Во тьме - Максим Шаттам

— Ничего вразумительного, — солгала женщина. — Почему вы этим интересуетесь?

— Я спрашиваю скорее самого себя. Надо быть придурком, чтобы совершить нечто подобное!

— Или ужасно самоуверенным.

В течение нескольких минувших часов Аннабель много размышляла по этому поводу. И вдруг ей захотелось выложить шерифу все начистоту; она сказала:

— Похоже, он хочет доказать нам, что поступает по своему усмотрению, что человеческая жизнь для него не имеет никакой ценности. Как будто хочет убедить нас, что является всемогущим, может похищать людей лишь для того, чтобы использовать их как почтальонов. Ему достаточно щелкнуть пальцами, и… мир — его источник, откуда можно черпать сколько и кого угодно. В каком-то смысле он считает себя Богом.

В одной книжке я прочел, что это типично для серийных убийц, — перебил ее Мердок. — Они хотят абсолютной власти, обезличивая своих жертв. Я считаю, это написано каким-то идиотом, как можно полагать, будто…

Зазвонил мобильник Аннабель. Она поспешила взять трубку. Джошуа Бролен.

— Надо увидеться, это важно, — сообщил он.

— Мне надо опросить еще нескольких человек, друзей девушки, которую нашли сегодня ночью, а потом я вернусь.

— Оставьте это, надо поговорить.

— Что такого срочного вы…

— Я приеду через час.

Он положил трубку.

Аннабель застыла в недоумении. Мердок изучал ее взглядом.

— Мне… нужно уходить, шериф, у вас есть мой номер… Если что, сразу звоните.

Мердок пожал своими широкими плечами, и женщина села в автомобиль. Вставила в магнитолу компакт-диск, и мелодия в исполнении Майлза Девиса наполнила салон.

Когда Аннабель еще была в пути, позвонил Джек Тэйер. У него были плохие новости. Прежде всего, некоторые скелеты имели зловещую особенность: им отрезки большую часть голени. Не всем, но четверти всех взрослых. Детские не имели повреждений. Кроме того, у многих недоставало отдельных фрагментов: черепов, бедер или грудных клеток. И помимо всего, на место прибыли федералы. Учитывая сложившиеся обстоятельства: размах расследования, охватившего несколько штатов, повторение похищений и, наконец, то, что среди установленных жертв оказались два федеральных агента, ФБР на законных основаниях вмешалось в дело. Представители Бюро благоразумно держались за спинами конов, и, посчитав, что находка вагона даст достаточно доказательств, они вышли на сцену в последнем акте, желая получить все лавры. Пока еще Бюро не объявило об официальном открытии дела, однако это должно было вскоре произойти, его интерес к событиям становился все более и более настойчивым: теперь им нужно было установить точную географию похищений.

Впечатленные размахом ночных усилий безостановочно работавшей полиции, все телевизионные камеры нацелились на Монтегю. Если Боб оказался в это время перед телевизором, он наверняка узнал, что его маленькое поле для игр обнаружено. После полученного от него предупреждения Аннабель боялась его гнева. Она проклинала журналистов и G-Men.[32] Если они вмешаются в расследование, то с их стороны на ДПНЙ будет оказываться огромное давление, а ведь это она и ее коллеги делали всю грязную работу и не спали ночами…

Аннабель стояла у серых перил моста Верразано, откуда открывался потрясающий вид на Бруклин.

— Я только что слышал по радио комментарии некоего шерифа Таттла из Монтегю, — произнес Бролен, стоя позади нее. — Для прессы он рассказал очень мало, только то, что в городке был найден какой-то оссуарий. Мой мизинец подсказывает: ему объяснили, про что надо говорить, а про что не следует. К счастью, он ни словом не упомянул вас. Правда, боюсь, это ненадолго…

Аннабель пожала плечами. Имея в качестве сопровождения агентов ФБР, оставалось лишь ждать, когда они возьмут дело в свои руки, и все эти сраные СМИ были бы на их стороне. Но в глубине души, как любой заинтересованный кои, к идее быть отстраненной от расследования она относилась отрицательно.

Стоя на снегу, она посмотрела частному детективу прямо в глаза. Ее пряди трепетали на ветру. Аннабель заметила, что Бролен взял с собой пса, с любопытством разглядывавшего их обоих.

— Что такого важного вы хотели мне сказать? — с ходу начала она. — Я была в Филиппсбурге у шерифа Мердока, когда вы без лишних слов выдернули меня оттуда. Если бы я поступала, как вы, я бы заставила вас самого тащиться туда и сама бы ни за что не приехала.

Губы Бролена растянулись в подобии улыбки. Она совсем не сердилась. Просто она с характером и не допускает, чтобы что-то вышло у нее из-под контроля…

— Давайте пройдемся, надо поговорить.

