Сын Солнца - Ольга Елисеева

Акхан пил молча, только время от времени цедил сквозь зубы короткие приказы и снова замолкал на сутки. Пошла вторая неделя пути, а он еще ни разу не взял в рот еды. На упрек Варда принц с болезненной гримасой бросил: «У меня есть причины для траурного поста», — и раб смущенно отвел глаза. Толстяк боялся показать сочувствие. За один жалостливый взгляд он уже получил кулаком в челюсть. Это было слишком даже под пьяную руку: Акхан не бил слуг.

Корабли шли мимо холмистых берегов, покрытых серыми дюнами. Солнце палило нещадно, и аромат разогретой сосновой смолы ощущался даже на воде. Еще день — и они упрутся в Туле, как в стену. Самая северная точка, до которой атлан могли добраться. А ведь дальше в глубину лежали неизведанные земли, омываемые Молочным морем, где белые глыбы льда плавали как пенки в кружке. Там обитали племена, никогда не видевшие остроносых атланских галер. Для народа, живущего морской торговлей, это было нестерпимо!

Сами гиперборейцы продавали мало, а покупали еще меньше. Их не привлекали ни яркие краски, ни раковины, ни слоновая кость. Собственная земля давала им все необходимое, и они со смехом показывали чужестранцам покрытые резьбой бивни мамонтов, янтарь, меха, золотую и серебряную посуду. Северяне не брали изделий заморских мастеров: ведь вещи могли нести на себе печать заморского колдовства.

Судя по всему, гиперборейцы считали себя Пупом Земли, а остальной мир — крошками суши в бескрайнем океане, обнимавшем их ледяную родину. Для них Туле была военной крепостью, лишь из милости к навязчивым чужеземцам выполнявшей функции перевалочного пункта в транзитной торговле. Этот транзит, не задерживаясь ни в одном из внутренних портов, шел от восточных границ Ареаса к западным. Желтая Ле Му вела торг с землями на западе через полярные моря. Так было и быстрее, и дешевле, чем плавать вокруг бескрайнего Черного континента, населенного каннибалами. Гиперборейцы обеспечивали охрану грузов — шелка, нефрита, благовоний, — а казна Ареаса исправно пополнялась золотыми атлями и дырявыми четырехугольными монетами с востока, которые таможенные сборщики принимали на вес.

«Шелковый транзит» с Ле Му притягивал оборотистых атлан как магнит. Поэтому войны между Ареасом и Детьми Солнца веками велись не за спорные территории, а за право торговать на внутренних землях Гипербореи. Отказ допустить их в границы северной империи атлан считали ударом по могуществу Великого Острова. Гиперборейцы думали иначе.

В глубине души акалель считал, что они правы: «Их земля, зачем лезть?» Нового нападения на Туле он не одобрял. Сильная крепость. С моря ее не взять. Припасов столько, что хоть год сиди в осаде. Если и можно уничтожить оборону Туле, то только изнутри. Но его-то посылали штурмовать в лоб!

В последнее время Акхан сомневался, что Лунный Круг сам отдает приказы. Страшные сны о червяках на серебряных блюдцах повторялись у него с пугающей регулярностью. Видения приходили на границе яви и забытья. Белые существа смотрели на принца с любопытством, но без сочувствия. Их внимание уже несло в себе кару. В том, что именно он попал под пристальный взгляд богов, было особое наказание.

Акалель никому не рассказывал о своих снах. Даже Варду. Но, кажется, толстяк догадывался, что с хозяином неладно. Впрочем, странности в его поведении раб приписывал беспробудному пьянству. Сейчас корабль сел на мель, вырвав Сына Солнца из задумчивости: следует ли откупорить следующую амфору крепкого феакийского или перейти к легким золотистым винам?

Матросы бранились, наскакивали друг на друга и чуть не скинули рулевого за борт. Но Акхан знал: виноват кормщик. Друз никогда не плавал в этих широтах, а после двух лет безделья не всегда к месту применял прежние навыки. Стащить флагман с мели можно было только при помощи других судов. Те держались на расстоянии, опасаясь тоже увязнуть в песке. Их капитаны выслали лодки, с корабля акалеля скинули канаты, которые потащили к трем ближайшим галерам, укрепили на них, и гребцы, чертыхаясь, налегли на весла.

Прибытие нового командующего не вызвало оживления в войсках. Люди не понимали, зачем их притащили на край света? Зачем заставляют топтаться под стенами неприступной крепости, платя за чужую бездарность?

