Республика девяти звёзд - Василий Попов

— Закрывай окна, хлопцы! Сейчас польёт! — крикнул краснолицый дядька, борясь с рвущейся из его рук занавеской.

Его товарищ, женщина, девушка в очках, мальчики — все бросились закрывать окна.

Сквозь шум мотора и скрип кузова автобуса пробился грозный, все нарастающий гул. За окном вздрогнули и закачались ветки деревьев. Крупные дождевые капли взметнули на дороге фонтанчики пыли.

И шумный грозовой ливень обрушился на автобус, на сразу почерневшую дорогу, на пригнувшиеся к земле трепещущие деревья.

Это был сплошной поток шумящей воды. Серая завеса ливня кипела и билась под ветром вокруг автобуса, скрывая повороты дороги и ближайшие деревья. Шофёр включил фары. Но их свет расплывался и тонул в струях дождя, рождая множество разноцветных радужных отблесков.

То и дело сверкали сиреневые молнии, на какое-то мгновение превращавшие дождевые струи в серебряную пряжу, протянутую от неба до земли. Грохот грома тонул в грозном гуле ливня.

Автобус медленно, словно ощупью пробирался по размокшей дороге, разрывая серую дождевую ткань.

— Боже ж мои! Да шо ж це робится! Светопреставление! — испуганно проговорила женщина.

— Вот здорово! — восторженно выкрикнул Витька.

Мальчишки жадно любовались сиреневыми вспышками молний, живыми и стремительными дождевыми струями, рыжими пенистыми потоками, бегущими по дороге.

Ещё с полчаса автобус, раскачиваясь и скользя, медленно полз по дорожной грязи. Потом на одном из поворотов задняя часть машины вдруг скользнула вправо, тревожно взвыл мотор. И наклонившийся автобус оказался в глубоком придорожном кювете.

— Слезай — приехали! — невесело пошутил один из дядек. — Что делать будем, водитель?

Шофёр повернул к пассажирам расстроенное сердитое лицо:

— А что тут поделаешь? Будем ждать да загорать.

— Чего ждать, милый? — дрожащим голосом проговорила женщина.

— Пока дождь кончится. Тогда, может быть, как-нибудь вытащим машину. А сейчас и думать об этом нечего. Закуривай, ребята!

Шофёр подсел к мужчинам, и по автобусу разнёсся острый запах табачного дыма.

А за окнами всё ещё бушевал дождь. Ветер усиливался, и его порывы в какие-то бесформенные клубки сплетали дождевые нити.

— Сколько там накачало? — опросил шофёр.

Девушка в очках взглянула на часики:

— Половина восьмого.

— Вот не повезло! — Шофёр махнул рукой и досадливо цокнул языком. — До маяка какая-нибудь пара километров осталась. А дальше дорога песчаная, там в любую погоду проедешь. Два километра не дотянули!

Алёшка хмуро взглянул за окно.

— Нам, ребята, больше ждать нельзя, — решительно проговорил он. — Скоро темнеть начнёт. Надо идти.

— Под дождём? — удивлённо и жалобно спросил Сергей-Портос.

— Мушкетёры-то никого не боятся! — Витька насмешливо подмигнул Сергею.

— Так это ж не люди. Это ж ливень, — растерянно залепетал Сергей.

— Надо идти, — согласился Андрей. — Мало ли что там может случиться! Тут всего два километра. Дойдём! Разувайся, ребята.

— Куда вы, дурные?! — изумилась тётка, когда мальчишки столпились у двери. — Там ведь не погода, а прямое светопреставление!

— Ничего, тётя! Мы — привычные, — ответил Витька.

И, открыв дверь, выпрыгнул из автобуса.

У него перехватило дыхание. Ветер был тугим, упругим, и Витька подумал, что ещё немного и он от этого ветра раздуется и лопнет, как резиновый шарик. Рубашка и штаны сразу стали мокрыми и прилипли к телу.

Рядом плюхнулась в грязь длинная фигура Серёжки Быкова. Он поскользнулся, уцепился за Витьку, и оба мальчишки повалились в наполненный водой кювет.

Выбравшись оттуда, Витька подметил, что если нагнуть голову, то можно свободно дышать, хотя ветер больно хлещет в лицо водяными струями.

Алёшка, стоя перед автобусом, махнул рукой, раскрыл рот и закашлялся.

Наверное, он хотел крикнуть «пошли», но до ребят в паузе между двумя порывами бури донеслось что-то вроде «по-ли» Алёшка ещё раз махнул рукой, выплюнул воду и зашагал по дороге.

Через несколько минут Игорь оглянулся. Но автобуса уже не было видно.

44. Страшная ночь

До посёлка мальчишки добрались уже в сумерках. Ливень прекратился, но сыпал мелкий, противный дождь, да всё ещё бушевал порывистый ветер. Глухо и тяжело били волны в обрывистый берег.

В саду было совсем темно. Ни одного огонька не видно и в домах. Только маяк через ровные промежутки времени бросал в темноту сада скользящий, ослепительный луч. Но когда этот луч уходил в морскую даль, темнота становилась ещё гуще и непроницаемей.

