Неродная сестра мажора - Злата Романова

осмотреться, потому что ты мне ничего, кроме спальни, так и не дал увидеть, — показываю ему язык, направляясь к двери, которая так и манит меня.

Я уже воспользовалась ванной, примыкающей к нашей будущей спальне, но есть тут еще одна дверь, открыв которую, я, как и надеялась, обнаруживаю большую гардеробную и вскрикиваю от радости.

— Кир, она огромная! — выбегаю обратно, бросаясь ему на шею. — Прямо, как я мечтала!

— Я знал, что ты не устоишь перед гардеробной и согласишься переехать, — самодовольно ухмыляется он, не выпуская меня из объятий.

— Я не соглашалась переехать! — задираю нос для проформы. — Но в перспективе… Это полезная комната.

— Вот ведь мелочь вредная! — шлепая меня по попе, хмурится парень. — Смотри, если будешь долго думать, то я могу и передумать жить с такой сложной женщиной.

— Сам ты сложный! — фыркаю я, вырываясь из его рук и снова направляясь в гардеробную, чтобы рассмотреть каждый шкаф и ящик.

Ну это реально просто мечта! Из-за того, что папа не хотел переезжать из нашей квартиры, у меня не было возможности заиметь такую чудо-комнату, но теперь-то… Конечно, если я все же перееду к Киру, а это рано или поздно случится.

Спальня тоже очень красивая, оформлена в бежево-зеленых тонах, но из мебели там пока только доставленная сегодня кровать. Коридор, через который меня повели в спальню, был в бело-серых оттенках, а остальное я еще не видела.

— Пойдем быстрее на кухню! — прошу Кира, оторвавшись от рассматривания гардеробной, и он ведет меня просто в чудесную кухню, всю залитую светом из огромного окна, с классической мебелью и деревянными столешницами.

Здесь я тоже открываю все дверцы, рассматривая «внутренности» шкафчиков, после чего перехожу в гостиную зону, тоже пока без мебели, оформленную в кремовых тонах.

— Знаешь, я думала ты задумал типичную холостяцкую берлогу, — задумчиво смотрю на наблюдающего за мной Кира. — Я же видела твою комнату, а тут ничего похожего.

— Я оформлял свою комнату, когда был подростком, — приподнимает он бровь. — К тому же, я не могу считаться холостяком, пока у меня есть ты, мелочь.

— Хорошо, что ты это понимаешь без моих подсказок, — усмехаюся я. — Ну что, мы закончили или есть что-то еще?

— Есть запасная спальня и еще одна ванная, — говорит он, указывая мне на выход. — Пойдем, покажу.

— Блин, да эта квартира огромна! — удивляюсь я, ведь недвижимость в этом районе баснословно дорогая, тем более, что это новостройка.

— У нас нет проблем с деньгами, если ты забыла, — напоминает он, открывая дверь в пустую спальню с голубоватыми стенами. — А если бы ты подождала, как я просил, то осматривала бы сейчас уже полностью меблированную квартиру и ахала бы еще громче.

— И так неплохо. Ты же знаешь, какая я любопытная, и все равно меня не пускал, садист!

— А ты все равно заговорила мне уши, хитрюга. Ну все, довольна теперь? Потому что план с ложем удовольствий все еще в силе, — поигрывает он бровями.

— Там даже простыни нет, — сомневаюсь я.

— Когда это нас останавливало? Пойдем уже, хватит меня дразнить.

— Ты так уверен в своей победе, да?

— Я еще ни разу не проигрывал в подобном споре, мелочь, тебе ли не знать. Все, марш в спальню!

* * *

— Нормально? — раздается над ухом хриплый голос Кира.

Нет. Не нормально, даже близко. Чувство распирания почти на грани, как и то, как глубоко он в меня проникает в этой позе. Я лежу на животе, распластанная под ним, и он давит на меня — в меня — сверху, оглаживая своими руками мои бедра, сильнее раздвигая их, чтобы быть максимально глубоко, так, что я не могу даже выгибаться ему навстречу, а его пах ближе, чем когда-либо, прижат вплотную к моей попке. Мне хочется кричать и одновременно я не могу сказать ничего, лишь издавать жалкие хнычущие звуки, на которые не считала себя способной, чувствуя, как буквально теку на пронзающий меня член, из-за чего по комнате разносятся пошлые хлюпающие звуки каждый раз, когда Кир делает толчок.

От того, как прерывисто звучат его слова, словно он изнемогает от желания трахнуть меня еще сильнее, еще быстрее, все внутри сжимается. Мои стеночки пульсируют, стискивая его член. Такой большой, что это почти всегда на грани боли, восхитительной, которую я жду и принимаю с нетерпением, не уступающим его.

— Еще… — запоздало выдыхаю в ответ на его вопрос, чувствуя, как дрожь пробегает по позвоночнику от его довольного смешка.

— Хочешь глубже, Ася? — медленно вытаскивая, пока внутри меня не остается лишь кончик, спрашивает он. — А ты сможешь? Я и так забрался…

— Еще! — нетерпеливо прерываю его, ерзая в поисках трения, что вызывает еще один смешок.

Из моего горла вырывается громкий визг, когда он задвигает на полную. Я полностью дезориентирована. Я просто сгусток тяжелой горячей энергии, разрастающейся в моем животе, потому что не осталось больше ничего, кроме нее. Нет ни мыслей, ни желаний, кроме одного — еще, еще, еще! И Кирилл его удовлетворяет, с громкими стонами вбиваясь в меня, пока я дрожу и взрываюсь, снова и снова, сильнее, чем когда-либо раньше, а он продолжает насаживать меня на себя, безвольную, растаявшую и полностью в его власти.

— Черт, я знал, что это будет феноменально! — спустя какое-то время, когда мое сознание проясняется, слышу его самодовольный возглас.

Видимо, я отключилась, потому что Кир уже не на мне, а лежит рядом, освободив от тяжести своего тела, прерывисто дыша и улыбаясь в потолок. Я чувствую тот мокрый беспорядок, который мы устроили, под собой и медленно передвигаюсь по новому, но уже испорченному матрасу, думая, сможем ли мы его спасти чисткой, а потом хихикаю, поняв, насколько эти мысли не к месту после самого бурного оргазма — оргазмов вообще-то — в моей жизни.

— Я люблю тебя, мелочь, — продолжая улыбаться, обнимает меня Кир, целуя в скулу.

— Я тебя тоже, — счастливо выдыхаю в ответ, думая, что мы могли бы еще раз осквернить этот матрас попозже, раз уж все равно его испачкали.