Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные - Константин Радов

- Господи, ведь никто в Европе такими опытами не занимается - ты же мне и говорил! Мы что, самые умные или самые богатые?! Куда нам поперед всего мира? Будет ли толк от этих изысканий, неведомо - а деньги улетят немалые. Шутка ли - линейный корабль на потопление просишь!

- Негодный корабль прошу, Федор Матвеевич. Который все равно в тимберовку или на дрова идет. К тому же как потопим, так и поднимем: мне его не один, а четыре или пять раз утопить надо. Заодно команды обучим заделке пробоин.

- Прежде окончания войны сие невозможно: здесь все суда годные. Даже если из гавани не может выйти - годится шведа числом стращать. В Таганроге или на Дону я тебе найду подходящих хоть дюжину, там и занимайся. Так или иначе, скоро на юг поедешь: спокойное время кончается.

- Какие признаки? Мне с линии пишут - пока тихо. В Крыму за три года три хана сменилось, а турки, по всем резонам, должны бы навоеваться.

- Там с кубанской стороны идет беспокойство. Турки-то навоевались, Бахты-Гирей - нет.

- Подумаешь, фигура! Он даже по татарским понятиям - клятвопреступник и бунтовщик, коего каждый хан пытался истребить, хотя без успеха. Его прошлогодний набег на Пензенскую и Симбирскую провинции - чистый недосмотр Салтыкова! Нельзя было князю Черкасскому войска отдавать. Как раз весь набег в закаспийских крепостях пересидели!

- Кто же знал, что они для обороны понадобятся?! У турок война с кесарем была в разгаре!

- Кто?! Да всякий, собственной головой думающий! Небось, пока брат ваш Петр Матвеевич правил Казанской губернией, такого не случалось! Указы надо исполнять с рассуждением: недаром государь часто оговорки пишет, чтобы по конъюнктурам поступали. Не хочу хвалиться предвидением, но вы, наверно, помните мое доношение о несвоевременности похода в Хиву. Нельзя рассеивать силы: сначала Крым, остальное потерпит!

- Можешь быть доволен, все по-твоему вышло: князя Александра Бековича государь в Астрахань вернул. Правда, полки, что в Красноводском и в мангышлацких укреплениях сидели, половину людей потеряли от поноса...

- Вот опять же - для кого я старался?!

- Не годится в тех краях твой способ: пустыня, топлива нет.

- Нет - значит, дрова надо с собой возить, наряду с провиантом. Или уголь возить древесный, он легче. Но воду пить только кипяченую, это правило подтверждено многократно!

- Ногаи с калмыками твоих правил не соблюдают, и ничего - живы.

- Им нипочем, потому что к гнилостным ядам в местной воде притерпелись с детства. А непривычному человеку смерть. Однако я думаю, из-за прошлогоднего набега государь Петр Алексеевич не стал бы хивинский поход отменять? Что-нибудь новое приключилось.

- Угадал. Шатость большая обнаружилась в калмыках. Что кроме ногаев, под Пензу и Симбирск несколько сот калмык ходило, мы и раньше знали, но хан Аюка говорил - бунтовщики, непокорством... Что Аюкин сын Чакдоржап с ведома самого хана оных посылал, и тот в явном сговоре был с Бахты-Гиреем - уже потом выяснилось. Не ждали от них такой пакости, в прошлую войну калмыки верно служили.

- Отменно служили, на тех же самых ногаев!

- Тогда у ногаев было, что брать. Скота сотни тысяч отогнали, самих множество побрали в полон. В Ливонию, в Финляндию тоже калмыцкие полки ходили. Славно пограбили. А потом некого стало: в Швецию через море на лошадках не доскачешь. Мир кругом и государь воевать не велит!

- Да, Федор Матвеевич! Понятно, отчего шатость.

- Слушай дальше. Оказывается, Бахты-Гирей подговаривал Аюку помочь ему свергнуть нынешнего хана Сеадет-Гирея. Интриги сии стали известны хану, он не стерпел и послал на Кубань сына, Селим-Гирея, с войском. Тот загнал двоюродного брата в горы и стал преследовать - уже в кабардинских землях, по трактатам хану не принадлежащих.

- Знаю, сам этот трактат составлял. В общем, налицо casus belli?

- Похоже, что так. Князья кабардинские у государя помощи просят.

- Прежде они без нас справлялись. Старые казаки рассказывали - один черкес в бою пятерых ногаев стоит.

- Сейчас у них разделение между знатными родами. Бековичевы братья - Татархан и Батоко Бекмурзины - русскую сторону держат, а князь Ислам Мисостов со своими ближниками к татарам тянет. По крайней мере, из доношений самого Черкасского такое следует. Думаю, на самом деле путаницы еще больше, ибо о единой 'татарской партии' говорить нельзя, пока Бахты-Гирей с Сеадетом в смертельной вражде. Довершает картину, что калмыцкие отряды вошли в Кабарду сикурсовать своему союзнику: вроде бы законно, против крымцев, но помогают-то они нашему непримиримому врагу!

