Песни хищных птиц - Рия Альв

дорогой. К тому же я и без того слишком устала от своих братьев, не хочу их видеть.

– Хотела бы я устать от ваших братьев, – засмеялась Фантин.

Сейлан театрально вздохнула, как бы говоря: «Милая, радуйся, что твое желание несбыточно».

* * *

Перемещаться по замку приходилось быстро, при этом стараясь не попадаться никому на глаза. Нарро умел быть незаметным и вовремя прятаться, слыша чужое приближение. Однако слишком большая доза обезболивающего все же сказывалась. Не стоило глотать весь пузырек разом, но иначе бы не помогло. Концентрировать взгляд и слух было сложнее, движения потеряли привычную четкость. Зато и нервозность улеглась, хоть и не ушла полностью, став чем-то незначительным, вроде шума толпы на оживленной улице.

У Нарро впервые за несколько месяцев выдалось совершенно свободное утро, избавленное от капризов Сейлан или присутствия Сивиза. И крайне не хотелось, чтобы кто-то из них нашел его и нагрузил делами.

Никто не говорил, что после возвращения Сивиза Нарро может перестать служить Сейлан, поэтому он сам для себя все решил. Сейлан он не видел с той самой ночи, как она поставила метку. Но сама метка все еще была при нем.

Он неосознанно потянулся к ней, но стоило лишь едва затронуть кожу под глазом, как вспышка боли заставила отдернуть руку. Боль была резкой и пульсирующей, отдававшей в глаз настолько сильно, что тот начал слезиться. Действие обезболивающего проходило, хотя он выпил лекарство всего пару часов назад.

Нарро попытался сморгнуть слезы, но стало только хуже. Решив, что прогулки по замку с него хватит, Нарро все же пошел туда, где его ждали. Несколько минут спустя он без стука скользнул в чужую комнату, заперев за собой дверь.

Пройдя вглубь, Нарро рухнул в кресло уже абсолютно обессиленным. Присутствие чужой магии будто создавало в его ауре брешь, через которую утекала энергия. Раньше он часто чувствовал это – усталость и слабость, доходящие до изнеможения, были чем-то привычным. К тому же заклятье подчинения забирало куда больше сил, чем метка рода. Но на него почти десять лет не цепляли ничего подобного.

Запрокинув голову, Нарро уставился в потолок. Певчие птицы, изображенные на нем, казались ему стаей воронов.

– Скверно выглядишь.

Дверь, ведущая в спальню, открылась, но Нарро не обернулся на звук.

– По чьей, интересно, вине? – ядовито спросил он.

Сивиз ожидаемо проигнорировал вопрос. Он подошел ближе и замер около кресла. Нарро поймал взгляд его холодных сине-зеленых глаз.

– Я уже готовился к тому, что ты будешь злиться и избегать меня несколько дней.

В чуть более располагающей атмосфере Нарро так бы и сделал. Его выводил из себя тот факт, что Сивиз пропал на полгода, а потом как ни в чем не бывало пробрался к Нарро в комнату и занял половину его кровати (с которой Нарро все же столкнул его под утро – хоть какая-то радость). После этого, правда, нужно было немного побыть одному и привести мысли в порядок. Напомнить себе, что в рамках их рабочих отношений ничего необычного не случилось. И в рамках тех же рабочих отношений нужно было вернуться к Сивизу, потому что он явно появился здесь не просто так.

– Я бы мог, – сказал Нарро. – Но я же точно часть очередного твоего плана. Так что давай, просвети меня.

– Ты принял обезболивающее, которое дала Уртика? – вдруг спросил Сивиз, и Нарро понял, что дела его плохи.

– Весь флакон. И даже не говори мне, что так нельзя.

Хотя так, конечно, нельзя. Настолько сильные обезболивающие туманили сознание и заставляли несколько терять контроль, если выпить слишком большую дозу. Но раньше, чтобы скрыться от боли, Нарро приходилось принимать и вещества посерьезнее. То, что он ощущал сейчас, было лишь легкой качкой по сравнению со штормами, через которые его протаскивали «обезболивающие» в Пустых землях.

– Обезболивающее еще действует? – Сивиз продолжил спрашивать.

Нарро мог жить с болью, мог мириться с ней. А вот жить с Сивизом было сложнее. Впрочем, без него – совсем невозможно.

– Просто скажи уже, что тебе нужно.

– Хочу немного перенастроить твою метку.

Нарро хмыкнул. Метка, будто почувствовав скорое вмешательство, отозвалась новой вспышкой боли, словно кто-то вывел контуры линий быстрыми росчерками ножа.

– Еще пары… эм… бутылок обезболивающего у тебя, конечно же, нет? – Вопрос вышел нарочито безразличным.

Любое вмешательство в уже наложенное заклинание было более болезненным, чем даже его нанесение. Какие незабываемые ощущения он получит, когда магия Сейлан и Сивиза смешается, Нарро мог только предполагать.

Нормальный человек от такого ощутил бы разве что легкий дискомфорт. Но Нарро стоило признать – ничто в его жизни никогда не было ни нормальным, ни человеческим.

– К вечеру ты нужен мне адекватным и толково мыслящим.

А не ловящим красочные видения из-за передозировки лекарств и чужой магии. Ну ясно. Значит, придется терпеть.

Сивиз склонился ближе к Нарро, все так же глядя на него сверху вниз. На солнце набежали облака, и в наступившем полумраке сине-зеленые глаза показались особенно яркими, пронзительными. В них слишком явно читалась вина.

– Что ты будешь делать, если я пошлю тебя в Моркет и откажусь?

Рабочие отношения ведь всегда можно закончить, просто разорвав контракт.

– Придумаю другой план, – ответил Сивиз, – но без тебя он будет более сложным, а шансов на успех станет несколько меньше.

Нарро подумал о том, что их с Сивизом однажды свела вместе всего лишь случайность, они не были незаменимы друг для друга. Но каждый раз оказывались лучшим и осознанно выбранным вариантом.

– Я бы даже хотел посмотреть, как твой план рушится.

– Может, однажды. – Сивиз мягко усмехнулся и потянулся рукой к лицу Нарро, остановившись так близко, что чувствовалось его тепло. – Можно?

– Да.

Пальцы Сивиза провели по метке, проявляя вязь заклинания. Каждое касание показалось Нарро ожогом. Он впился ногтями в собственную кожу. Сивиз заметил это и заставил его разжать руку, накрыв ее своей.

– Сделаю все быстро и наименее болезненно.

– Да уж, будь со мной понежнее. – Улыбка, прорезавшая губы Нарро, вышла издевательской.

Он чувствовал, как Сивиз начал править формулу. Вычеркнул несколько знаков разом, тут же вписывая новые. Под глаз будто приложили раскаленное железо. Тело непроизвольно выгнулось до хруста в позвонках. Нарро закусил губу до крови, чтобы не закричать. Ладонь Сивиза, удерживающую его руку, он, наверно, разодрал ногтями.

Это было далеко не худшее из того, что Нарро приходилось переживать, но сознание все же начало уплывать.

Вкус железа и соли. Боль, прожигающая до самых костей. Такая же, как солнце Пустых земель. Он попробовал поймать ртом воздух, но вдохнул лишь удушливую влажность, словно