Теперь принца Корхану отзывали домой, чтобы его имя не связывалось с поражением. Акхан должен был занять место неудачливого акалеля и попытаться выиграть… Хотя он уже сейчас понимал, что действия под Туле обречены на провал. Даже с пьяных глаз Сын Солнца не решился бы штурмовать твердыню в лоб. Трезво же оценив ситуацию — осмотрев позиции и наличные войска, — Акхан решил: самое большее, на что могут рассчитывать атлан, это не слишком позорный мир.

Для этого следовало выиграть несколько сражений на подступах к крепости. Штурм встанет дороже. Осаждающие находились в худшем положении, чем осажденные. Запасы еды подходили к концу, лагерные лазареты забиты больными. Оставшиеся в строю воины изнывали от безделья, забыли субординацию, распустились и занимались мародерством в окрестных деревнях. Словом, Корхану оказался никудышным командиром: люди ему просто не подчинялись.

Пока Сын Солнца шел от своих кораблей по лагерю, ему тут и там попадались пьяные, которые при виде акалеля и не думали сворачивать с дороги. Это привело Акхана в бешенство, и, если б его собственные ноги не заплетались, а язык не спотыкался на каждом слове, он устроил бы разгильдяям зверский разнос.

Глядя принцу в спину, один из младших калелей сказал другому:

— Болтают, в Дагонисе его детей принесли в жертву. Что за человек после этого согласится принять командование?

Офицер говорил тихо, но Акхан услышал. Он остановился, повернул голову, и слова застряли у калеля в горле.

Опухшее лицо Принца Победителя исказил такой гнев, что оба офицера, презрев устав, обязывающий их оставаться на месте, со всех ног бросились бежать прочь.

Сын Солнца почел за лучшее без приключений добраться до собственного шатра, где рухнул на ложе с твердым намерением завтра протрезветь во что бы то ни стало.

Следующее утро принесло тяжелое похмелье и сильную головную боль от дыма костров. Осаждающих было так много и они ютились в такой тесноте, что Акхан диву давался, как это солдаты еще не подожгли весь лагерь. Сунув голову в тазик для умывания, принц продержал ее несколько мгновений в холодной воде. Ощущение было не из приятных. Зато мысли сразу прояснились.

— Что слышно? — спросил акалель, выныривая и мотая волосами во все стороны.

— Принц Корхану отбывает сегодня в обратный путь. — Вард протянул хозяину полотенце. — А с ним четыре корабля, груженных трофеями.

— А раненых он взять не хочет? — Принц Победитель поднял бровь. — Как видишь, и из проигранных кампаний можно извлечь немалую выгоду. Если ты, конечно, акалель, а не простой латник.

— Раненые и больные — теперь ваша забота, господин, — развел руками раб. — А Корхану будет чем задобрить Лунный Круг: золота на кораблях много…

— На кораблях? Не дам ни одной галеры! — орал Акхан на военном совете.

Он сразу взял быка за рога. Всем, не понявшим еще, кто здесь командует, акалель криком вколотил обратно в глотку вопросы и недовольства. Даже заносчивый Корхану не смел поднять глаз. Правду говорили, что с Сыном Солнца лучше не связываться. В гневе он страшен. А в последнее время у принца не было ни малейшей причины сдерживаться.

— Дармоеды! Трусы! Недоноски! Да мои каторжники в Ар Мор воевали лучше! — разорялся он. — Не получите ни атля из общей добычи! Мои войска берут по шлему золота на брата за неделю осады. Вам не дам ничего! Беременные бабы дерутся с большим азартом!

Принц Победитель нагнал такого страху, что никто из калелей не решался и рта раскрыть. Корхану поначалу пытался держаться с ним на равных, но Сын Солнца гаркнул:

— Твои полномочия окончены! — и бедняга аж присел на месте.

— Все золото оставишь здесь, — бросил ему акалель, когда накричался и устал вращать глазами. — Четыре корабля я тебе не дам. Возьмешь два с ранеными и больными.

— Но Мин-Эвра четко приказала мне… — от жадности у Корхану прорезался характер, — доставить трофеи в Дагонис любой ценой.

— Даже ценой жизни своих солдат? — В спокойном голосе Принца Победителя было еще больше угрозы, чем в крике. — Не позорь верховную жрицу, Корхану, своими неуместными откровениями.

Сидевшие в шатре офицеры переглянулись. Минуту назад им очень не понравился новый командующий. Корхану — пустое место. Самовлюбленный болван. Слишком атлан, чтоб быть хорошим воином. И слишком красавец, чтоб вообще считаться мужчиной. Но этот новый — бешеный пес без ошейника. Ничего, кроме кровавой бани, от него и ожидать не следует.

Однако выходило по-другому. Сын Солнца приструнил мародерствующего любовника верховной жрицы и позаботился о больных, которых в лагере уже стало больше, чем здоровых.