- Bellum omnium contra omnes. Война всех против всех.

- Вот именно, черт ногу сломит! Пока в планах ясности нет, но войск в Азове и Астрахани указано прибавить. Явится скоро князь Александр со свежими сведениями - совет будет. Сможешь ли сочетать воинскую службу с должностью в коллегии, не знаю - однако, насколько мне известны намерения государя, готовься принимать прежнюю дивизию и сношения с пограничными народами.

- Воевать - всегда пожалуйста, а без сношений я бы обошелся. Дипломатия на Востоке гнилая, народы обманчивые и ненадежные. Неохота, Федор Матвеевич, в азиатскую политику лезть. Пошли Господь это ярмо на чужую шею.

- Охота или нет - а впрягаться надо! Вольный выпас твой, Александр Иваныч, считай, закончился. Сей комиссии не избегнуть. Сам виноват: другому оные абреки не покорятся, а тебе - пожалуй. Знаешь, как в Крыму непослушных детей пугают? 'Шайтан-паша придет'! Так что подбирай надежных приказчиков на свои промыслы. И еще одно имей в виду: здесь многие обрадуются твоему удалению из Санкт-Петербурга и не упустят строить козни исподтишка.

- Вроде я никому из больших людей стараюсь не мешать...

- Если б мешал - еще бы хуже было. Пока ненавидят заранее, боясь будущего умножения твоих успехов. Не за то, что сделал - а за то, что можешь сделать. Гляди в оба и думай над каждым шагом.

Юг

Стелется под копыта лошадей зимняя дорога, качается кибитка на снежных волнах, неторопливо уплывают версты. Долог путь от Петербурга до Азова, томительны тревожные думы. Сначала - о делах, оставшихся за спиной. Мои люди очень молоды, а инженерные решения, которые предстоит воплотить, часто не имеют подобий. Взять хотя бы водяной привод. Голландские мастера долго уговаривали меня не трогать песчано-галечную гряду между озерами Суванто и Ладожским, пугая опасностью прорыва. Действительно, плотины обыкновенной конструкции рвет довольно часто, а такая масса воды при пятисаженном перепаде способна смыть весь завод. Ну и что? Не отказываться же от беспримерного по достоинствам места! Вместо обычных водозаборных прорезов я указал сделать совершенно иную конструкцию, на принципе сифона: пусть вода идет над плотиной. Предусмотрено было еще несколько подобных усовершенствований, не позволяющих случайной небрежности причинить фатальный вред. Надо иметь надежную защиту от дурака: в России живем! Теперь тщательно разработанные планы проходили еще одну проверку пред внутренним взором.

На подъезде к Туле иные мысли стали являться на смену. Знаете, как размножают заводы? Как плодовые деревья, прививкой. Берут от действующего веточку, сиречь небольшую часть мастеров, и приращивают на состоящий из необученных мужиков дичок. Все просто - если нет слишком уж большого несоответствия пропорций. Мой тульский заводик, хотя и приносил дохода больше, чем тысяча душ крестьян, имел не свыше четырех дюжин работников, вместе с истопниками и сторожами. Закрыть его полностью? Жалко. Но если на каждого мастера придутся толпы учеников - проку не жди. А ведь на Ладоге планировались и вальцовочная мастерская для прутков и полос, и проволочная, и листобойная с десятком водяных молотов, и еще кое-что на будущее... Единственный выход - кланяться Чулкову, чтобы дал людей с оружейного завода, пусть на обмен или за деньги.

После визита к оружейникам настроение совсем испортилось, невзирая на то, что Клементий Матвеевич с полным пониманием отнесся к просьбе. Причина была в другом: за время моего отсутствия изготовление новоманерного оружия почти совсем свернули. Ведавшее им отделение занималось по преимуществу ремонтом старых фузей, возвращенных из войск, а число вновь изготовленных составляло несколько сотен в год и не покрывало убыль от выбраковки. Особенно обидно показалось, что меня не спросили - и даже не сочли нужным поставить в известность.

- Денег нет! - Оправдывался Чулков. - Если Ваше Сиятельство убедит вновь учрежденную Военную коллегию оплачивать пятнадцатирублевые ружья, буду только рад. Мне сие не под силу. Такой расход считают чрезмерным, хотя легкая пехота с нарезным оружием признана полезным дополнением к линейному строю. Видите ли, Александр Иванович, дульнозарядные штуцера мы отпускаем всего лишь по два рубля двенадцать копеек - посему они-то и приняты для вооружения егерских рот, кои будут устроены генерал-фельдмаршалом во всех полках.