Светлая грусть - Ольга Эдуардовна Байбулова

не было нужно. Он хотел, чтоб она была его соратником, жила его проблемами и по его правилам, а она создана для другого…

–Наш Ваня любит одну науку, а Славушка – весь мир, – проговорила вошедшая в кухню Наташа. Она усадила Венечку в детский стульчик, дала ему какое-то лакомство, а сама принялась за ужин. – Стас, ты не стесняйся, мы ведь понимаем, что ты не помнишь всего, что мы уже пережили. Спрашивай, если хочешь.

–Знаешь, был какой-то великий академик – я в этом не силен – история запомнилась, а фамилия – нет. Так вот, у него жена как-то уехала в отпуск, а он настолько увлекся работой, что забывал даже поесть и почти умер от истощения, – продолжил тему Слава. – Или семья Кюри – оба ученые, оба гениальные: два сапога – пара. Почти всегда гении обходись без детей, а жены становились им няньками.

–Ну не всегда, – попытался вставить Стас, но его многословный друг разошелся:

–Если б Ваня был повнимательнее к Наташе, она бы никогда от него не ушла. Ей ведь, правда, нравилось про его науку слушать. Но она не могла жить одним этим – у нее были друзья, родные, любимый дом, наряды, в конце концов. Смотри, какая она красавица! – Слава на секундочку замолчал, любуясь смущенным румянцем жены. – И ей хотелось про все это тоже поговорить с любимым мужчиной. Но он-то не хотел разделять интересы жены, вот она и стала чувствовать себя пустым местом.

–Пап, как это пустым местом? – вмешался Сеня.

–Это когда кто-то есть, а его не замечают, как если он в шапке-невидимке, – объяснила Наташа, чем почему-то рассмешила ребенка. Слава пригласил друга в кабинет, жена с понимающей улыбкой отпустила друзей.

–Она ведь Ваньку любила, восхищалась его умом, – не мог остановиться Слава, оставив свою привычную расслабленно-ленивую манеру говорить. – Мне кажется, что я ревновал к нему, а не он ко мне. Она ни разу ему не изменила, пока жила там, хотя мы оба уже поняли, что рождены друг для друга. Она честная и верная. Ей нужна семья, а не бездушные роботы. Ваньке даже все равно было, как она готовит, потому что у него есть робот с кулинарной книгой в памяти, который с точностью до грамма все высыпает и смешивает, а потом с точностью до секунды варит, парит или жарит. А в обычные тостеры и ростеры таймеры по его вкусу вставлены. Зачем ему жена, может, у него и в постели робот есть?

–Слава, фу…

–Ну, это я сгоряча – больную ты тему затронул. Понимаешь, ее даже мама родная осуждала – мол, от такого уважаемого человека ушла к композитору-самоучке. Я тоже Ваньку ценю как истинного гения, но Наташку он довел. Понимаешь, у нее денег море было, а счастья ни в одном глазу…

–Да, у тебя она расцвела – на улице не узнал бы!

–Она моя муза, а мальчишки – ее свет в оконце. Она ведь девушка серьезная – много книг прочла, как рожать, как ухаживать, чем кормить – все по науке, не по той, которую Ванька исповедует.

–Но с ним-то у вас вроде все нормально?

–Да, мы про нее стараемся не говорить, а в остальном полная гармония.

–Значит, и чужую жену увести может быть к лучшему, – будто сам себе проговорил Стас. Славу эта фраза насторожила:

–Брат, мне кажется, или ты уже не про нас говоришь?

–А про кого еще? У меня ж памяти нет…

–Врешь, Стас. Я тебя давно знаю – задумал что-то.

–Славушка, брось – у тебя все отлично, я за вас радуюсь.

–Мне еще в больнице не понравилось, как ты про Алису говорил. Полезешь в ее семью – лично от меня по морде получишь.

–Больно уж ты проницательный, брат. Давай на чистоту: с тобой чужой женщине лучше оказалось, почему со мной не может такой же истории быть?

–Потому что она сама меня выбрала: я не желал разрушать семью друга, но Наташа была там несчастна. А Алиса и Денис друг друга обожают. Отнять у него их с Ксюшей – все равно, что меня сейчас лишить семьи.

Его прервал звонок мобильника Стаса, тот ответил, что в гостях и распрощался.

–Вот, она звонила, – проговорил он другу. – Спрашивает, куда пропал, буду ли к ужину. Видишь, я ей небезразличен.

–Ты ей – как брат. Она привыкла заботиться о сестре и о тебе, как о части Олесиной жизни. Не принимай эти чувства за что-то большее. У них отличная семья – ее нельзя ломать, тем более, целенаправленно.

–А может это любовь?

–У тебя, похоже, эффект импринтинга, – засмеялся Слава, развалившись в своем любимом кресле из красного бархата. – Как цыпленок – кого первым увидит – тот и мама. Вот и ты – как вышел из комы – возжелал первую встреченную женщину. Братишка, оглянись вокруг!

–Но мне показалось…

–Да, тебе показалось. Давай забудем этот разговор и останемся довольны тем, что у нас есть.

Он вышел из кабинета.

Даже после этого не самого приятного разговора Стас не торопился уходить из гостей. Глядя на Славу, Наташу и их ребят, он начинал верить, что любовь – это не придуманная писателями и режиссерами сказка, а реальность, к которой можно прикоснуться и даже приобщиться на время.

На следующий день, в полглаза просматривая новости в планшете, Стас наблюдал другую идеальную семью – Алиса с Денисом развлекались в саду бадминтоном. Ксюша перебегала с ракеткой то к одному, то к другому, чем не помогала, а как раз мешала играть, зато всех веселила. Да, они были счастливы. И да – Алиса была несравненно красива, прыгая в коротких шортиках за воланчиком и изящным движением убирая от лица выбившиеся из косы пряди…

–А ты не хочешь сыграть? – отвлекла от мысленной борьбы этих двух «да» Аленка, загоравшая здесь же в беседке.

–Я толком не умею.

–Я, знаешь, тоже не мастер. Зато я придумала специальную насадку на ручку – с ней ракетка из руки вообще не выскальзывает. Может, попробуешь?

–Да нет. Мне бы делами заняться, скорей бы понедельник…

–Доживешь еще до понедельника! Давай съездим куда-нибудь.

–Ой, меня ведь мама на чай звала, – к месту вспомнил Стас, – вчера еще обещал заехать.

–Могу составить компанию.

–Уж с мамой я сам как-нибудь.

Находясь в гостях, он пожалел, что отказался от Алениной компании – при ней мама, наверное, не подняла бы свою любимую тему. Она чинно поила сына чаем, рассказывая про сестер и их неустроенную