Скрип на лестнице - Эва Бьёрг Айисдоттир

руку и спину. Она почувствовала, как у нее становятся дыбом волосы – а потом боль. Как внезапный удар. Она услышала, как вдалеке кто-то зовет ее по имени, а потом этот голос умолк – и все остальное тоже.

Акранес 1990

– Что ты наделала? – Сара переводила взгляд то на нее, то на кошку.

– Сара, это всего лишь бродячая кошка, – ответила Элисабет, ковыряя песок палкой. – Ее никто не хватится.

Сара не отвечала. Ей это не требовалось.

Они пошли дальше в молчании. Элисабет начала жалеть о том, что сделала. Кошку ей было не жаль, нет, она просто не могла вынести этого обвинительного тона в голосе Сары и как она смотрит на нее, словно она ненормальная. А еще она боялась, что Сара больше не захочет с ней дружить, когда узнает, какая она плохая. Что она способна сделать.

Но когда она обнаружила кошку, та все равно была уже не жилец. Она побывала на утесах на взморье и подволакивала одну ногу. На морде у нее была большая рана, от одного уха осталась только половина. Увидев Элисабет, она остановилась и зашипела. Шипение было громким, грозным, и при этом в пасти обнажались маленькие острые зубки.

Не думая, что делает, Элисабет взяла камень. Он попал точно в голову. Элисабет спокойно подошла к кошке и увидела, что та двигается вяло. Увидев, как приближается Элисабет, она снова попробовала зашипеть, но в этот раз только открывала рот, а звука не было. Элисабет взяла другой камень, прицелилась в голову и отпустила. После этого кошка больше не двигалась.

Она стояла и смотрела на кошку, когда позади нее вдруг выросла Сара.

– А давай ей могилу выроем? – предложила Элисабет, как можно ласковее улыбаясь. – Тогда она хотя бы в рай попадет.

– Элисабет, ты… – Сара вздохнула и посмотрела на Элисабет как мать на ребенка. – Нельзя так делать. Если люди узнают…

Элисабет притворилась, что ей стыдно, и потупила глаза в песок. Затем подняла их и кивнула, как будто соглашалась. Как будто она на самом деле не плохая.

– Я больше не буду, – смиренно произнесла она.

Сара смерила ее взглядом:

– Обещаешь?

Та усердно закивала в ответ.

Вскоре Сара улыбнулась:

– Ну, ладно. Где будем ей могилу копать?

Элисабет вздохнула с облегчением. Она мало-помалу начала понимать, что кое-что из того, что она делает и думает, нужно держать при себе.

Эйрик приехал в полицейское управление Акранеса вовремя. Черный внедорожник «Лексус» припарковался на стоянке за несколько минут до десяти часов. Эльма наблюдала, как Эйрик немного посидел в машине, а потом открыл дверцу и решительно вошел в здание.

Войдя, он поздоровался со всеми за руку, вежливо улыбаясь. Хёрд жестом предложил ему сесть напротив них за стол в комнате для собраний. Он сел и стал терпеливо ждать, что кто-нибудь начнет разговор. В желтом свете лампочек на потолке черты его лица были изящными. Эльме показалось, что он выглядит моложе своих лет. Как и раньше, он был опрятно одет: в голубом свитере и синих брюках.

Хёрд откашлялся:

– Сначала я посвящу вас в ход расследования: вчера мы нашли машину Элисабет.

– Где она была? – Эйрик приподнялся со стула.

– Ее поставили в гараж к посторонним людям в Акранесе. Это обнаружилось, когда они вчера вернулись из-за границы.

Эйрик вытаращил глаза:

– В гараже у посторонних людей? А могут эти люди иметь какое-то отношение к делу?

– Нет. Как я сказал, в то время, когда погибла Элисабет, они находились за границей. – Хёрд назвал Эйрику их имена. – Вам знакомы эти люди или известно, что их знала Элисабет?

Эйрик помотал головой:

– Нет, я эти имена впервые слышу. Я вообще Акранес плохо знаю, даже до вашего полицейского управления по навигатору добирался.

– Но вы с женой сюда когда-нибудь приезжали, разве нет? – спросила Эльма.

– Нет. Я только в юности сюда в бассейн ездил. И, по-моему, еще на какой-то футбольный матч ходил. А так не помню, чтобы мне здесь что-нибудь было нужно. В машине что-то обнаружилось?

Хёрд поискал в своем блокноте, а затем стал пристально смотреть на Эйрика:

– Я помню, мы вас уже спрашивали, но не могли бы вы еще раз сказать, каким был ваш с Элисабет брак?

– Каким был наш брак? – передразнил Хёрда Эйрик. – В каком это смысле? Ну, мы просто были женаты, с детьми, и со всеми вытекающими… То солнце, то ненастье. – Он деланно улыбнулся.

Вместо ответа на вопросы Эйрика Хёрд положил на стол перед ним документы о разводе. Эйрик быстро просмотрел их, затем откинулся на спинку сиденья с усмешкой, пробудившей у Эльмы неприятное ощущение.

– Я и понятия не имел, что она с этим так далеко зашла, – произнес он. – Она не так давно говорила, что, мол, хочет развестись. Но на этом все и закончилось.

– Вы отказали?

– Отказал? – фыркнул Эйрик. – И да, и нет. Я хотел сохранить брак, но я не стал бы ей отказывать в разводе, если б она говорила серьезно. А тут я знал, что это не всерьез. Элисабет была… ну, в общем, человек настроения: сегодня одно, завтра другое.

– А какой она была в дни, предшествовавшие отъезду?

– Я ничего ненормального не заметил, иначе я бы сразу вам сказал, – ответил Эйрик. – Так мы закончили? – Он встал и собрался выходить.

– В свете полученных данных нам придется поглубже покопаться в вашем браке, – сказала Эльма, и Эйрик обернулся. – Нам потребуется поговорить с директором школы, вашими коллегами по работе и другими людьми, с кем вы общались.

– Да неужели это и впрямь так необходимо? – Эйрик всплеснул руками.

– Мы делаем все, что в нашей власти, чтобы выяснить, кто так обошелся с вашей женой, – сказала Эльма и поняла, что тон у нее весьма угрожающий. – Вы ведь вряд ли против этого, правда?

Эйрик немного помялся в нерешительности, затем снова сел и стал смотреть на Эльму, словно пытаясь сообразить, какие у него есть варианты. Он некоторое время смотрел в пространство над столом, а потом как будто пришел к какому-то выводу. Он пожал плечами, откинулся на спинку стула и пригладил волосы руками.

– Ну, хорошо, признаюсь: наш брак оставлял желать лучшего. Но мне непонятно, какое это имеет значение. Я ей ничего не сделал, – решительно произнес он.

– Элисабет изменяла вам? – спросил Хёрд.

Эйрик молчал, уставившись на бумаги на столе. Затем он поднял глаза и помотал головой.

– Нет, но изменил я. Ее зовут Бергтора, – признался он. – У меня с ней какое-то время был роман. Она мать-одиночка, у нее двое мальчиков, ровесники Фьялара и