Колыбельная для вампиров - Светлана Борисова

Правда, отсутствовал Раум недолго и появился не один, а вместе с ним к выпускникам подошла невысокая и на удивление полненькая для вампирши женщина, которая назвалась Нинель Аркадьевной. Она достала из объемистого портфеля стопку именных планшетов с анкетами и попросила старост раздать их. Затем женщина попросила заполнить анкеты, и как можно быстрее. «Прошу вас, отвечайте, не задумываясь», — нетерпеливо повторяла она звонким голосом, подгоняя особо медлительных. Но выпускники, закаленные пятью годами общения с психологами, не поддавались на ее провокацию и неспешно работали с огромным списком вопросов. Наконец, когда все до единой анкеты были заполнены, причем, как выяснилось позже, у каждого она носила индивидуальный характер, Нинель Аркадьевна быстро собрала их и моментально исчезла, а выпускники, ведомые Раумом погрузились в лифты, и спустились вниз на этаж D.

По дороге молодые вампиры перешептывались и с любопытством глазели по сторонам. Они знали, что находятся в недавно отстроенном здании центрального штаба Совета Старейшин Объединенных кланов, который недавно переехал в Петербург из Парижа и, что часть огромного комплекса, уходящего глубоко под землю, отдана их клану Волка, для экономии людских ресурсов. Строение впечатляло своей массивностью и продуманностью деталей.

— Ё-моё! Слушайте народ, наверно, бункер фюрера отдыхает на фоне нашей вампирской резиденции, — шепнула Мари друзьям.

— Ещё бы! Гитлеру и не снились, те средства, что вбуханы нашим Советом в строительство этого чудо-здания, не говоря уж о его техническом оснащении. Знала бы ты, что тут только есть! — интригующим голосом сказал Ладожский.

— Наверно, ты хотел сказать, «чего здесь только нет?»

Мари вопросительно воззрилась на приятеля, но тот презрительно фыркнул:

— Я сказал то, что хотел сказать и незачем меня поправлять. Здесь есть всё.

— Тогда не томи, скажи! — пихнула его локтём девушка.

— Сбрендила? Хочешь на пару со мной ковыряться в снегу где-нибудь на полярной станции в обнимку с белыми медведями?

— Ясно. Государственный маразм крепчает.

— Никто не отменял режим государственной тайны, — сдержанно ответил Ладожский.

— Это у других правительств её отменяют или не отменяют. А у нас только ещё вводится куча различных ограничений, — фыркнула девушка.

— Машка, заткнись. Что-то мне не нравится, как Раум косится в нашу сторону. Точно ты меня под монастырь подведешь, я же давал подписку о неразглашении.

— Извини. Уже молчу, как рыба. Сонь, а ты что плетешься сзади как не родная?

— Наверно, ищет запропастившегося Ника, — с насмешкой сказал Ладожский. — Зря стараешься, дорогая, он давно уже слинял на сторону. Еще в фойе его остановил какой-то орёл из СБ, и они куда-то на пару отчалили.

Вопреки обыкновению Соня промолчала. Выслушав саркастический комментарий, она только страдальчески поморщилась.

— Сонь, чего ты киснешь? Что-то случилось? — с участием заглянув в лицо подруги, спросила Мари, подхватывая её под руку.

— Ничего особенного. Извините, но мне нужно переговорить кое с кем, — холодно ответила она.

К удивлению друзей Соня, бросила их и быстро исчезла впереди.

— Ты что-нибудь понял? Я так нет, — удивленно сказала Мари, глядя ей вслед. Ладожский усмехнулся.

— Думаешь, я пошутил, сказав, что Сонька запала на Ника? — нейтральным тоном произнес он. — Впрочем, как и остальные наши девицы. Одна ты оказалась непробиваемой для его чар. Наверно, потому он положил на тебя глаз.

— Да пошел он куда подальше! Он мне не нужен.

— В чём дело? Он же очень красивый парень, — удивился Ладожский. — Черт! Он и меня довел до ручки, уже сыплю ему комплементами.

— Точно, голубеешь на глазах, — хихикнула Мари. — Если так дальше дело пойдет, то скоро будешь у сестриц кружевные чулки и нижнее белье одалживать.

— Типун тебе на язык! А это что такое? — прищурив глаза, Ладожский потянул за цепочку медальон, висящий на шее у девушки. — Значит, вон какие у нас тут пироги! Теперь мне многое понятно. Прости, я не знал, а то бы не приставал к тебе с Ником.

— Пустяки, — грустно улыбнулась девушка, спрятав лилию. — Переживу.

— Скучаешь? — покосился на неё приятель.

— Очень, — не стала кривить душой Мари.

— Повезло Рыжему. Правда, и он молодец. Хотя при его упрямстве неудивительно, что он достучался-таки до твоего сердца. Не реви, через полгода встретитесь. Наверняка он прискачет к тебе с первой же оказией.

— Хорошо, если так, — шмыгнув носом, с сомнением ответила девушка.

— Не бери в голову. Мне кажется, Моррисон не тех, кто легко меняет свои сердечные привязанности. — Иначе он не бегал бы за тобой так долго.

Увидев, какой радостью озарилось лицо девушки, Ладожский засмеялся и обнял её за плечи.

— Идём, а то мы отстали от остальных, и теперь не только Раум, но и Соня косится в нашу сторону. Ой, Машка! Убью, если она бросит меня из-за твоей сегодняшней выходки! А судя по злобному выражению её исказившегося личика, доброхоты ей уже всё донесли.

Пройдя по длинному извилистому коридору с множеством ответвлений, выпускники оказались в огромном кабинете, который, несмотря на размеры, оказался уютным благодаря классической обстановке. Паркетные узорчатые полы комнаты большей частью были застланы коврами. Стена напротив входной двери была доверху заставлена стеллажами, на которых полки с книгами чередовались с застекленными витринами, заполненными разнообразными предметами — были там фигурки, вазочки, камни, свитки и даже чьи-то кости. Другую стену занимал почти целиком красивый гобелен ручной работы с вытканными сценами охоты. На нём висело разнообразное холодное оружие, некоторые экземпляры которого были очень древними, даже на неискушенный взгляд. В центре третьей стены располагался красивый мраморный камин, в котором, несмотря на лето, горели смолистые поленья. Но самым примечательным в комнате был длинный стол из темного дерева, выполненный в форме буквы Т. В центре стола, ближе к короткой поперечине, стоял совершенной чужеродный обстановке кабинета огромный куб, матовые грани которого подозрительно напоминали дисплеи компьютеров.

Кабинет был пуст. Никто их не ждал и молодые вампиры, оживленно обмениваясь впечатлениями, разбрелись кто куда. Частью они разместились в старинных креслах, стоящих у стола, а другие от нечего делать принялись бродить по кабинету, рассматривая оружие и прочие диковинные вещицы.

Время шло. Ожидание неизвестно чего затянулось, а Клод Раум, их провожатый, сидел в сторонке, ничего не объясняя. И хотя его поза казалась внешне расслабленной, почему-то в нём чувствовалось скрытое внутреннее напряжение. Самые нетерпеливые стали потихоньку ворчать, высказываясь в том духе, что ждать у моря погоды они могли бы и сидя дома, и если до них никому нет дела, то какого дьявола они здесь торчат здесь, когда их ждут в семьях.