Дураки - Евгений Будинас

Трудно представить себе человека, который получил бы власть с большим на то правом — при его решимости стерпеть все, отдать все, на все пойти, сделать невозможное. Даже поумнеть. Причем настолько, чтобы не позволить себе ни одного неверного шага.

Между первым и вторым турами Шурик, как называли его близкие друзья, а потом стали называть только недруги, парился в бане. Он всегда старался быть в хорошей физической форме.

— Ты что, гад, делаешь, — закричал он с полка приятелю, — ты ж меня комелем бьешь!

— Может, раз в жизни такая возможность, — пошутил тот, — звездануть от души президента.

— Тогда бей! Бей, сука, бей, бля, не жалея, бей, сколько надо! Потом я тебе верну...

глава 7

возвращение долга

То, что собака зарыта вовсе не в Дубинках и наехали на них не только из-за его самоуправства, Дудинскас подозревал с самого начала.

Виктор Евгеньевич, вполне довольный собой, сидел за столом в новом кабинете, достаточно просторном, чтобы проводить здесь любые совещания и худсоветы, хорошо обставленном и сверкающим свежим лаком нового паркета.

Незадолго до выборов они сняли в аренду трехэтажное здание бывшей городской типографии. Вернувшись из Голландии, где с дружеской подачи господина Доневера ему удалось по дешевке закупить полный комплект не нового, но вполне приличного оборудования какой-то обанкротившейся полиграфической фирмы, Дудинскас отпустил всех в отпуск и за лето (!), наняв строителей и монтажников, ухитрился все в этом здании перекроить, отремонтировать, установить весь этот «second hand», отладить его и запустить. Еще месяц ушел на разгон, и вот уже две недели, как все по-настоящему закрутилось.

Над головой грохотали полиграфические машины.

Кабинет расположен был прямо под печатным цехом, потолок слегка подрагивал, и даже покачивались белые шары модных светильников над головой. Такое очевидное неудобство удивляло посетителей, но Дудинскаса интерьер устраивал вполне. Гул над головой его радовал, если гул смолкал, значит, что-то случилось.

Случалось редко. С «демократией» в «Артефакте» было давно покончено, пора дискуссий и сомнений безвозвратно прошла. Дудинскас уже больше ни на кого не кричал, Гоша Станков пыхтел, как трактор, а Ольга Валентиновна осунулась, посерьезнела и перестала возмущенно взмахивать руками. Обретая второе дыхание, «Артефакт» разгонялся стремительно, как академическая байдарка со слаженной командой гребцов.

В общем подъеме сыграло свою роль и то, что Дудинскасу удалось отбиться с Дубинками.

Угробив полгода на обивание порогов и доказательства, что он не верблюд, разобравшись и с Цитрусовыми, и с новыми начальниками, как бы восстановив с ними свой былой «статус неприкасаемости», Дудинскас неожиданно завоевал и то, что раньше называлось поддержкой коллектива. По крайней мере тех в нем, на кого он и хотел опереться, кого ценил за преданность делу — будь то вахтер, печатник-пробист или технолог, контролер, водитель или секретарь Гоши Станкова девушка Светка (только так ее Дудинскас называл), пришедшая случайно, но прижившаяся и тоже ставшая незаменимой.

Поначалу-то его многие считали чокнутым. И хотя в Дубинки на субботники ездили все, с охотой, с пониманием, пожалуй, только женщины.

А Гоша Станков именовал Дубинки отдушиной.

— Чтобы не забуреть с этими «ценными» бумагами, такая «отдушина», конечно, необходима... Но вот однажды говорит:

— Ты не волнуйся. Уж в чем, в чем, а в том, что Дубинки нам нужны, я не сомневаюсь. Хотя бы как «рекламный шит». Уверен, что без деревни мы не имели бы не только половины заказов, но и лицензии.

Это вполне соответствовало действительности, так как симпатия, которую испытывали к этому «островку оптимизма» многие из государственных чиновников, вызывала их сочувствие ко всему «Артефакту». Во всяком случае, активно мешали Дудинскасу в основном те, кто никогда у него в деревне не был, а помогали те, кто хоть однажды побывал, а значит, проникся. Да и солидные заказчики ценных бумаг, посетив Дубинки, приобщались и, узнав, куда и на что идут деньги от их заказов, становились сговорчивее в цене.

