Кей Дач. Трилогия - Сергей Лукьяненко

Нарасин Хан сделал отчаянную попытку собрать все свое мужество:

— Во что вы меня ввязываете, мистер? Какие трупы? За пособничество у нас наказывают строже, чем за убийство.

Неожиданно это возымело эффект.

— Чем быстрее я найду твоего сменщика, тем больше у него шансов выжить, — спокойно сообщил мужчина. — Ты пока ни во что не влип.

— Он в номере сто семь, это по коридору вправо, — решился Нарасин. — Он работал ночью, сейчас отдыхает…

— Благодарю. — Мужчина отошел от стойки, потом обернулся и доверительно сказал: — Учти, у меня аТан.

В столе у Нарасина лежал старенький, но надежный лазерник «Стиль», а коммутатор позволил бы связаться с номером сто семь за две секунды. Но он сидел неподвижно, глядя на увлеченного подглядыванием детектива: аТан — слишком веский довод для бедного служащего скромной гостиницы. Дьердж никогда не был его другом, а теперь явно уже и не будет.

Кей стучал в дверь минуты три — негромко, но монотонно. На миг у него даже мелькнула мысль, что портье солгал.

Потом дверь открылась.

— Это служебный номер, — заслоняя проход, сказал смуглый бородач. — Что вам…

— Сейчас узнаешь, — подхватывая Дьерджа за отвороты пижамы, сказал Кей. Материя затрещала, но он втолкнул ошарашенного портье в номер.

— Ты, скотина… — Саване вырвался, разрывая пижаму. И замер, вглядываясь в лицо Кея.

— Я. Узнал?

— Мистер… — По лицу Дьерджа прошли все доступные эмоции. — Крайне рад… ваши вещи целы… я взял на себя смелость…

— А, ты еще и подворовываешь?

Кей ударил портье в живот, лишь в последнюю секунду сообразив, что наносит «оттянутый» удар булрати. Дьердж Саване скорчился на полу, не издав, однако, ни звука. Ему было очень больно, но он ожидал куда худшего.

— Я больше не буду тебя бить, — пообещал Кей, — если проявишь благоразумие.

— Мистер… Кей Альтос? — Саване криво улыбнулся с пола. Он явно был не дурак подраться и умел ощущать грань между любителем и профессионалом. — Я не виноват, мистер Альтос. Я верну все ваши вещи, все верну.

— Да? И чем ты меня осчастливишь? — Кею было немного не по себе. Он не собирался убивать портье, тем более ударом, полученным от чужого.

— Одежда, вещи, три сотни бумажками, «Шмель», кредитка… — затараторил Саване.

— Даже одежда? В чем же меня похоронили?

Дьердж осторожно поднялся. У него не было опыта общения с прошедшими аТан — в «Непогоде» богачи не останавливались.

— Я не знаю, тело унесла полиция, видимо, кремировали.

— Отвратительно. — Кей уселся на разобранную постель, положил под спину подушку. — Вечно мне не везет. Ладно, оставь все себе.

Дьердж поправил разорванную куртку. К нему стала возвращаться самоуверенность.

— Это была трагедия для всего отеля, мистер Альтос. У нас не убивали почти два года. Крайне неприятно, поверьте…

— Прекрати. Догадываешься, кто мне нужен?

Портье закивал:

— Мальчик?

— Мальчик, — согласился Кей. — Славный мальчик с алгопистолетом.

— Он убежал через окно… второй этаж, понимаете…

Кей покачал головой:

— Не понимаю. На вашей дрянной планетке у меня есть должник. Либо этот мальчик, либо ты.

Саване прошиб пот.

— Я почти ничего не знаю, поверьте! Он сказал, что договорился с вами по телефону. Да, я взял пятерку, но откуда…

— Даже в вашей дыре так просто в гостиницу не пропустят. Какие документы он предъявил, кроме пятерки с портретом Императора?

— Школьный пропуск, но я не помню имени.

— А мне показалось, что у тебя отменная память на имена.

Саване сдался:

— Да, я припоминаю. Наверняка фальшивка, но…

— Ты еще и с мальчишки хотел содрать мзду? За молчание? — Кей Дач покачал головой. — С моей души спал груз, благодарю. А теперь — имя!

8

Томми Арано, слушатель третьего круга общеобразовательной программы, вышел из школы. Ему было тринадцать, и по законам Каилиса он не мог управлять даже мопедом. Нельзя сказать, что Томми это особо удручало. Он любил дождь. Квадрат школьного двора, обычно пыльный и многолюдный, был вымыт и свеж. Сиреневый сумрак, сменивший полуденный зной, сделал опротивевшие учебные корпуса таинственными и незнакомыми.

Ахмеди, его знакомый с четвертого круга, снимал с охраны свой мотоцикл, припаркованный на стоянке. Заметил Томми, махнул рукой:

— Эй, герой, довезти?

Томми помотал головой. Ахмеди, пожав плечами, включил двигатель. Медленно проехал мимо, бросив на ходу:

— Не намокнешь?

— Не-а, — натягивая капюшон, ответил Томми.

— Правильно, я тебя довезу, — сказали за его спиной. Томми обернулся. Длинный плащ с поднятым воротником, надвинутая на глаза шляпа — все это помешало ему сразу узнать человека, которого он видел лишь раз. Когда он все-таки вспомнил — скорее по голосу, — было поздно.

Кей Альтос положил руку на его плечо, сказал:

— Я же обещал, что вернусь. Помнишь?

Томми не смог ответить — язык ему не повиновался. Ноги тоже стали ватными, но он устоял. То, чего мальчик уже почти перестал бояться, то, что снилось ему в кошмарах, — случилось.

Убитый им негодяй ожил и вернулся мстить.

— Дай-ка лапку, — сказал Альтос. Томми поднял руку — как во сне. Альтос защелкнул на ней, рядом с дешевыми электронными часами, широкий браслет, потом продемонстрировал мальчику свое запястье, точно с таким же. — Силовые наручники. Мы теперь неразлучны, понял?

Томми молчал, и Кей стал неторопливыми, умелыми движениями обшаривать его одежду. Потом заглянул в планшетку с тетрадями.

Проезжавшая мимо машина притормозила. Стекло медленно опустилось, и Данияр Вазаде, учитель древней истории, подслеповато уставился на своего лучшего ученика.

— Томми, все в порядке?

Альтос неторопливо достал из кармана плаща пистолет. Нацелил Вазаде в лоб и сказал:

— Все очень хорошо. Ты поедешь домой и будешь жить долго и счастливо.

Невидимая миру борьба в душе учителя продолжалась секунд пять, и Кей счел, что он отважный человек.

— Прошу прощения, — отводя глаза от бледного лица Томми, ответил Вазаде. То ли Кею, то ли мальчику. Стекло поползло вверх, машина набрала скорость.

— Когда речь идет о жизни и смерти, малыш, — задумчиво проговорил Кей, — друзья убывают в количестве. Что уж говорить о знакомых, их число становится даже меньше нуля.

Он сделал несколько шагов, словно забыв о Томми. Рывок силовых наручников бросил мальчика на колени, на мокрый шершавый камень мостовой.