелке или в консервной банке на костре. Котелок у меня есть, но его жалко портить, отмыть его потом будет практически невозможно. Пустой банки у меня тоже нет, зато есть полная, с тушёнкой. Хотел я её приберечь для похода по болоту, но видимо не судьба, заодно и плотно позавтракаю, так, чтобы и на обед хватило.

Позавтракав я принялся за изготовление клея. Выпарив и очистив собранную смолу, я нагрел её и добавил мелко растёртый древесный уголь. На четыре части растопленной смолы, две части древесного угля. Прогоревшие головешки от костра как раз сгодились для этих целей. Уголь нужен как затвердитель. Клей получается густым, черным и липким. Его нужно остудить до теплого состояния и скатать в шарик или колбаску. Вот и всё, клей из древесной смолы готов. Если необходимо что — либо склеить, то клей нужно только нагреть и можно использовать по назначению.

С двумя отверстиями от сквозного выстрела я справился быстро, просто забил в них чёпики и густо смазал их клеем. С трещиной же пришлось повозится. Отверстия я заделал так же как первые два, а трещину заполнил смесью клея и сухой травы, просмолив поврежденный борт густым слоем, так что бы с запасом хватило и надолго. Осталось только дождаться пока всё высохнет и можно продолжить путь.

Закончив с ремонтом, я постирал все свои вещи развесил их сушиться на кустах. За время странствий моя энцефалитка превратилась в грязную, порванную брезентовую