Чёрный дембель. Часть 3 - Андрей Анатольевич Федин

но легко проходимым склоном и с относительно ровной площадкой на вершине, где в прошлой моей жизни спокойно разгуливали сразу шесть человек (не в тесноте, без толкотни). На подступах к вершине я погасил фонарь. Я не боялся, что оступлюсь – двигался я медленно, неплохо ориентировался на склоне при лунном свете. Не желал, чтобы о моём присутствии на Птичьей скале узнали посторонние… раньше, чем я сам того захочу. Поэтому я на самую вершину и не поднялся.

Место для нынешней засады я выбрал ещё в Новосоветске – не раз там прикидывал в голове план сегодняшнего мероприятия. Ещё в общаге я вспомнил о каменной ступени (размером с полку в пассажирском вагоне поезда) – там засиживался Артурчик, когда отделялся от нашей компании для «приватных бесед» со своей парикмахершей. Каменный уступ находился в пяти шагах от вершины и в паре метров от края скалы. С него я прекрасно видел и небо, и море: заметил бы и алые паруса корабля, если бы те промелькнули на горизонте. Я спрятался на уступе от взглядов тех, кто придёт на скалу со стороны Григорьевки: почти не сомневался, что Анастасия и её нынешний ухажёр явятся именно с той стороны. Зевнул. Замер в ожидании.

Звуки голосов я услышал за четверть часа до полуночи.

Глава 20

Поначалу мне почудилось, что поменял направление ветер, и поэтому звук разбивавшихся под Птичьей скалой о камни волн изменил тональность. Я больше двух часов изображал тень: сидел неподвижно на каменном выступе под вершиной скалы, боролся с сонливостью. Рассматривал луну, звёзды и линию горизонта (она проходила там, где обрывалась вдали лунная дорожка). Не однажды за это время мне мерещилось, что я слышал шаги и шуршание скатившихся по склону камней; полчаса назад показалось: у меня над головой прокричала чайка (пришёл к выводу, что на пару секунд задремал, и крик чайки мне приснился). В реальность человеческих голосов я поверил не сразу. Направил взгляд в тёмное небо, затаил дыхание.

Но голоса не исчезли. Напротив: с каждой секундой они становились громче. И всё меньше походили на игру моего воображения или на шум волн. А прозвучавший за вершиной скалы (на склоне со стороны Григорьевки) женский смех окончательно развеял мои сомнения – на Птичью скалу взбирались люди. Как минимум, двое. Я слышал хриплый мужской голос, которому вторил другой: низкий, но явно женский. Женщина снова рассмеялась. А я невольно вспомнил, как седьмого марта этого года сидел в засаде около дома профессора Баранова (вот только там я был не один, а в компании Лены Котовой). Я невольно принюхался. Но аромат женских духов не почувствовал – лишь уловил запашок растворённого в воздухе табачного дыма.

Я отодвинул от себя фонарь, чтобы не сбросить его с уступа, когда рвану к вершине. Но со своего застеленного травой каменного сидения не встал. Мысленно сказал себе, что спешка – это не в традициях Чёрного дембеля. Память вновь напомнила мне о произошедших седьмого марта этого года событиях. Воображение чётко воспроизвело исчерченное кровавыми полосами толстощёкое мужское лицо. На этот раз я увидел в глазах Поросёнка обиду и удивление – не вспомнил, видел ли я их «тогда». Я повернул голову, направил в сторону вершины скалы правое ухо, словно локатор. Угрозы в доносившихся до меня словах мужчины я не услышал. А в голосе женщины не заметил ноток испуга или недовольства.

Скрестил на груди руки, беззвучно вздохнул. Помнил, что с вершины скалы меня сейчас точно не заметят (проверенно в прошлой жизни на Артурчике и на его парикмахерше). Поэтому поёрзал на шуршащем матрасе из травы, усаживаясь поудобнее (шорохи заглушил плеск волн внизу среди камней); размял мышцы шеи. Снова размечтался о чашке кофе. Прислушивался: на слух следил за перемещением по плато на вершине Птичьей скалы явившейся туда парочки (уже не сомневался, что в «пункт наблюдения Ассоль» пришли двое: мужчина и женщина). Слышал, как вверху чиркнули спичкой. Почувствовал, что запах табачного дыма усилился. Приподнял голову, увидел вверху пролетевшее в сторону лунной дорожки серое облачко.

Я покачал головой и взглянул в направлении горизонта.

«Море сегодня красивое, - подумал я. – Котовой бы оно понравилось».

***

За прошедшие полчаса ситуация на море осталась прежней. А вот настроение явившейся на Птичью скалу парочки заметно изменилось. Признаки начинавшейся наверху ссоры я заметил, когда услышал фразу: «Федя, не надо!» В голосе женщины различил нотки обиды и недовольства. Отвлёкся от созерцания водной поверхности, насторожился. А через пару секунд убедился, что «Феде», в отличие от его подружки, очень даже «надо». Он сам ей об этом сообщил: выразил свои желания не самыми ласковыми словами. Девица не смолчала – зычно прикрикнула на своего кавалера. Я подумал, что от её красочных и образных выражений у преподававших на филфаке МГУ профессоров наверняка поднялось бы давление и участился пульс.

Но Федю речи подружки явно не впечатлили. И уж точно они его не сбили с настроя. Он не прервался на перекур – с плато над моей головой слышались звуки возни и произнесённые мужским голосом фразы: «да чё ты», «да расслабься ты», «да ладно тебе, Настюха». Я заметил, что Фёдор целеустремлённый парень, твёрдо уверенный в том, что женское «нет» обозначает «да». Но дамочку его напор не вдохновил. Она громко выругалась. Я услышал похожий на щелчок звук пощёчины. Покачал головой. Звук пощёчины тут же повторился – на этот раз за ним последовал женский крик: не гневный, а испуганный. На него ответил мужской голос – теперь он не просил и не убеждал, а сыпал приправленными бранью грозными обещаниями.

Женщина ответила своему ухажёру в той же манере. Пообещала ему ворох неприятностей и встречу с «папой», который по её словам был полковником КГБ. «Почему полковник? – подумал я. – Разве он ещё не генерал-майор? Странно. Везде обман. Никому верить нельзя». Звук пощёчины повторился – женщина снова вскрикнула: от боли. Я отметил, что Фёдора информация о папе из КГБ не испугала, а будто лишь раззадорила. Он выругался. В очередной раз потребовал, чтобы «Настюха» «расслабилась». Женщина снова крикнула. Но её голос внезапно стих, словно девице накрыли рот или сдавили горло. Я услышал горловое рычание и звук рвущейся ткани. Они прозвучали на фоне