Он повел Аннабель по улице, параллельной мосту, они прогуливались по холму, с вершины которого открывался вид на залив и весь Манхэттен. На тротуарах лежали трехцветные букеты, фото пропавших без вести и звездно-полосатые флажки, напоминая о недавней сентябрьской катастрофе. Теракты, кроме того что увеличили доходы различных справочных агентств, спровоцировали невероятный патриотический порыв. Вся страна завернулась в национальный фланг, даже M&Ms стали делать трех цветов: красного, синего и белого.

— Аннабель, вы можете мне что-нибудь рассказать о найденных в вагоне скелетах?

— Еще бы! И все-таки это не будет ответом на вопрос, зачем я сюда приехала, у вас ведь есть что-то поважнее, да?

Она понемногу научилась справляться с авторитетом своего единомышленника, перестала ему слепо покоряться. Он умел околдовывать, от него временами исходило притягательное излучение, но Аннабель догадывалась, что он использует ее в своих, пусть и благородных, целях.

— Я собираюсь туда съездить. Что вам известно о телах?

Аннабель вздохнула:

— По правде говоря, немного, я вам все уже рассказала утром. Там шестьдесят человеческих скелетов. Мужчины, женщины, дети. Их свозили туда уже такими. По словам эксперта, у многих не хватает отдельных костей. В частности, как мне только что сообщили, у некоторых отсутствуют голени.

Бролен кивнул. Прямо как в посылке, отправленной Малише Бентс.

— Знаете, я кое-что вам еще не сказала, — добавила Аннабель. — Послание, которое несла на себе юная Тэйлор… Оно было адресовано мне, на конверте стояло мое имя. Я не перестаю думать о нем. Следуя вашему совету, я настаивала, чтобы капитан, делая заявления для прессы, упоминал мое имя. Мне кажется, это подействовало.

— Вам страшно?

Мгновение Аннабель раздумывала, потом покачала головой:

— Нет, не думаю.

— Бобу нужен собеседник среди копов. Вы — из тех, кто за ним гоняется, и это ему не нравится. Может, он польщен. Сомневаюсь, что он угрожает лично вам, просто он не любит всю систему, а вы в ней — простая пешка. И все же будьте осторожны.

Аннабель разглядывала находившиеся ниже склады и пустынные доки. Холодный ветерок гладил кожу ее лица.

— Кто такая Малиша Бентс? — спросила она. — Утром вы ничего мне о ней не сказали.

— Думаю, это правая рука Боба. И в некотором роде его лицо.

Аннабель резко развернулась к нему:

— Как вы это узнали?

Бролен рассказал ей о храме в Ред Хук, клочке бумаге, на котором было имя Малиши Бентс, и о своей встрече с Фредди Копперпотом.

— Если следовать первоначальной гипотезе, что Боб и его банда — это всего три человека, тогда Малиша — нечто вроде Джанин Шапиро, преступник-«шестерка», выполняющая их задания.

— А если Малиша и Джанин — один и тот же человек?

— Не думаю. Смелости ей не занимать, она пользуется почтой, ее страховка оформлена на другое имя — все это как-то не вяжется с личностью Джанин. Последняя представляется мне инструментом в руках брата, униженная женщина, всегда плывущая в кильватере Лукаса. Малиша, напротив, совсем другая, она живет где-то рядом с Филиппсбургом и получает посылки.

Сапфир, спокойно семенивший рядом с ними, вдруг устремился в сторону аллеи, пересекавшей улицу под прямым углом. Аннабель и Бролен, продолжая разговаривать, двинулись следом за ним.

— Почему все-таки женщина? Какие у нее могут быть мотивы? Джанин действовала ради брата, а Малиша?

— Джанин считала себя никем — ее брат постарался, чтобы она так думала. Он жестоко обращался с ней, и она в конце концов обнаружила, что, убивая или мучая людей, она становилась сильной, внушающей страх… Она обретала власть и поэтому оставалась рядом с ним. Но что-то в ней противилось такому положению вещей, поэтому-то она и отнесла кровь в церковь — искала прощения или же, наоборот, наказания за совершенные преступления.

— Постойте, разве вы с ней говорили? — удивилась Аннабель.

— Нет, я просто пытаюсь рассуждать. Конечно, я могу и ошибаться, ведь это только предположение. Так обстоит дело в большинстве похожих случаев. Возвращаясь к Малише: у меня создается впечатление, что мы имеем дело с кем-то более извращенным и действующим добровольно. Пока мы не узнаем, зачем Боб так долго сохраняет жизнь своим жертвам, боюсь, мы не сможем предположить ничего путного о мотивации поступков Малиши.