Её двойная тайна (СИ) - Ирина Чардымова

подумала, что я снова её обманул? А мы ведь всего лишь не хотели, чтобы Марина снова страдала. Я поклялся Антонине Петровне молчать, и я молчал.

— Ты знал? — обращается она уже ко мне. — Знал?! — выходит почти на крик, я молча киваю головой. — Знал и молчал?! Почему ты молчал?! Почему?! — она хватает меня за грудки и начинает трясти, я сгребаю её в охапку и крепко прижимаю к себе.

— Тише, тише, маленькая, тише, — шепчу ей, пытаясь успокоить.

— Знал, знал и молчал! — продолжает биться в объятиях моя девочка. — Почему? Почему?

— Мы просто хотели тебя защитить, уберечь от лишних переживаний. Прости, маленькая, прости!

Господи, сколько же страданий выпало на долю этой хрупкой девочки. Сколько боли, потерь. Сколько боли причинил ей и я. Но она выдержала, не сломалась. Дай ей Бог силы пережить и это, а я буду рядом, чтобы хоть как-то, хоть немного облегчить её боль и страдания.

МАРИНА

Боже, как же больно, нестерпимо больно. До крика, до слёз. Сильно больно. Почему так легко заглушить физическую боль. Только нужно найти нужное лекарство и станет легче. Но почему нельзя так же заглушить душевную боль. Ведь сколько ты не пей этих лекарств, легче не становиться.

Я до сих пор не могу поверить в то, что случилось. У меня в голове не укладывается, что мамы больше нет.

Я очень сильно злюсь на Рому, что он не сказал мне правду о её болезни, хотя прекрасно понимаю, почему они с мамой так сделали.

Так вот что у них были за секреты, вот почему она так быстро спелись. Я понимаю их благие намерения, но все равно злюсь.

Если бы я знала, если бы только я знала. Сколько же слов осталось не сказано, сколько объятий не подарено. Мы постоянно откладываем на завтра, не понимая, что завтра может и не наступить.

Мне всё время казалось, что я ещё успею ей всё сказать, успею поблагодарить, успею признаться, как сильно её люблю. Что без неё я бы не справилась со всеми этими трудностями.

Но я не успела, я опоздала! Но мама знала о своей болезни. Она написала мне письмо, которое по приезду домой мне отдал Рома. Она боялась не пережить операцию, поэтому написала его и отдала Белинскому.

Роман отдал мне письмо и оставил меня в комнате одну. Я сижу на кровати и не решаюсь его открыть. Почему мне так страшно? Почему?

«Милая моя, родная девочка! Если ты читаешь это письмо, то это значит, что меня уже нет рядом с тобой. Прости меня, моя родная, что я не смогла быть с тобой дольше. Не смогла увидеть, как вырастут наши девочки, не смогла помогать тебе дальше.

Прости, что не сказала, тебе о болезни раньше. Врачи и Рома убеждали меня в благоприятном исходе лечения. Но я всё равно боюсь, боюсь, что не справлюсь, боюсь, что будет поздно.

Родная моя, как же мне тяжело вас оставлять, но я думаю, нет, я в этом уверена, что о тебе теперь есть, кому позаботиться. И это Рома. Возможно, ты ещё очень долго не сможешь простить его, потому что твоя рана до сих пор кровоточит и болит. Но одно я знаю точно, он тебя любит. Теперь по-настоящему любит. Да, он совершил очень много ошибок в жизни и причинил тебе много боли, но он имеет право на прощение.

Пожалуйста, обещай мне, что дашь ему шанс. Да и мне там будет спокойнее, если я буду знать, что тебя и девочек есть, кому защитить.

Я очень сильно люблю тебя, моя родная. Прости меня и прощай!»

Я дочитывала последние строки, сквозь пелену слёз и боли от потери мамы. Я до сих пор не могла поверить, что её больше нет. Что я её больше никогда не увижу, не обниму, не поцелую. Никогда больше не услышу её нежный голос, не почувствую её тепло. Что мои дочки больше никогда не увидят свою бабушку.

Я прижала письмо к груди и закричала от боли и отчаяния. Закричала от безысходности. Но сколько бы я не плакала, сколько бы ни кричала, легче мне не становилось. Наоборот, боль от потери мамы принимала всё новые и новые обороты.

Я уже с трудом понимала что происходит, лишь только почувствовала, как в комнату вбежал Рома, поднял меня с пола и крепко прижал к себе.

Глава 49

РОМАН

Я понимал, что сейчас Марине необходимо побыть одной. Ей нужно проститься с мамой, в одиночку прочитать её прощальное письмо. Но как-то тревожно оставлять её там одну. Да и вряд ли она сейчас впустит меня туда, ровно как в свою жизнь, а возможно теперь и в жизнь наших дочек.

Я причинил ей слишком много боли и слишком много зла. Я обидел Марину очень сильно, и возможно она уже никогда не сможет меня простить.

Но сейчас мне нужно быть с ней рядом, с ней должен быть кто-то рядом в такой сложный момент в её жизни. И пусть это буду я. Пусть потом она меня прогонит, запретит приближать к ней и детям, но сейчас я буду с ней рядом. Чтобы помочь, поддержать, утешить.

Поэтому я стою у двери, раз, за разом измеряя коридор шагами. Я понимаю, что Марина там всего несколько минут, но мне кажется, что целую вечность.

Тут я слышу, как из комнаты доносится крик. Истошный крик, полный боли и отчаяния.

Я тут же вбегаю в туда и вижу, как Марина сидит на полу и, прижимая письмо мамы к груди, горько и истошно плачет. По щекам ручьями текут слёзы, падая на грудь, руки.

Я тут же поднимаю её с пола и прижимаю к себе. Она всё так же продолжает плакать, а у меня сердце разрывается от её слёз. Как же сейчас мне хочется взять часть её боли на себя, разделить эту боль, чтобы ей стало легче пережить эту боль от потери. Но я прекрасно понимаю, что всё это она должна пройти сама, и как бы мне не хотелось, но я не смогу облегчит эту боль.

Но я смогу быть рядом, смогу поддержать её, успокоить, помочь. И я буду рядом с ней до тех пор, пока она меня не прогонит.

— Я с тобой, моя хорошая, — шепчу я, гладя её по голове, — я с тобой. Я никогда тебя больше не брошу и не предам. Я с тобой