Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов - Джон Эплби

Оба епископа хотели принять это условие, чтобы избавиться от приговора папы, но архиепископ Роджер разубедил их, заявив, что лучше поехать в Нормандию, как им было велено, и рассказать все королю. А сам тем временем послал Джефри Ридела к молодому королю, велев предупредить его, что Томас замышляет свергнуть его с престола[206].

Пробыв неделю в Кентербери, Бекет отправил к молодому королю в Винчестер посланцев, которые сообщили ему, что архиепископ собирается посетить его, своего короля и повелителя. Томас привез с собой трех жеребцов, которых хотел подарить молодому Генриху. Это был самый лучший подарок для молодого рыцаря. Из описания Вильяма Фиц Стефана, который вернулся ко двору архиепископа, когда тот приехал в Англию, видно, что он разделял любовь своего господина к лошадям: «Он привез с собой трех дорогих скакунов необыкновенной быстроты, элегантного телосложения, прекрасной формы и высоко ступающих; кожа на их тонких боках переливалась во время ходьбы, ноздри вздрагивали, все члены трепетали; они были слишком напряжены, чтобы спокойно стоять на месте. Их чепраки были украшены цветами разных оттенков. Этих скакунов он собирался подарить своему новому господину»[207].

Отправив гонцов в Винчестер, Бекет выехал в Лондон. В окрестностях столицы его встретила огромная толпа. За три мили до города стояли бедные школяры и все духовенство Лондона; при виде Томаса они затянули «Отче наш» и, распевая молитвы и плача от радости, провели архиепископа через толпу, стоявшую на коленях. Томас ехал, склонив голову, чтобы скрыть слезы.

Вскоре вся процессия прибыла к церкви Святой Марии в Саутуарке[208], и, пока каноники приветствовали Томаса, толпа пела «Славу Божьему дому в Израиле». И вдруг рев толпы перекрыл крик сумасшедшей женщины по имени Матильда: «Архиепископ, опасайся меча! Опасайся меча!»

Томас провел ночь в приюте епископа Винчестерского, в Саутуарке. На следующий день прибыл гонец от молодого короля. Генрих запрещал архиепископу приезжать к нему, а также посещать города Англии и велел немедленно возвращаться в Кентербери и никуда оттуда не выезжать.

Архиепископ двинулся назад, в Кентербери. Пятеро рыцарей, опасаясь за безопасность своего господина, ехали с копьями и щитами в руках, чтобы, в случае нападения, защитить его. Королю в Нормандии тут же послали весть, что архиепископ собрал большое войско и ездит по стране в кольчуге и шлеме, собираясь овладеть его городами и свергнуть с престола его сына.

А тем временем архиепископ Йоркский и епископы Лондонский и Солсберийский прибыли в Нормандию и нашли короля в его охотничьем доме в Буре, около Байё. Они изложили ему свои жалобы, которые вместе со лживыми вестями о поведении Бекета в Англии так рассердили короля, что он чуть было не сошел с ума от ярости. Генрих II послал папе письмо, в котором обрушился на него с гневными упреками. Он писал, что «мой самый опасный враг, жить с которым для меня равносильно смерти», взбудоражил все государство и составил против него заговор. Он попросил Александра III отменить приговоры, вынесенные его подданным, и беспристрастно расследовать обвинения, выдвинутые против них[209].

В день Рождества, выпавшего на пятницу, Томас служил в своем соборе Всенощную и главную мессу дня. Перед ней он прочитал проповедь на тему: «Да будет мир всем людям доброй воли». Он напомнил собравшимся об архиепископах Кентерберийских и сказал, что некоторые из них были канонизированы как исповедники, а один, святой Альфег, был прославлен как мученик. Вполне возможно, добавил он, что среди них скоро появится еще один мученик.

Король провел свою Рождественскую курию в Буре, большую часть времени он ругал Томаса: «Снова и снова, пылая от гнева, он ужасным голосом проклинал всех тех, кого он питал, кого милостиво отметил своей дружбой и осыпал дарами, за то, что они не могут отомстить за него одному-единственному священнику, который не дает покоя ни ему, ни всему государству и стремится лишить его титула и наследства»[210].

В рождественскую ночь из Буре тайно выехали четыре рыцаря королевской свиты: Реджинальд Фиц Урс, Вильям Трейси, Хью Морвиль, Ричард Бретон – и отправились в Англию.

Томас отслужил мессы на праздники святого Стефана и святого Иоанна, отмечавшиеся сразу же после Рождества. 27 декабря он отправил Герберта Бошама и Александра Льюэлина к королю Франции и архиепископу Санскому, велев им рассказать о том, с какими трудностями ему пришлось столкнуться в Англии. Он также отправил посланца к папе, чтобы тот сообщил ему, что мир, обещанный Генрихом, оказался хуже войны.

Четыре рыцаря короля, ехавшие разными дорогами, чтобы не возбуждать тревоги, в понедельник встретились в замке Солтвуд, где их приветствовали Раннульф Брокский и вся его семья.

Во вторник утром, 29 декабря 1170 года, архиепископ отслужил мессу, исповедался и занялся своими обычными делами. Четыре рыцаря в сопровождении Роберта Брокского, брата Раннульфа, и дюжины рыцарей из замка Солтвуд, приехали в Кентербери. Заговорщики вместе с Робертом прошли прямо в дом архиепископа, а остальные поехали по улицам города, приказывая людям ни в коем случае не выходить из домов, что бы они ни услышали и ни увидели. Лучшего способа встревожить горожан нельзя было и придумать, и вскоре весь Кентербери уже гудел как улей.

Подъехав к дому архиепископа, рыцари и Роберт вошли в холл. Было начало первого. Архиепископ и его свита только что отобедали, теперь в холле обедали слуги. Когда рыцари вошли, слуги предложили им разделить с ними трапезу, но они отказались. Они прошли в комнату, где Томас беседовал со священниками и монахами. Рыцари сели на пол и стали ждать, когда архиепископ повернется к ним и поприветствует их.

«Король прислал нас из-за моря, – начал Реджинальд Фиц Урс, – чтобы передать тебе его приказ снять отлучение от церкви с тех епископов, которых ты отлучил по возвращении в Англию, вернуть должности тем, кто их лишился по твоему приказу и кто уехал в Винчестер к сыну нашего короля, у которого ты хочешь отобрать корону. Ты должен все это исправить и подчиниться решению королевского суда».

Томас терпеливо растолковал им, что это не он, а папа вынес приговор епископам, что архиепископ Йоркский не подлежит его юрисдикции, поэтому он не может отменить приговор папы, и что он снимет отлучение с двух епископов, если они поклянутся подчиниться суду церкви. Он также объяснил, что у него и в мыслях не было отбирать корону у молодого короля; единственное, что огорчает его, – это не то, что он был коронован, а то, что человек, короновавший его, сделал это в нарушение прав и достоинства кентерберийского престола[211].