Друг по четвергам - Кэтрин Куксон

Фермер заинтересовался и ответил, что вряд ли, но в четверти мили оттуда в коттедже живет одна супружеская пара, которая может приходиться Джонсонам родней. Фамилия супругов – Беггс, и они довольно молоды, во всяком случае, жена. Ее зовут Дейзи, его – Хамфри. Муж постарше, на вид фермер дал бы ему лет сорок с небольшим. Работает где-то в Сити, домой возвращается лишь на выходные. Недавно у них родился второй малыш, а первенцу сейчас годика полтора. У нынешней молодежи, мол, с этим быстро. Как сама понимаешь, Ханна, мистер Фринт услышал все, что хотел. – Миссис Дрейтон развела руками и, печально глядя на Ханну, сказала: – В это же время на прошлой неделе я... Мне было горько от того, что племянник предал наше доверие, бессовестно лгал нам, но, узнав все, что рассказала тебе сейчас, я по-настоящему разозлилась. Не только за себя, но и за тебя. Ты ведь не единожды давала мужу понять, что хочешь детей, а он все откладывал. Может, ты, как и я, и не смогла бы родить ребенка, но он не дал тебе даже шанса.

Ханна ничего не ответила, охваченная гневом и болью. Ее вновь поразила сила собственных эмоций. Она не предполагала, что способна на такие взрывные чувства, что может так истово любить и так люто ненавидеть.

Миссис Дрейтон успокаивающе положила ладонь на руку Ханны, бессознательно царапавшей ткань пальто указательным пальцем. Голос пожилой леди был мягок:

– Постарайся не принимать это близко к сердцу. Поверь, я хорошо понимаю, что ты чувствуешь. Наверняка тебе хочется предпринять какой-то отчаянный шаг.

Ханна кивнула и ответила:

– Он... остановил меня, когда я хотела выйти вчера вечером, около десяти. Мы поговорили, очень жестко поговорили. Потом я ушла из дома и уже буквально с порога сказала, что хочу развода. Это слово, по всей видимости, повергло Хамфри в ужас. Уверена, что это так, поскольку он тут же заюлил, начал меня успокаивать, предлагать спокойно побеседовать и все такое, а по сути упрашивал…

Она закрыла глаза и отвернулась, не в силах продолжать. Миссис Дрейтон спросила:

– Что, дорогая? Передай мне точно его слова.

– Ну, он просил, чтобы я отложила вопрос о разводе до тех пор, пока…

Вновь Ханна не смогла договорить, но миссис Дрейтон закончила за нее:

– Пока мы оба не умрем, да?

Ханна молчала, не поднимая глаз от сцепленных пальцев.

– Так или иначе, я знаю, что он уже давно этого ждет, – спокойно произнесла миссис Дрейтон. – Еще до того, как раскрылась двойная жизнь Хамфри, его лицемерная забота о нас вызывала у меня странные ощущения. Он сказал тебе правду: мы действительно против разводов, так как убеждены, что супружеские пары должны вместе улаживать разногласия и находить пути к примирению. К тому же он осознает, что, когда дело дойдет до развода, ты непременно во всеуслышание заявишь о пренебрежении мужа к тебе по выходным, и что ему тогда делать? О, он понимает, наш образцовый Хамфри, что загнан в угол, но еще не догадывается, до какой степени. Мы не намерены мириться с тем, чтобы нас использовали, словно старых недоумков, каковыми он нас представляет. Ну уж нет. Такого рода события невольно обращают мысли к прошлому, и я отчетливо помню, как еще в детстве Хамфри не раз попадался мне на лжи. Муж тогда пытался подыскать оправдание своему дорогому мальчику, потому что очень его любил. Этот последний случай подействовал на Джорджа поистине разрушительно, но я всегда стою за справедливость, поэтому должна была все объяснить мужу и выставить Хамфри в истинном свете. Теперь я знаю: сильно урезанные воскресные визиты Хамфри давно уже и мужу казались подозрительными. Хамфри почти всегда уходит в одно и то же время – вскоре после полудня... и в минувшее воскресенье… я просто не знаю, как Джорджу удалось сдержаться, когда Хамфри сказал ему, будто ты… – Она погладила Ханну по руке. – Только не расстраивайся. Так вот, Хамфри сказал, что ты опять купила настолько дорогой наряд, что вы не в состоянии расплатиться по счету…

– О нет!

– Да, моя дорогая, и это, насколько я могу судить, еще раз заставило моего мужа осознать двуличие Хамфри: Джордж ничего не ответил, только посмотрел на этого прохиндея, к которому долгие годы относился как к сыну. Дал ему образование, пытался привить свои принципы. Думаю, теперь Джорджа подтачивает и мысль, что его воспитанник, столько лет проживший в его доме, проявляет явные криминальные наклонности. Хватило бы и того, что Хамфри, как ты знаешь, живет двойной жизнью, но он еще и очерняет тебя в наших глазах, чтобы получить средства на свои выверты. Эта подлость подействовала на Джорджа разрушительнее всего. Наверное, сегодня ты хотела меня увидеть, чтобы я освободила тебя от данного слова и позволила действовать в открытую. Понимаю твои чувства и все-таки прошу: потерпи еще несколько дней, потому что… – голос миссис Дрейтон сорвался, она вынула носовой платок и прижала к губам.

Ханна вскочила со стула и, коснувшись плеча миссис Дрейтон, сказала:

– Прошу вас, утешьтесь! Пожалуйста, я сделаю все, что хотите, только не расстраивайтесь.

Они немного помолчали, и потом пожилая дама сказала:

– Спасибо, моя дорогая. Это… это совсем ненадолго. Есть еще кое-что. Когда мужа не станет, я... я не намерена немедленно извещать Хамфри. Когда бы это не случилось, я подожду до следующего воскресенья. Я и миссис Беггс не собираюсь ничего говорить, потому что она первым делом позвонит Хамфри. Сюда она может заявиться только по моей просьбе, поскольку я ясно дала понять, что ей следует находиться дома, принимать звонки, а потом перезванивать мне. Но большинство друзей уже связываются со мной по здешнему номеру. Знаешь, от такой преданной прислуги, какой Беггс себя выставляет, можно было бы ожидать ежедневных звонков с расспросами о здоровье Джорджа. Но нет; когда ей-таки приходится звонить по какому-нибудь делу, она, конечно, заодно справляется о мистере Дрейтоне, но, формально обозначив заинтересованность, быстро сворачивает разговор: дескать, дома все в порядке, попугайчик абсолютно счастлив, рыбки в садовом пруду целы-невредимы, благодаря сетчатому ограждению для защиты от посягательств окрестных кошек. Каждый раз, слыша голос этой женщины, я вспоминаю о тебе, Ханна, и о Хамфри, который постоянно разглагольствует, какое бесценное сокровище эта Беггс. Что-то не припоминаю, чтобы в молодости он был от нее в таком же восторге: наоборот, пришел в ярость, когда Беггс позволила своей дочери выйти замуж за садовника.

В дверях появилась сиделка и тихо позвала:

– Миссис Дрейтон.

Пожилая дама поспешно встала и, не выпуская руку Ханны, сказала:

– До свидания, моя дорогая. Что бы ни… что бы ни случилось, я тебе позвоню.