Сумеречные охотники. Город праха - Кассандра Клэр

— А сестра? — спросил Валентин. — Как твои отношения с Клариссой?

Почему ты всегда все портишь?!

— Она тоже от меня не в восторге… — Джейс подумал и добавил: — В Городе костей ты обмолвился, что тебе не представилось возможности сказать мне правду. Знай, я не верю тебе. Но я подумал, что по крайней мере надо дать тебе шанс все объяснить.

— У тебя есть на это право, Джонатан. — В голосе Валентина слышались такие чуждые ему нотки смирения, что Джейс вздрогнул. — Ты наверняка хочешь задать мне очень много вопросов.

— Зачем ты убил Безмолвных братьев? Зачем украл Меч смерти? Чего ты добиваешься? Почему тебе было мало одной Чаши?

Джейс замолчал, прежде чем с языка сорвались другие вопросы. Почему ты покинул меня во второй раз? Почему сказал, что я больше тебе не сын, а потом вновь вернулся за мной?

— Ты знаешь, чего я добиваюсь? Конклав прогнил насквозь. Его нужно уничтожить и создать заново. Идрис должен освободиться от влияния дегенеративных рас, а угроза нападения демонов на этот мир должна быть полностью устранена.

— Да-да, кстати о демонах… — Джейс оглянулся, словно ожидая увидеть у себя за спиной черную тень Аграмона. — Я думал, ты ненавидишь демонов, а они, значит, теперь тебе служат? Пожиратель, древаки, Аграмон — впечатляющий штат прислуги. Охрана, дворецкий, личный повар… Наверняка еще кто-нибудь есть.

— Демоны мне не друзья, — ответил Валентин, барабаня пальцами по перилам. — Я всегда останусь нефилимом, что бы я ни думал о бесполезности Завета и несправедливости Закона. Истинному патриоту порой необходимо превратиться в отступника и отказаться от своего места в обществе из любви к родной земле. За мои убеждения меня объявили врагом, изгнали из Идриса, заставили скрываться. Но я всегда буду нефилимом. Я не смог бы изменить кровь в своих жилах, даже если бы захотел. А я не хочу.

Зато я хочу, подумал Джейс, вспомнив о Клэри.

И все же он понимал, что лжет себе. Он бы не смог отказаться от охоты, от жизни, полной адреналина, от уверенности в своей силе и быстроте реакции. Он воин — и не может быть никем другим.

— А ты хочешь? — спросил Валентин.

Джейс быстро отвел взгляд, надеясь, что Валентин не успел по глазам прочитать его мысли. Они жили вдвоем так долго, что успели прекрасно изучить друг друга. Когда-то Джейс знал лицо отца в мельчайших деталях — лучше своего собственного. Валентин был единственным человеком, от которого Джейс не мог скрыть свои чувства. Ну, может быть, первым человеком, потому что иногда Джейсу казалось, что Клэри тоже видит его насквозь.

— Нет, не хочу.

— Останешься нефилимом навсегда?

— Я останусь тем, кого ты из меня сделал.

— Хорошо, — заключил Валентин. — Именно это я и хотел услышать. — Он прислонился спиной к перилам и поднял лицо к ночному небу. — Это война. Вопрос в том — на чьей ты стороне?

— Я полагал, что все мы на одной стороне — против демонов.

— Не все так просто. Неужели ты считаешь, что я стал бы бороться с Конклавом, если бы думал, что он действует в интересах этого мира и делает все возможное для его защиты? Ради чего тогда, во имя Ангела, стал бы я бунтовать?

Ради власти, подумал Джейс, однако промолчал. Он уже не знал, что ему говорить и чему верить.

— Если Конклав будет продолжать действовать в том же духе, демоны почувствуют слабину и нанесут удар. Конклав, поглощенный заигрыванием с дегенеративными расами, не сможет дать отпор. Демоны уничтожат все, не оставят в нашем мире камня на камне.

Дегенеративные расы… Знакомые слова. Они напоминали Джейсу об Идрисе и поэтому почти не резали слух. Перед глазами вдруг всплыло неясное воспоминание из далекого детства — жаркое солнце, свежескошенная лужайка, огромная широкоплечая фигура отца, который склоняется над ним, совсем маленьким, подхватывает на руки и несет к дому. Прошло много лет, но Джейс прекрасно помнил, как пахла трава, как сияли светлые волосы вокруг головы отца, будто нимб, и как хорошо и спокойно ему было в сильных родных руках.

— Я не считаю, что Люк принадлежит к дегенеративной расе, — сказал он, сделав над собой усилие.

— Люциан — особый случай. Он родился нефилимом, — бесстрастно произнес Валентин. — Я говорю сейчас не о конкретных представителях нежити, Джонатан. Я говорю о судьбе всего живого. Нефилимы избраны Ангелом неслучайно. Мы ближе всех стоим к богам, мы лучшие дети этого мира, и наше предназначение — спасти его, чего бы это нам ни стоило.

Джейс оперся на перила локтями. Дул пронизывающий ветер, и кончики пальцев онемели. Но мысли его уносились туда, где зеленели холмы, плескалась голубая вода и солнце золотило теплые камни особняка Вэйландов.

— Сатана тоже сказал Адаму и Еве, что они станут равны богам. Они послушали его — и были изгнаны из райского сада.

Повисло молчание, а потом Валентин расхохотался:

— Затем ты и нужен, Джонатан. Чтобы не дать мне впасть в грех гордыни.

— Гордыня не единственный грех. — Джейс выпрямился и посмотрел на отца. — Ты не ответил на мой вопрос о демонах. Чем ты можешь оправдать то, что призвал их на свою сторону? Ты намерен выставить их против Конклава?

— Разумеется, — ответил Валентин убежденно, без малейшего колебания, ни на секунду не усомнившись, не побежит ли Джейс сообщать о его замыслах Конклаву. Джейса потрясло то, насколько отец уверен в успехе. — Конклав не внемлет доводам разума, он понимает лишь силу. Сначала я пытался создать армию Отреченных; затем с помощью Чаши я мог бы собрать армию новых нефилимов. Однако на это нужны годы, которых у меня нет. Меч дает мне власть над демонами. Они сделают все, что я им прикажу. А когда я добьюсь всего, что запланировал, я прикажу им уничтожить самих себя.

Голос отца звучал совершенно бесстрастно. Джейс до боли стиснул руки на перилах:

— Ты не можешь перебить нефилимов, которые будут тебе противостоять. Это убийство.

— Когда Конклав поймет, какая сила противостоит ему, он сдастся. Они не пойдут на верную гибель. Кроме того, в Конклаве есть те, кто поддерживает меня. — В этих словах не было ни доли высокомерия, лишь спокойная уверенность. — Они еще заявят о себе, когда придет время.

— Думаю, ты недооцениваешь Конклав, — сказал Джейс, стараясь говорить уверенно. — По-моему, ты не понимаешь, как сильно они тебя ненавидят.

— Ненависть — ничто по сравнению с жаждой жизни. — Рука Валентина легла на рукоять меча в поясных ножнах. — Не надо верить мне на слово. Сейчас ты все увидишь своими глазами.

Он вытащил меч и вручил его сыну. Джейс уже видел Мэллертах на стене в зале Говорящих Звезд в Городе молчания. Он также видел его рукоять, торчащую из ножен за плечом Валентина. Но он никогда не видел легендарный Меч вблизи. Меч Ангела. Тяжелый, темный, тускло блестящий. Свет будто проходил сквозь него, словно Меч был соткан из воды. На его рукояти огненной розой цвела искра света. У Джейса пересохло во рту.