Рафаэль - Лорел Гамильтон

Тот, что был у меня в левой руке, я убрала в ножны на правой — они крепились с наружней части предплечья. Те, что были на левой, крепились с внутренней стороны — таким образом я могла выхватить оба ножа одновременно. Их я носила дольше, чем любое другое оружие в своем арсенале. Они также были первым серебряным оружием, которым я обзавелась после пуль. Я попыталась пристыдить себя за то, что сразу полезла за чем-то смертоносным, но все, о чем я могла думать, так это что если мы убьем Гектора, то это может убить и Падму, а так нам всем будет безопаснее.

— Анита, я в курсе, кто он и что сделал. — Ответила Клодия. В ее глазах застыло нечто среднее между болью и печалью, но она по-прежнему держала свою руку на двери, так что я не могла пойти за Гектором.

— Тогда давайте покончим с этим. — Сказала я.

— Если ты убьешь Гектора до того, как он сразится с Рафаэлем, то все родере обернется против нашего царя. В их глазах это не будет его победа, так же, как в глазах многих вампиров победа над Колебателем Земли и Матерью Всей Тьмы была твоя, а не Жан-Клода, однако вампирская культура не строится на сражениях, а наша строится, Анита. Если они потеряют веру в Рафаэля, то будут бесконечно бросать ему вызовы, а также тем из нас, кто состоит в его близком кругу, до тех пор, пока все мы не умрем, и тогда кто-то другой будет править тем, что от нас останется, и этот кто-то уже не будет так расположен к тебе и Жан-Клоду.

Я вдруг почувствовала себя ужасно уставшей — весь адреналин, подскочивший за последние пару минут, словно утек из моего тела в пол сквозь ноги. Смертельные схватки имеют свою цену, но если ситуация накаляется, а до дела не доходит, то это истощает тебя почти так же сильно, как и реальная драка.

— Ты пахнешь поражением. — Заметила стоящая позади нас Лилиан.

— Почему все не может быть проще?

— Это очень детский вопрос, Анита. — Упрекнула меня она.

Мой гнев взревел из той ямы, в которой он ютился, и заполнил меня, как усталую пустую чашку. Я смотрела на доктора, и знала, что выгляжу злее, чем она того заслуживала, но гнев поможет мне продержаться этой ночью, а хорошие манеры — нет.

— Такая ярость… как повезло, что я тебя знаю, и понимаю, что она направлена не на меня. — Сказала Лилиан.

Гнев начал угасать, и усталость ждала этого момента, чтобы охватить меня. Мне предстоит еще куча всего, прежде чем я смогу лечь спать, поэтому я скормила своей ярости мысль о том, что Гектор в любом случае этой ночью умрет. Если он убьет Рафаэля, то мы покончим с ним немедленно — никаких игр, никаких правил. Я сказала это себе и заставила себя поверить в это, после чего пронесла с собой эту мысль через дверь. Только когда мы вышли на стадион до меня дошло, что я по-прежнему была в окровавленных шмотках. Я забыла сменить футболку, но назад возвращаться не стану. Слишком поздно было идти назад. Я пойду вперед, покрытая кровью своего врага — пусть это будет предупреждением для остальных, чтобы мне не пришлось еще кого-то случайно убить этой ночью. Нет уж, если сегодня я и убью еще раз, то только намеренно.

24

Бедро не болело до тех пор, пока я не начала подниматься по лестнице вслед за Клодией, чтобы добраться до Рафаэля. Она назвала это место стадионом — так оно и было, просто поменьше того, который используют для бейсбола или футбола. Обезболивающее еще даже не перестало действовать, но стежки уже дали мне почувствовать, как они стягивают кожу, пока я поднимаюсь по ступенькам. Швы на руках никогда меня так не беспокоили, как на тех частях тела, которые помогали мне двигаться вперед.

Сотни веркрыс столпились внутри большого амбара. Мне пришлось посильнее укрыться щитами, но даже так воздух вокруг нас вибрировал и гудел их энергией. И как я не почувствовала ее раньше? Магия снаружи будто бы потускнела, когда мы зашли в амбар, а эта словно сдерживалась на входах в стадион. Понятия не имею, как они это сделали, но я могу узнать хорошие магические ограничители, когда прохожу сквозь них.

Со стороны открытых трибун к нам потянулась рука, и Пьеретта переместилась ближе ко мне — не как телохранитель, который пытается защитить меня, а просто чтобы поспевать за мной. Рука опала, и мы продолжили идти наверх вслед за Клодией, пока мои новые швы продолжали натягивать мою кожу. Я покосилась на толпу в поисках угрозы, да и просто потому, что энергия заставила меня захотеть это сделать. Среди зрителей мелькали оборотни в крысиной форме. Я задумалась о том, что всплеск энергии мог захватить их и заставить перекинуться, но, может, они просто пришли сюда и сделали это по своей собственной воле.

Мы с Пьереттой были достаточно маленькими, чтобы она могла взять меня за руку, пока мы поднимались по ступенькам, и не задеть при этом толпу. Она наклонилась и шепнула мне на ухо:

— Натэниэл говорит, что ты слишком сильно закрылась щитами. Ты вот-вот отрежешь себя от него и Дамиана.

Глаза у нее снова стали серыми, так что это было послание от Пьеро и моих мальчиков.

Я медленно выдохнула и позволила своим щитам раздвинуться. Я хорошо с ними управлялась. Но не так хорошо, когда надо было укрыться от чего-то конкретного. Я запнулась на очередной ступеньке, и только рука, сжимавшая мою ладонь, не дала мне упасть. Я сжала руку Пьеретты достаточно сильно, чтобы мы остановились на месте, и наклонилась ближе, чтобы шепнуть ей в ответ:

— Я не могу заниматься тонкой работой со щитами на ходу.

Пьеретта потерлась своей щекой о мою так, как это делают кошки, оставляя метку, но это было нормально — ее прикосновение помогло мне прийти в себя. Приятно прикасаться к животным своего зова, и леопард был у меня среди них первым. Это помогло мне подумать о Натэниэле и Дамиане. Я визуализировала свои щиты не как металлические стены, а как каменные, и по ним мои ребята вились, как лоза, что позволяло им коснуться меня сквозь камень. Энергия Натэниэла вздохнула сквозь меня, и лоза покрылась шипами и розами, потому что он любил боль и все красивое. Это вызвало у меня улыбку.

Я распахнула