ЕВАНГЕЛИЕ ОТ КРЭГА - Ольга Ларионова

– Я, знаешь, тоже вроде безродный, так что ты меня напрасно князем величаешь.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовалась Сэнни, – послушаем про твоих предков, а то мне как-то и в голову не приходило раньше поинтересоваться твоим генеалогическим древом!

Пы смущенно переминался с ноги на ногу – вести разговор о предках супруга высокородной принцессы следовало, по его представлениям, не иначе как в королевском Диване, а не так-вот, походя, на травке с колокольчиками. Но принцесса явно придерживалась другого мнения, стараясь отвлечь дружинника от пережитых обид:

– Я слушаю тебя, благородный эрл!

– Ну сейчас ты перестанешь величать меня благородным. Хотя история эта, надо сказать, печальнее некуда. Стоял себе большой беззаботный город, а жителей в нем, если еще и гостей прибавить, было, наверное, поболее, чем на всем зеленом Джаспере. И вот в один самый обычный, никем не угаданный день земля под ним… А что, разве на Равнине Паладинов никогда не было землетрясения?

– Только на самом дальнем севере, – быстро ответила принцесса, – это когда джаяхуудла созывает ледяных троллей, стуча копытом по вечному льду. Но продолжай, муж мой.

– Ну, да. Джаяхуудла. Копытом. Что-то я плохо представляю себе копыто, от одного удара которого рухнул бы такой город… А потом еще несколько морских волн. Короче, хоть со всего мира и слетелись все до единого спасатели и поисковики, а откопать живых удалось ох как немного. Говорят, меня нашла собака. Лохматая шалая дворняга, которая работала лучше любого добермана. Когда она состарилась и ее из отряда спасателей списали, я ее к себе взял, в интернат.

– Куда, куда?

– А это такой большой дворец с фонтанами и бассейнами, куда собрали всех детишек, у которых не нашлось родни, а сами они по малолетству и имени своего не помнили,

– Откуда ж тогда стало известно, что ты – из рода Брагинов?

– Да не было у меня никакого рода! Брага – так собаку звали.

Харр, обманутый беззаботным тоном командора, весело заржал:

– Знал бы король Алэл, что ты псовой кличкой наречен, ни в жисть бы за свой стол не допустил!

И тут в моне Сэниа впервые взыграла королевская кровь:

– Как смеешь, смерд?! Пусть мой муж, благородный эрл и бесстрашный воин, и не запомнил своих родителей – да будет благословен их прах в далекой Земле, – но они могли принадлежать только к знатнейшему роду, иначе меня… то есть я… О древние боги, да я же с первого мига нашей встречи чувствовала, что это так!

Юрг ошеломленно замер. До этого момента ему и в голову не приходило задуматься над тем, что чувствовала его будущая супруга в тот первый миг, когда он так бесцеремонно нарушил одним махом не менее половины пунктов дворцового этикета. Что она думала – он знал: ей померещилось, что вернулся ее первый муж. На Джаспере привыкли к чудесам. Но вот теперь оказалось, что кроме этого она почувствовала и какие-то флюиды древних голубых кровей… Он искоса глянул на жену. Она уже овладела собой и не менее его была поражена собственной эскападой. А может, ей просто набила оскомину дурашливая развязность этого голенастого песельника? Кстати, загостился он тут, чувствует себя как дома (хотя он, наверное, повсюду ведет себя бесцеремонно) – надо будет как-нибудь вечерком послушать его куплеты и баллады, серенады и застольные песни, наградить позолоченным мечом пофасонистее… нет, двумя мечами… да хотя бы и тремя… и дюжиной кинжалов… да что там мелочиться – увешать его оружием с макушки до сапожных пряжек, пусть себе на это богатство купит рыдван на восьми колесах, обзаведется собственным гаремом… Только не сегодня. Сегодня вечером пусть еще поразвлекается тут, хотя бы и попоет, и можно будет на пару часиков мотнуться на Барсучий, связаться хотя бы по телекому со Стаменом…

– Где ты, муж мой, любовь моя?

Он встрепенулся – мона Сэниа глядела на него встревоженно и печально:

– С кем ты, муж мой?

– Со Стаменом, – честно признался он. – Врачи талдычат: ураганное заживление, чудеса экстрасенсорной терапии!.. А я же вижу – внутри у него словно стержень надломился, и вот он-то не заживает, не срастается.

Мона Сэниа вздохнула так незаметно, что никто, кроме Юрга, этого уловить не мог:

– Ну разумеется. А то потом у нас еще будет яйцо, которое нужно будет охранять, а затем и беспомощный птенец… Лети сейчас. Забери оставшиеся офиты. А если будешь в этой… как ты называл… клинике – пусть тебе сведут заклятие живого серебра с мизинца.

Юрг невольно опустил глаза на собственные руки – он как-то и позабыл, что левый мизинец, которым он пожертвовал, чтобы найти живую воду, а потом прирастил прямо так, как отрезал, в синтериклоне скафандровой перчатки, сохранил на месте приживления неширокое серебристое кольцо, которое было неотделимо от его плоти, словно стало ее частицей.

– Ну нет! – он зябко передернул плечами. – Еще резать начнут… Бр-р-р! Я врачей боюсь. А тебе что, это мешает?

– Мне – нет.

– А я и позабыл про это. Как-нибудь к сибилле подольщусь, он мне за пару фианитов одними заклятиями это колечко снимет.

– Как же! – не мог не вмешаться по-Харрада, и так промолчавший на удивление долго. – Он тебе еще в нос подвесит! А если не в духе будет, то и на…

– Харр! Я улетаю… ненадолго. Останешься при принцессе, развлечешь ее как умеешь. – Юрг повернулся на каблуке, выискивая глазами ничем не занятого дружинника. – Ких, давай-ка по проторенной дорожке – на наш Барсучий, Там уже новые посылки с офитами приготовлены, неловко пренебрегать, хотя и того, что уже на Джаспере, всем за глаза хватит. Ну, Сэнни, не грусти Я скоро.

Он исчез так поспешно, что у моны Сэниа сердце захолонуло. А что если кроме Стамена его притягивает и еще кто-то? Если судить по Таире, то земные женщины все как одна прекрасны, не чета джасперянкам.

Она встряхнула головой, так что вороные кудри, рассыпанные по плечам, метнулись, словно грива у норовистого коня. Довольно! И где это твоя природная гордость, принцесса Джаспера? Как ты могла допустить мысль, что тебе можно изменить?

Она стремительно повернулась, отыскивая глазами того, на ком можно было бы выместить свой ослепительный, как вспышка десинтора, приступ ярости. Сейчас она…

Ну а что, собственно говоря, сейчас? Разогнать сервов. Накричать на Харраду. Перепеленать Ю-ю. Когда он исчез, в жизни не было места ничему другому, кроме того, чтобы вернуть его, такого крошечного и беспомощного. Но вот он вернулся, и даже этого ей не хватает не только для полного счастья куда там! – а для той жизни, которую она воспринимала как естественную. Что же делать, что делать?

– Эрромиорг, копей! – крикнула она, отсылая свой голос в далекий замок и нисколько не сомневаясь, что через несколько секунд на проплешине за воротами Бирюзового Дола ее уже будут ждать оседланные скакуны. Но это не будет ни боевой вороной Асмура, ни спутница ее своенравной юности, пленительная сиреневогривая кобылка. Просто добрые кони.