Охота на тигра - Николай Далекий

Носилки пропустили вперед, вот первые уже миновали открытую часовым калитку. Комендант и сопровождающие его немцы столпились позади. Когда там, у ворот, почти одновременно прозвучали два выстрела, Пельцер в первые мгновения не сообразил, кто в кого стреляет. Кто же? Конечно, немцы, у них оружие. Нет... Неслыханно — несшие носилки пленные Напали на часовых. Точно! Унтерштурмфюрер бросился со всех ног к ближайшей вышке, видать, их новый комендант наложил от страха полные штаны и хочет спастись у пулемета. Никто из часовых на вышке не стреляет. Еще бы, старательно вычерченные на схемах сектора обстрела для каждого поста захватывают только ту территорию лагеря, какая окружена столбами с колючей проволокой. Угрозы нападения извне никто не ожидал. Да и как решиться пустить очередь туда, где все смешались — пленные, немцы?

Боже, они готовятся напасть на караульное помещение, перестрелка. Комендант уже на вышке, бросается к пулемету. А где Альберт? Часового Альберта Хюгеля нет... Сбежал? Убит?.. Что происходит? Куда целится этот обезумевший унтерштурмфюрер?

Короткая очередь с вышки № 1, три удара — в пах, бедро, плечо, и Эрих, зажимая руками раны, валится на настил. А все бараки взорвались победными криками, и из дверей высыпали пленные. Стрельба.

...Вышка № 3 была первой, какую вывел из строя Юрий. Затем он расстрелял часовых на четвертой и пятой, успевших открыть огонь по толпе пленных. Вторую «потушили» те, которые после удачного броска гранаты ворвались в караульное помещение и захватили находившиеся там пулеметы.

Юрий дал себе несколько секунд отдыха, ему нужно было отдышаться, оглядеться.

Лагерь ликовал.

Еще слышались редкие выстрелы возле казармы, домиков, в которых жили офицеры, — там кто-то убегал, прятался, отстреливался — у бараков на земле лежали убитые, стонали тяжелораненые, но лагерь радостно шумел, вопил, ликовал, мгновенно появившиеся командиры отдавали приказания, организовывали толпу, разбивая ее на отряды, — там, не теряя времени, начали действовать Язь и его друзья.

Невозможное свершилось, «вариант с переодеванием» стал реальностью, воплотился в жизнь. Юрий всхлипнул и закрыл глаза, у него болело все тело, щеку бил нервный тик. Он был близок к обмороку.

Почти до последней минуты Юрий не верил, что их попытка поднять восстание окончится победой. Он был готов ко всему, он все время ждал крика «Хальт!», автоматной или пулеметной очереди, какая изрешетит тело лжекоменданта прежде, чем перед ним откроются ворота лагеря. Он считал секунды, считал свои шаги — сейчас, сейчас, еще одно дарованное судьбой мгновение, еще один шаг разрешено сделать — и удивлялся, что трагический момент никак не наступит, будто кто-то игрался с ним, как кошка с мышкой, и для своего удовольствия все откладывал, оттягивал кровавую развязку.

Психологический перелом наступил в нем внезапно, когда он увидел, как бежавший от ворот часовой, повинуясь взмаху его руки, остановился, а затем пошел на свое место. Тогда-то Юрий уверовал, что и все дальнейшее будет происходить так, как он задумал, по его сценарию, и уже не сомневался, что эсэсманы на воротах подпустят их к себе, что он сможет уничтожить часового на вышке № 1 и, заняв место у пулемета, откроет огонь по другим вышкам, а Годун, Нестеренко в это время захватят караульное помещение. Да, все происходило по его сценарию, только приступ рвоты да то, что сапоги окажутся тесными в подъеме, он не предусмотрел.

Сапоги сжимали ступни ног, как деревянные колодки, злополучный тампон болтался на щеке, удерживаясь на одной полоске лейкопластыря. Юрий, как бы опомнившись, торопливо сорвал тампон и с омерзением швырнул его подальше от себя. Он снял фуражку, смахнул обеими руками крупные капли пота, выступившие на коротко остриженной голове, рванул с ноги правый сапог. Блаженство... Скорей туда, к товарищам. Там еще много дел. Он слышал, как внизу кричали удивленно, восторженно: «Чарли! Это Чарли! Это его голова такое смараковала!»

Оставалось снять второй сапог... И вдруг Юрий заметь и чердачном окне домика, где помещалась главная канцелярия, какой-то темный силуэт, блеснувший на солнце металл, понял, что это такое, и, мгновенно припав к пулемету, послал туда две коротких очереди.

