Ошибка архитектора - Эйлин Торен

— Не знаю, — ответил он и хотелось стонать, что заставлял себя оставить её. — Надо посмотреть.

Она нахмурилась, кивнула.

— А вдруг что-то опасное?

— Не переживай, Шэлл, там же Рэндан. Иди спать, детка, — и Верон прижал её к себе, а потом оставил, словно оторвал от себя часть.

На конюшне Верон нашёл Рэндана, который заставлял ходить коня Иана, и Эйву, которая стояла у ограды, наблюдая за этим. Она что-то рассказывала конюху, а тот, подумать только, смеялся! Нет, герцог видел, как этот молчаливый и угрюмый мужчина смеётся, например, на мосту, когда старший Шелран пошутил про супругу и служителя, но то было одно, а сейчас — это был такой заразительный, весёлый и искренний смех. Эйва тоже смеялась и выглядела невероятно счастливой.

Она была очень красивой женщиной, притягательной и приятной, Верону было комфортно в её обществе, словно знал её всю жизнь.

Есть такие люди, которые располагают к себе и им доверяют даже такие скептики, каким был он. Ему всегда было тяжело сходиться с людьми, а уж доверять… но с Эйвой было не так. И ведь ей удавалось найти общий язык почти со всеми в доме — эта черта характера была несомненно её достоинством. И вот даже такого закрытого человека, как Рэндан зацепила, да и, судя по всему, удалось намного сильнее, чем просто по-дружески, расположить к себе.

Верону было даже жаль прерывать этих двоих, они были в такой завидной гармонии друг с другом. И как он такое упустил?

— Простите, что разбудили, ваша светлость? — проговорила Эйва, когда они зашли на кухню.

— Нет, Эйва, — ответил он. — Я не мог уснуть.

— Уже достаточно поздно, — отозвалась горничная. — Может чаю вам сделать?

— И себе, — кивнул Верон, садясь за стол, где обычно обедали слуги.

— Хорошо, — улыбнулась она и поставила чайник на огонь.

— И Эйва, дверь полагаю закрыта уже очень давно.

Она в стеснении пожала плечами, волосы её лежали на плечах красивой огненной рекой, она поняла, что он зацепился за них взглядом, явно смутилась и быстро заплела в косу.

— Я… ваша светлость…

— Не надо, Эйва, — ответил Верон. — Просто мы ничего о них не знаем. Я не хотел бы, чтобы тебе было больно. Или ты оказалась в опасности.

— Спасибо, ваша светлость, — и это была искренняя благодарность с её стороны.

— И ты можешь положиться на меня, знаешь ли.

— Кажется это было бы слишком… самонадеянно.

— Нет, это вообще не было бы слишком, — ответил Верон, а Эйва снова смутилась и стала заваривать чай.

Это чаепитие успокоило его, Верон смотрел на горничную и думал о невероятной силе внутри этой женщины. Было понятно, что она многое пережила, но в ней при этом было столько невероятного благородства, столько достоинства. Она была словно не на своём месте, но и здесь ей шло. Как там говорят — человек красит место? Эйва определённо могла бы украсить собой любое. Так странно было это осознать.

— Доброй ночи, ваша светлость, — ответила она, когда они расходились.

— Доброй ночи, Эйва, — улыбнулся он в ответ. — И да, Эйва, не переживай.

— Хорошо, ваша светлость. Спасибо вам.

Поднявшись наверх Верон с тоской замер возле двери в комнату Шэйли и Иана, стало так тяжело, почему-то захотелось, как Рэнд и Эйва, но и те прятались, потому что подобные отношения внутри домовых слуг были делом безнравственным и осуждаемым. На деле Верон, как хозяин, должен был бы немедля уволить одного из них, а то и обоих, если бы поймал за чем-то непристойным, а другой на его месте мог бы сделать это просто по подозрению.

Он нахмурился и направился к себе. В своей постели обнаружил Ланиру.

“Вот же…” — выругался он и вышел.

Казалось, что мир трещал по швам и должен был бы рухнуть в любое мгновение.

Глава 21 Эйва

Дом в ожидании праздника загудел. Это было так забавно — только священнослужитель уехал, как все словно ожило, словно вот, только-только пришла весна.

После той ночи, когда герцог застал её с Рэнданом, Эйва весьма усиленно конюха избегала. Если до того, как он поймал её в зимнем саду, она не думала об этом, а просто погрузилась в работу, то сейчас действительно старалась, чтобы их вместе не видели. И понятно, что Рэндана это не устраивало.

Эйве вообще казалось, что она немного сходит с ума. Ей было так хорошо, что страшно становилось. И ещё это понимание, что она уедет скоро и скорее всего не вернётся уже в Хиит. Не вернётся и что дальше? Было ли вообще какое-то дальше?

И потому не хотелось тонуть в этом мужчине, но тонула, не хотелось чувствовать его, но чувствовала. Её сводили с ума его решимость и напор, у Эйвы сжималось всё от его шёпота в неё, от грубых рук, которые были при этом такими нежными, а этот его взгляд… словно она нереально восхитительная. Она никогда такого не чувствовала раньше. Ни разу в жизни.

Нет, она знала себе цену. На её веку ей представилась счастливая возможность узнать, что её качества ценят и она может быть нужной и даже незаменимой порой, и всё это придавало какой-то смысл её существованию. Но Эйва никогда не кичилась этим, не гордилась, не стремилась к выгоде, она просто была счастлива, что полезна, а что может получать взгляды полные уважения и сердечного тепла, было просто приятным дополнением. И конечно, если это были дорогие люди — это было вдвойне приятно.

Но взгляд Рэндана был другим. Она порой чувствовала, как сгорала от его устремлённого к ней взора — даже если смотрел издалека, становилось трудно дышать и жгло так сильно, что хоть вой. Его желание было простым, первородным в своей яростной страсти, и от этого шла голова кругом, но при этом он не был примитивен сам по себе. Эйва млела от его нежности и чуткости. Какой-то такой странно грубой, но невероятно завораживающей и оттого притягивающей к себе.

И ей было страшно найти что-то такое, словно это и искала всю жизнь, но удержать не могла бы, а значит обязательно потеряла бы. И даже это её условие “обманешь — не прощу” было скорее неизбежной установкой на разочарование, на потерю… и Эйва понимала, но страх был паническим и разъедал её беспощадно.

Теперь же, несмотря на то, что герцог дал ей понять, что всё хорошо, но тем не менее… это было сильнее её. И потому она отгораживалась и бежала прочь