Та, которой не должно быть… - Лариса Соболева

Улицу рано накрыла темень, но таково свойство ноября – сумерки наступают рано, ночь приходит рано. И холод закономерен, с неба сыпалась снежная пыль. Виталий заскочил в супермаркет купить еды, ведь предстоял долгий рабочий вечер. Петрич никого не подпускает близко, когда «берет дело на контроль», значит, Виталию доверяет. Но заладил: алиби, алиби… Тошнило от этого забитого, искалеченного киноиндустрией и литературой слова.

У выхода он столкнулся с давнишним приятелем – человеком, у которого все есть, а он хочет еще. Тот зашел в супермаркет в обнимку с яркой девицей, одетой в кожу. Обрадовались друг другу, отошли в сторонку, спросили про житье-бытье, и тут приятель сделал Виталию огромный подарок, сам того не зная, а начал с жалоб:

– Нет, ты представь: меня не пустили за границу!

– А что так? – без интереса спросил Виталий. У него куча своих проблем, чтобы вникать в чужие. – Ты злостный неплательщик алиментов?

– Пф! – фыркнул тот. Он был навеселе, отсюда говорлив без меры. – Какие алименты? Я не оплатил штрафы! А я про них знал?! Мне не пришла бумажка… Нет, а им, этим мародерам на границе, пришла! И они меня завернули! Откуда же я знал, что меня оштрафовали?

– Лучше скажи, почему ты этого не знал? – усмехнулся Виталий, поглядывая на часы, тем самым давая понять, что времени на разговоры у него не осталось.

– А видаков развесили по дорогам, не предупреждая водил. Моя арба, сам знаешь, стоит педаль чуть-чуть носком тронуть, как вжарит… только ветер свистит. Но я же не знал, что меня в это время камера снимает! Лучше б гаишники полосатыми палками махали, с ними договориться… Куда ты, Вит?

– Извини, мне срочно… – метнулся тот к выходу, оглянулся и помахал рукой. – До встречи и… спасибо!

– За что спасибо? – развел руками приятель. – Нет, ты видала?

– Больной, – констатировала девица.

А он уже был занят другим – телефонным разговором:

– Алло!.. Ты?.. Ох-хо-хо… Бэби, куда ты, блин, пропала на хрен?

Виталий возвращался в дом, где убили Смайла, Петрич не уйдет оттуда, пока все этажи не обнюхает, следовательно, он еще там. Виталий не просто ехал, а примечал видеорегистраторы на дорогах.

– Черт, как я про них забыл! – радовался он как ребенок.

Однако не так-то просто их заметить. Не зная, как эти чертовы штуки выглядят, не сообразишь, что это висит на линиях электропередачи.

Поднявшись на лифте, Виталий вынужден был спуститься по лестнице, ибо Руслан, опрашивающий жильцов, сказал, что Петрич где-то в подъезде. Он спустился до восьмого этажа, там нашел Андрея Павловича в позе человека, которого согнул радикулит. А на площадке между этажами ничего не было, даже окурков, голый бетон изучал Петрич. Виталий подскочил к нему:

– Есть алиби!

– Чего орешь? – проворчал тот, выпрямляясь.

– Как же не орать? Вы меня черт знает в чем подозревали…

– Короче, – перебил Петрич, не любивший многословье.

– Когда я отвез вас в отделение, в супермаркет ехал по улицам, где висят видеокамеры, они должны были взять и мою машину. Это значит, я никак не мог быть на месте похищения Валенсии! Поехали?

– Куда? Зачем?

– К дэпээсникам. Посмотрим запись, пока не стерли. Я покажу свою машину, время там тоже указано. Вам они не посмеют отказать, поехали!

– Успеем, – отмахнулся Петрич. Он потоптался, глядя то под ноги, то в проем окна, и, указывая пальцем в пол, сказал Виталию: – Он находился здесь.

– Дракула?.. То есть убийца?

– Дракула… – улыбнулся Петрич несимпатичной улыбкой. – Остроумно. И точно. Вампир жаждал крови, этот тоже жаждет. Он знал, в какой день и примерно в какое время приедут родители, ждал их здесь. Восьмой этаж наиболее удобен для наблюдения, здесь закуток, загороженный ДСП, стой себе – никто не увидит, если, конечно, не подойти сюда. Как только машина показалась, он поднялся на этаж и позвонил, предполагая, что мальчику родные сообщили о приезде. А убийцу парнишка не ждет, ведь тот обещал прийти ночью. Убийца запустил Алексею эту мысль в подсознание и был уверен, что днем он сам откроет… родителям. И не прогадал. Человека легко зомбировать.

– А если бы расчет оказался неверным?

– Ждал бы другого подходящего случая, весь вопрос в том, что за мотив толкнул на эти преступления. Ну, поехали, посмотрим, на каких улицах мокла твоя машина. Ведь был дождь, помнишь?

Зашли в лифт, и Виталий нажал на кнопку.

– Дракула ждал родителей парня? – озадачился он. – А как узнал, что они в отъезде?

– И когда приедут, выяснил. Убийца изобретателен и умен, а люди болтливы, он сумел выяснить все, что ему нужно.

