Безрассудный наследник - Дженика Сноу

плохо, — наконец сказала она на выдохе. — Франческа приходила ко мне и составляла компанию.

В груди у меня что-то странно екнуло: сердце забилось быстрее, а живот сжался.

— Франческа? — я больше ничего не сказала. Они не подруги и никогда ими не были. — Когда это началось?

Это должно было произойти в течение последних нескольких дней, что казалось чертовски подозрительным, но я оставила эту деталь при себе.

— На приеме, вообще-то. Я сидела за столом одна, пока отец и мать танцевали. Я не знала, куда вы ушли. Я видела, как она вошла в бальный зал, и вид у нее был такой расстроенный. Я попыталась поговорить с ней, чтобы она почувствовала себя лучше.

Я улыбнулась про себя, ведь Клаудия была такой доброй в душе. Она могла быть вспыльчивой и обладать стереотипным характером вздорной итальянки, но у нее было самое доброе сердце из всех, кого я знала.

— Конечно, я начала с ней разговаривать, спрашивать, все ли в порядке. Она рассказала мне, что у нее есть кое-какие личные дела, семейные проблемы. Ну, а дальше — история. Мы просто нашли общий язык.

Я вспомнила тот вечер, то, что видела между ней и Эдоардо, и то, что «семейные проблемы» не имели никакого отношения к тому, почему она была расстроена в тот вечер. Но, конечно, я этого не озвучила.

— Чем вы двое занимаетесь? — я старалась говорить спокойно, но красные флажки поднимались во мне один за другим, и тревога за Клаудию росла.

Клаудия не отвечала в течение минуты, пока я не услышала, как она чистит зубы. Включился кран, она сплюнула, раздался звук полоскания, и тогда она наконец отозвалась.

— Ничего особенного. Она приходит сюда, и мы просто проводим время в библиотеке, или смотрим фильмы и едим нездоровую пищу.

— Звучит славно, как будто она тебя отвлекает.

Я начала беспокоиться о своей нижней губе, продолжая смотреть в окно.

— Она о чем-нибудь говорит? Обо мне?

— О тебе? — в ее голосе слышалось замешательство. — Почему мы должны говорить о тебе?

— Просто это кажется… странным, что она вдруг оказалась рядом, нет?

Клаудия ответила не сразу, возможно, раздумывая, а может, злясь на меня. Не хотелось создавать неловкую ситуацию или зарождать в ее сознании семена сомнения, но, конечно, она должна была видеть, как странно, что Франческа, которая старше ее на три года, вдруг проявила интерес к общению. Не говоря уже о том, что это не было совпадением, не после того, как я стала свидетелем их с Эдоардо отношений, не после того, как Николай убил любовника Франчески.

— Может быть, но сейчас я не собираюсь жаловаться на то, что кто-то проводит со мной время, — в ее голосе прозвучали кислые нотки, и я поняла, что с этой темой покончено. Я не стала настаивать на этом, даже попыталась сказать себе, что, возможно, слишком остро реагирую.

— Ты права, — наконец ответила я и услышала ее выдох. — Расскажи мне о школе. Есть симпатичные мальчики?

Она хихикнула, и я порадовалась, что ее легко увлечь разговором.

Следующие пять минут мы говорили о ее школе и о том, что мальчики были симпатичными, но недостаточно умными для нее.

Я говорила об обыденных вещах, которые, как мне казалось, отвлекут ее от неприятной темы нашего отца и Франчески.

Я смеялась над ее словами, когда услышала, как лифт остановился на этаже, а затем раздался звук тяжелых шагов в прихожей. Через секунду входная дверь открылась, и Николай шагнул внутрь.

Я задохнулась от открывшегося передо мной зрелища.

— Амара? Что случилось? — в голосе Клаудии мгновенно прозвучало беспокойство.

Я провела рукой по свитеру, пытаясь взять себя в руки, и ровным, спокойным тоном ответила:

— Ничего. Просто уронила кофе, и он расплескался повсюду.

Ложь далась мне легко, потому что правда была тем, что я никогда бы не открыла сестре.

— Слушай, давай я тебе перезвоню, нужно все убрать.

Я отключила звонок и опустила телефон на диванную подушку.

А потом уставилась на Николая. Он не двигался с места у входной двери, и меня ужаснул не темный взгляд его глаз. А то, что кровь забрызгала воротник его белой рубашки на пуговицах и горло.

Я шагнула к нему, потом еще и еще, пока не оказалась всего в футе от него. Я лишь на мгновение заглянула в его голубые глаза, а затем опустила взгляд вниз на лицо и шею и остановилась на месте брызг крови.

— Что случилось? — мой голос был громким и высоким во внезапно наступившей оглушительной тишине.

— У меня было незаконченное дело, о котором нужно было позаботиться, — его ответ был сухим и четким. Жестким и резким.

Он расстегнул куртку, стряхнул ее с широких плеч и бросил на спинку кухонного стула. Затем повернулся и подошел к бару, наливая себе выпивку.

Я удержалась от замечания, что сейчас едва ли полдень, потому что чем больше я вникала в его слова, чем больше позволяла крови на его шее и воротнике проникать в мое сознание, тем отчетливей понимала правду.

Его «незаконченное дело» заключалось в расправе с человеком из клуба. Я не знала, как до меня так быстро дошло это осознание и как оно во мне укрепилось.

Но, словно прочитав мои мысли, он оглянулся через плечо, поднес ко рту свой стакан с виски и сделал большой глоток, как бы молча соглашаясь с тем, что я права.

— Ты не можешь ходить и убивать людей, — я понятия не имею, почему выбрала эти слова. В данный момент это было самое худшее, что можно было сказать.

Он ничего не ответил, просто допил свой бокал и налил себе еще, а затем повернулся ко мне лицом. Затем он шагнул ближе, потом еще, пока нас не стали разделять всего несколько футов.

— Дорогая, разве ты не знаешь, за кого вышла замуж? — он поднес бокал ко рту и сделал глоток, наблюдая за мной через ободок. Когда он отодвинул бокал, то сказал: — Я Николай, мать его, Петров. Я могу и буду делать все, что, черт возьми, захочу, и это включает в себя лишение жизни любого, кто тебя доебывает.

Я вздрогнула от его тона и прикусила язык, чтобы не сказать что-нибудь, что могло бы усугубить ситуацию.

— Когда кто-то угрожает тебе… — он шагнул вперед.

Мне пришлось вытянуть шею, чтобы заглянуть ему в лицо. Он допил второй бокал алкоголя и сказал:

— Это незаконченное дело, с которым мне нужно разобраться.

Мне показалось, прошла целая вечность, прежде чем он закончил фразу, и все, что я