...Эрих Пельцер был еще жив. Истекая кровью, он лежал возле своего пулемета и, слегка приподняв голову, затуманенными глазами наблюдал за тем, что делалось в лагере. Он понимал, что скоро умрет — если даже его раны несмертельны, то кто-либо из взбунтовавшихся Иванов явится сюда за пулеметом и добьет его. Живыми они никого не оставят. Он ненавидел их, этих жалких, тощих, трусливых, по его мнению, людей, одетых в тряпье, загнанных за колючую проволоку, сбитых в одно грязное, голодное человеческое стадо. Что же случилось, как полуобезьяны могли вырваться из клетки? Почему комендант обстрелял его пост? Случайность или он рехнулся, этот самовлюбленный, щеголеватый унтерштурмфюрер? Пельцер взглянул на вышку № 1. Комендант Витцель был там, у пулемета, вот он снял фуражку. Короткая нулевая стрижка пленного... Это не Витцель! Это русский в мундире коменданта... Теперь все ясно. Вот он стреляет... Очевидно, в кого-то из спрятавшихся немцев.

Эрих Пельцер, сцепив зубы, подтянулся на руках поближе к пулемету, оперся грудью на стульчик и, поймав в прицел фигуру в мундире унтерштурмфюрера, нажал спусковой крючок.

...Пули ударили в грудь Юрия. В первое мгновение он не поверил, удивился и возмутился всем своим естеством — кто-то вмешался, делает поправки в его сценарии, бесцеремонно перечеркивает целые страницы. Что за произвол? Не смейте, уберите руки. Камера, стоп! Начинаем снова! Нет, нет... Он ведь знал, знает, что в этом фильме не может быть «дублей», каждый кадр разрешается снять только один раз. Жизнь — главный, гениальный сценарист, вносила поправки в последнюю минуту, и их нельзя было опротестовать.

Юрий упал рядом с убитым им часовым. Он еще мог мыслить и испытывал не только физическую боль, но и жалость к себе. Погибнуть таким молодым, не успев что-либо сделать, совершить... Уйти из жизни, не оставив следа... Обидно. Нет, какой-то след останется. Семя не мертво, оно таит в себе росток. Все, что сделал он сегодня, это семя, брошенное в душу кому-то, в чью-то память. Росток зеленый, нежный, но сильный. Чарли... Юрий, Юрка, Юрочка... Затемнение. Кадр — крупным планом его лицо, худое, с запавшими, полуприкрытыми ресницами глазами, искривленным страданием ртом — уходит в затемнение, и на угольно-черном экране появляются искрящиеся буквы — «Конец». И исчезают.

Чрезвычайно срочно. Особо секретно

Штандартенфюреру Фогелю

Рапорт

Нахожусь в Каменнолужске. Прибыл сюда на самолете, чтобы лично руководить операцией по преследованию и обезвреживанию бежавших из лагеря советских военнопленных. Подробный отчет о событиях будет прислан мною после того, как будут собраны более полные сведения о случившемся.

Предварительно могу сообщить следующее.

Бунт в лагере начался сегодня, в 15.10. В течение двух минут бунтовщикам удалось уничтожить всю охрану лагеря, несмотря на героическое сопротивление часовых на вышках. Остается загадкой, каким образом пленные смогли в считанные секунды овладеть караульным помещением и оружием. Есть основание считать, что некоторые из них использовали для этой цели немецкую военную форму, снятую с тайно убитых ими наших офицеров и солдат.

Следует предположить, что бунту предшествовала длительная подготовка, в которой участвовало несколько десятков человек, искусно владевших конспирацией. Они разработали план действий, не только относящийся непосредственно к восстанию, но и на последующее время. Они организованно ограбили склады, захватили с собой не только оружие и боеприпасы, но и продовольствие, медикаменты. У них имеется не менее десяти ручных пулеметов, около сорока винтовок и автоматов, несколько пистолетов, большое количество боеприпасов и гранат. Ими захвачены с собой также три грузовика, две пароконных подводы и даже несколько походных кухонь.

На территории лагеря осталось 86 трупов бунтовщиков, кроме того, нами подобрано для допросов 12 тяжелораненых. Гарнизон охраны лагеря, включая коменданта, состоял из 51 человека. Все погибли. Во время преследования на 20.00, по имеющимся у меня сведениям, убито 23 бунтовщика. Наши потери 13 человек.

Трудности преследования заключаются в том, что бунтовщики применили коварный прием: чтобы хотя на время запугать свои следы, они разбились не менее чем на четыре группы, и эти самостоятельные группы удаляются от Каменнолужска в различных направлениях, но, очевидно, по заранее намеченным маршрутам. Кроме того, бунтовщики оставляют позади себя небольшие засады, состоящие из двух-трех обессиленных раненых, добровольно взявших на себя роль смертников, вооруженных пистолетами и гранатами.