Андрей и Славка хорошо запомнили дорожку в саду и уверенно вели ребят в темноте. Только иногда, когда с какой-нибудь яблони, точно ядро, падало тяжёлое яблоко, мальчишки вздрагивали.

Обогнув холмик, ребята вышли к домику с верандой. Как раз в этот момент голубоватый луч маяка скользнул по саду, на мгновение осветил большое окно, выхватил к темноты соседний домик и ушёл в море.

Окна домика выглядели мрачными.

— Не нравится мне это, — прошептал, обратился к товарищам Андрюшка. — Темно и пусто.

— Ч-что б-будем д-делать? — лязгая зубами не то от холода, не то от страха, спросил Славка.

— Раз пришли, то будем доводить дело до конца, — сказал Алёшка. Голос его звучал чуть-чуть глуше обычного. — Четверо постучат в дом, а остальные пусть спрячутся в кустах. Если мы закричим, подадим знак тревоги — то те, кто в кустах, сейчас же бегут искать людей. Не вымер же посёлок.

Алёшка помолчал и, упрямо нагнув голову, шагнул на ступеньки веранды.

— Кто со мною? — спросил он.

Он смотрел сверху на сбившихся в кучку ребят и ждал.

— Ну, я! — проговорил Витька. И встал рядом с ним. — Как говорится, назвался груздем…

Альберт Мяги не сказал ничего. Он просто молча встал рядом с Алёшкой и сжал его плечо.

— И я! — вдруг не сказал, а выдохнул Андрей-д’Артаньян.

— И я… Я тоже… Могу пойти, — неуверенно проговорил Игорь Валявский, топчась на месте.

— Нет, Игорь! Ты останешься с ребятами в засаде, — сказал Алёшка. И Игорь облегчённо вздохнул. — Ну, по местам!

Четверо мальчишек исчезли в кустах.

Алёшка поднялся на веранду и подошёл к дверям.

— А что мы скажем, если нам откроют? — спросил Андрей.

— Ну, вот ещё! Скажем, что заблудились… что автобус зашёл в кювет, — зачастил Виктор.

И испуганно смолк. Из домика донёсся тоскливый, жалобный вой. Не то плач. Этот звук слышался очень недолго, но в нём звучала такая тоска, что у мальчишек сжались сердца.

— Что это? — очень тихо спросил Андрей.

— Не знаю, — ответил Алексей.

И громко, решительно постучал в застеклённую дверь.

Из глубины домика донёсся радостный, всё приближающийся собачий лай. Собачонка запрыгала окно закрытой двери и начала взвизгивать от радости.

Алёшка потянул дверь, и она открылась. Тёмный визжащий комочек метнулся с пола, мягко ударил Алёшку в грудь, упал. И принялся лизать босые Алёшкины ноги.

— Ну что ты, пёсик! Что с тобой? — спросил Алёшка, нагибаясь к собачонке.

Луч маяка через окно осветил прихожую, три открытые двери и собачонку, ползающую по полу.

— Да ведь это же Дэзик! — узнал Витька. — Тот самый Венеркин Дэзик… С чего это он стал таким ласковым?!

— Здесь случилось что-то нехорошее, — приглушённым голосом проговорил Алёшка. — Почему дом брошен незапертым? Где хозяева? Это всё надо установить.

Ребята замерли, насторожённо вглядываясь в темноту. Они помнили, что в прихожую выходили три двери, и теперь ожидали следующего поворота маяка, когда хоть на минуту станет светло.

— Как только луч опять дойдёт до нас, ты, Витька, осматриваешь правую комнату, Альберт — левую, Андрей — прихожую, а я иду прямо, — сказал Алёшка.

И только он кончил говорить, как откуда-то донёсся еле слышный хлюпающий звук. Ребята почувствовали, как неприятный холодок страха, словно ледяным пёрышком, тронул их спины. Звук смолк. На мгновение стало тихо. Потом снова что-то забулькало.

Дэзик с жалобным воем помчался прямо, в глубь дома.

— Что это? — еле слышано прошептал Андрей, прижимаясь к Витьке плечом.

— Сейчас узнаем, сказал Алёшка.

И, вытянув вперёд руки, осторожно, ощупью, двинулся вперёд. За ним, также ощупывая пол босыми ногами, шли остальные мальчишки.

Рука Алёшки натолкнулась на полураскрытую дверь. Он сделал ещё шаг и ощутил под ногами мягкую теплоту ковра.

В комнате теперь слышалось еле ощутимое прерывистое шипение, словно кто-то открывал и закрывал краник газовой печки. Сильно пахло каким-то лекарством.

Алёшка сделал ещё один осторожный шаг, и вдруг нога его опустилась на что-то упругое.

В то же мгновение луч маяка скользнул в окно и осветил комнату — стол, пишущую машинку, диван… И лежащую под ногой Алёшки большую человеческую фигуру. Человек лежал на спине, раскинув руки и откинув голову. Мальчишек особенно поразило его лицо — тёмное, с широко раскрытым ртом и плотно сжатыми веками глаз.