Так, незадолго до выборов, то есть еще при Капусте, Дудинскас встретился с министром природных ресурсов Иваном Михайловичем Светлым. Общий язык они нашли сразу, вспомнив его работу председателем колхоза, в котором Дудинскас бывал еще по киношным делам. К слову, именно там ему удалось позднее найти пару старых, но вполне пригодных мельничных жерновов.

Поднявшись на мельницу, расчувствовавшийся Иван Михайлович, глянув окрест, поведал, что ему в связи с предстоящей земельной реформой поручено разработать и изготовить удостоверения на право пользования землей.

Прикинув, о каком огромном количестве документов может идти речь, Виктор Евгеньевич постарался убедить Ивана Михайловича в том, что было бы «преступным» ляпать их как попало и что есть только одна фирма, и так далее.

Тут векторы интересов честнейшего Ивана Михайловича, искренне озабоченного интересами государства и хоть что-то полезное хотевшего сделать, совпали с интересом Дудинскаса и с интересом премьер-министра Капусты, на которого наседали «горлопаны», требуя хоть каких-то шагов навстречу земельной реформе. И в скором времени на свет появились сначала докладная записка в правительство, названная Виктором Евгеньевичем «Система документов на право пользования землей», а затем, четыре месяца спустя, и первая партия самих документов.

При этом сто пятьдесят миллионов аванса, полученного Дудинскасом с помощью Капусты, постепенно и незаметно списались, ужавшись из-за инфляции и растворившись в расчетах. «Артефакт» оказался надолго обеспеченным выгодной работой, перекочевавшей в новые условия из старых времен.

Именно эти удостоверения и печатались сейчас пятимиллионным тиражом, отчего рокот машин наверху звучал для Виктора Евгеньевича упоительной музыкой...

И вдруг наверху все смолкло. Машины остановились.

Виктор Евгеньевич потянулся к селектору. Селектор не работал. Тут же вошла Надежда Петровна:

— Вырубили свет. — Следом за ней в кабинет уже вторгался главный энергетик Полиграфкомбината, у которого они арендовали здание. — Вот этот и выключил!

В ее возмущенной интонации Дудинскас сразу уловил подсказку: произошло что-то из ряда вон выходящее, надо наступать.

— Поступила команда, — сказал энергетик.

— Подошел прямо к рубильнику и, никого не спросясь, к-аа-а-ак дернет! — Грудь Надежды Петровны возмущенно вздымалась, из глаз разлетались чернильные брызги.

— За это вы ответите, — резко взял Дудинскас. — Или вы не понимаете, что остановить станки без предупреждения — преступление? Там же люди... Мало ли что может произойти...

Главный энергетик только хмыкнул.

«Этого чем обидели? — подумал Виктор Евгеньевич. — Надо проверить, не забыли ли выдать обещанную приплату».

— Договор аренды с вами расторгнут. И вы теперь здесь, извините, никто.

В кабинет боком задвинулся охранник из проходной:

— Там еще один ломится. Говорит, что министр... А мне — хоть папа римский. Если без пропуска... Или пусть проходит?

Дудинскас направился к дверям, на ходу бросив энергетику:

— Вы подождите в приемной, я сейчас.

Министр не министр, но заместитель министра печати Александр Ничипорович Новик действительно пожаловал. Лично. Прибыл, чтобы вручить письмо министерства о том, что вверенный им полиграфический комбинат расторгает с «Артефактом» договор аренды производственных помещений. Прямо в проходной письмо и вручил, вежливо улыбнувшись:

— Понимаю, понимаю: режимное производство. Посторонним вход воспрещен.

Пока Дудинскас читал, тот все-таки не удержался и от себя добавил:

— Как вы понимаете, это автоматически лишает вас лицензии на полиграфию.

На стене у вертушки проходной затенькал телефон. Дудинскас снял трубку.

— Думаю, что тебе это будет интересно, — он узнал встревоженный голос Станкова, — но только что...

— Вырубили свет? — съязвил Дудинскас.

Александр Ничипорович Новик, замминистра, нетерпеливо переминался с ноги на ногу у наружных дверей. Его до сих пор не пропускали.

— Свет уже включили. Правда, временно, до обеда... Но зато только что позвонили из твоего любимого Спецзнака[60]. И попросили с сегодняшнего утра считать лицензию на производство бланков ценных бумаг недействительной. «Защитник отечества» уже подписал письмо на ее отзыв.