Насколько умен Дракула, Виталию судить трудно, но Петрич точно умней. Вопрос лишь времени, когда Петрич, как гоголевский Вий, вытянет вперед руку и корявым пальцем укажет: вот он!

Виталий выехал на проспект и, как его приятель, подкинувший идею, где получить алиби, превышал скорость, сам того не желая. Освободившись от невероятной психологической перегрузки (противно, когда от тебя требуют пресловутое алиби, а предоставить его не можешь), он поинтересовался:

– Я не следователь, мне тем более интересно, как вы увидели Дракулу в таких подробностях – одежда, очки, перчатки?

– Это как раз ерунда, – сморщился Петрич. – Он ассоциирует себя со смертью, ее изображают в черном плаще с капюшоном, эту картинку и прислал Алеше. В наряде Смерти по улицам сейчас, конечно, можно пройтись, но тогда каждый шаг будет замечен даже теми, кто ничего не видит дальше собственного носа. А черные одежды важный атрибут маскарада.

– Вы говорите о нем как о сумасшедшем.

– Диагноз ставят психиатры, а не я. Видишь ли, маскарад сильно воздействует на психику жертвы. Представь: мальчишка открывает дверь, а перед ним стоит сама смерть в трауре. Второе, но более важное преимущество черной одежды: кровь не видна. Так что у траура есть прямое назначение – не выделяться после убийства. Психи об этом не думают.

– А джинсы-стретч, куртка, шарф?

– Идя на дневное убийство, он продумал, во что одеться, у него же две цели: убить и не оставить следов. Одежда должна быть удобной, не стеснять движений, легкой. В стильном пальто, классических брюках этого не достигнешь. Шапочка – обязательный атрибут, она скрывает волосы, лоб, дуги бровей, но должна сидеть на голове плотно, поэтому я подумал о трикотажной шапочке. Что еще? Шарф? И ты бы намотал шарф на шею, чтобы при встрече с людьми скрыть половину лица. А очки всегда искажают черты, причем любые, поэтому их любят преступники. И опять но! В скверную погоду очки, наоборот, внимание привлекут, так? А какие носят люди постоянно?

– От зрения – так говорила моя бабушка, – рассмеялся Виталий.

– Или хамелеоны. Они меняют цвет в зависимости от освещения, это удобно, стильно, пижоны их носят при любой погоде. Если же и оправа массивная, то, считай, на лице уже маска, физию невозможно запомнить. Я удовлетворил твое любопытство?

– А обувь?

– Убить мало, следует еще уйти быстро. Как? На лифте? А вдруг лифт остановится, оттуда выйдут люди – это ему надо? Стало быть, обувь должна быть такой, чтобы в ней можно было бесшумно пролетать, перепрыгивая через несколько ступенек. Дальше. На дело без перчаток сейчас никто не ходит, про отпечатки знают все поголовно. Наш убийца тщательно готовился, поэтому выбрал кожаные и тонкие – в них рука чувствительная и не скользит, ведь орудие убийства нужно хорошо ощущать. К тому же кожу легко от крови вытереть тканью.

– Про сумку я сам догадался, – сказал Виталий. – Она мешала бы ему.

– Верно. Настоящий серийник исключает все, что случайно может обронить, или то, что помешает осуществить план. И он приехал на машине. Поймать такси – а если таксист заметит кровь на одежде? Случается, вблизи кровь видна и на черном фоне, если ее было много. К тому же при соприкосновении со светлой поверхностью остаются следы. Машина у него была.

До Виталия вдруг дошло: Андрей Павлович делится с ним наблюдениями и выводами, это нереально. А что значит его открытость? Этот хитрый жук умеет усыпить бдительность, расставить ловушки и терпеливо ждать, когда попадешься. Поймав себя на мысли, что он упорно программирует неприятности, как хроническая истеричка, Виталий встряхнул головой, освобождаясь от навязчивых мыслей. Иногда это помогает.

26

Круто быть крутым парнем. Круто прийти в клуб, ударить друзей по пятерням и небрежно бросить: «Что будем пить? Угощаю». Круто – выпить не пойло за тридцатку из алюминиевой банки, по которой в подвале, где она хранилась, побегали крысы, а взять порцию виски и одним глотком…

– Ай!.. – поперхнулся Игорь.

Облом. Не получилось одним глотком, по-мужски, красиво. Первый глоток проскользнул, а второй застрял во рту и в завершение вместе с кашлем пролился на подбородок и грудь.

– Паленое пойло, – еле выговорил Игорь, будто лет десять пьет виски вместо воды.

Все ржали. Принято так: что ни сделаешь – ржут. К примеру, кто-то поползет вверх по трубе, чтоб вытащить из горящего окна ребенка, тоже будут ржать и показывать пальцем на «ползуна». Что в этом смешного? Игорь не знал, но задумывался. И это хорошо, говорит мама, это подтверждает наличие мозгов в голове, значит, сын не безнадежен. Конечно, не безнадежен, но не выделяться же из компании сверстников, белых ворон не любят, им мстят за то, что они белые.